Всего хорошего

Кружи'тся снег, и ветер бьёт, как плеть
в затылок,
сметает в сторону позёмку, свистит по-детски в ухо.
Бросает сеть
на пробки от бутылок,
на шляпы фонарей...
Но на дорогах - сухо.
И только на обочинах - мука.
Казалось, завтра не наступит никогда. Река,
старея,
тянула свой свинцовый провод...
И плыли облака,
похожие на город,
другой, чуть выше - от дыхания людей...
...Вот только не было под небом ни души.
Затем был новый снег. Кому здесь платит дань?
Он, словно говорит, - Блажи, родной, блажи,
мир исчезает, перейдя за грань
любви к теплу, к ресницам у щеки,
к желанию открытых губ под ухом,
фальшивой нежности, когда единым духом
шепнула: "Не люблю",
привстав, целуя в щёку, на носки.
   Я сигарету прикурю
от гаснущей другой
и разотру скользнувший вниз огонь
о мостовую.
Вся жизнь - за гранью, и ладонь
твоя не ляжет вкруговую
на крепко сжатый мой кулак
вчерашнему закату...
Снег разметён в прозрачный лак,
закатан в пух и вату
- заткнуть все признаки тепла
из равнодушных окон.
Река? Ну да. Она текла
и скручивала в кокон
остатки крыльев мотыльков,
тянула вверх дыханье
от зазеркалья губ до куполов
к крестам, к молитве ранней.
Всё - в прошлом.
Нет и той, которая шептала: "Не люблю".
"Всего хорошего", -
ответил я, от боли разрываясь.
Подошвой свой окурок раздавлю,
понять пытаясь,
"Почему
холодный город тих, непостижимо пуст?"
Свинец рассвета пронзает око.
Всё также падал снег в следы горячих уст
на щёках.