Александру Галичу

Он пел для нас в глухую ночь застоя,
Когда никто не ведал, что почём.
Когда отречься - самое простое,
Когда гудело племя "развитое"
И двор гудел, и челядь с толмачом.

Но роковой борьбы певец и жертва,
Не различал, где жизнь, а где закон.
Пел обо всём, но больше пел о мёртвых.
Потом умолк - был в доме воздух спёртый.
И он, пардон, уехал за кордон.

Он дал работу "зориным" и "бондам" -
С отчаянного что теперь возьмёшЬ?
Жаль, в колокол греметь уже не модно.
Но кто-то пригрозил: "Не балуй, морда!
Нето к ногтю тебя, едрёна вошь!"

Ну, а толмач с нашлёпками на ляжках
И с перьями, каких ты не видал,
Проинформировал о преступленьях тяжких,
На всю катушку врезал, без поблажки,
О том, как Галич Родину продал.

О том, как он на службе капиталу
Вести пытался хитрую игру.
Что не певец он был, а подпевала,
Что заработал долларов немало,
Все наши тайны выдав ЦРУ.

Страна родная в пролежнях и сыпи.
Поэт болеет болью всей страны.
Но кто расскажет нашим умным хиппи,
Что правда жизни - и в предсмертном хрипе,
И в боли тех, кто не пришел с войны.

И в боли тех, кто стал "врагом народа",
Кому таёжный волк и друг, и брат.
Там конвоиры злей, чем ветер с норда.
Там нет героев, смерть принявших гордо
Под грохот обречённых баррикад.

Там миллионы канули безвестно,
Обогатив пласты сибирских руд.
Кому сегодня это интересно?
В своих заботах людям стало тесно.
Грохочет рок - вот это "вэри гуд!"

Недаром в роковой метаморфозе
"Металл" в угрюмый вылился свинец.
Безумный наркоман кайфует в дозе,
А сверстники его почили в бозе,
В Афганистане свой найдя конец.

О певуны, избранники эпохи,
Вам есть, о чём писать и петь о чём.
А коль поём, дела не так уж плохи,
От страха перед плахой - только крохи.
И с калачом милей, чем с палачом.

Споём о тех, чья песня не допета,
О тех, в ком песня новая живёт.
Пока поём - и вправду больше света.
И повод есть в мажоре взять аккорд!

20. 05.88