Летите в мир, мои стихи!..

Дорогие друзья, с огромной радостью представляю вам свою новую книгу стихов и прозы "Летите в мир, мои стихи!.."

ЛЕТИТЕ В МИР, МОИ СТИХИ!.. 

Через время...

Не от усталости и не от лени,
Не по привычке шаблонной...
Я пронесу эту боль через время –
Всепоглотитель бездонный.

Светом и ветром, звеня кандалами,
К небу мой голос прорвётся, –
Слышишь, бушует тревожное пламя,
Плачет, кричит и смеётся!

Глянь, паруса поднимаются выше,
Стонут, под ветром качаясь!
Странные векторы жизнь мою пишут,
Складываясь, умножаясь...

Чтоб не поблекли, в слова облекаю
Дни – на полотнах страничек...
Стрелки качаются... Я привыкаю
Жить без часов и привычек.


Летите в мир, мои стихи!..
 
Летите в мир, мои стихи,
Стремительно летите,
И будьте к миру не глухи,
И с миром говорите!

А я в аду, в дыму, в чаду
Горю и задыхаюсь,
Но выход всё-таки найду
И светом расплескаюсь!

Как страшно от любви бежать
До солнечных агоний
И мир пытаться удержать,
Как шарик, на ладони.

Скрипят ворота тяжело,
Их снегом завалило,
А ведь несла любовь тепло –
Как молоком поила!

А значит – строить и ломать –
И мука, и наука, –
Чтоб мир озябший обнимать
Волной тепла и звука!..


Я звоню тополям...

Я звоню тополям,
Если свет догорел,
Возвращаюсь к нулям
С облаков этажей.

Где-то там, высоко,
Где разбито стекло, –
Дотянуться б рукой,
Не сломать бы крыло! –

Там о нас говорят –
Дали течь небеса!
Словно молний каскад,
Бьются в ночь голоса,

Ключевая вода –
Только больно спине:
Снов лежат города
Коромыслом на ней;

Я бешусь, я вишу
В их арканной петле,
То лечу в высоту,
То лежу на земле.

И свобода, и плен,
Плыть – руками дышать
И молебном измен
Синеву оглушать...

Я смеюсь, я жива,
Начинаю " с нуля".
Загорелась листва:
Мне звонят тополя.


И снова резать вены...

И снова резать вены,
Чтоб строчками пролиться.
Здесь – ни войны, ни сцены,
Лишь музыка и птицы.

Как ждали все антракта
И тишины хотели!
Но боль ревёт, как трактор,
На чёрном поле-теле…

И по-ле-те-ли строчки
Горошинами Слова,
Чтоб разливали в бочки
Потом нектар медовый!

У осени в кармане
Остались карамели
Живых воспоминаний,
Журчащих, как свирели;

Она к ветвям приникла,
Она в шелка одета,
Но я уже привыкла
Дышать холодным ветром...

И снова резать вены,
Чтоб строчками пролиться,
Раскалывая стены,
Раскрашивая лица.


Идут слова...

Вдруг захотелось тёплых одеял...
Идут слова по улице так тихо,
Что вес их над землёй ничтожно мал –
Всего лишь всплеск огня, всего лишь прихоть.

Я выжила. Как странно сознавать,
Что жизнь меня своим птенцом признала,
И уложила в мягкую кровать,
И даже подарила одеяло.

А мне казалось, нет конца войне...
Ей нет конца, и ей конца не будет.
Бредут cлова в осенней тишине,
Но их язык не понимают люди.

И бесполезно что-то объяснять
На языке, который непонятен.
Идут Cлова в обнимку – не разнять,
Как бабочки под цвет чернильных пятен.

Не дай Господь их страсть изведать вам,
Пусть вас привычный мир оберегает!
Я выжила благодаря словам,
Меня их пламя больше не пугает.


Пусть спасают слова от недугов и боли...

Пусть спасают слова
От недугов и боли,
Как навесом листва
Укрывает от зноя.

Пусть смиренно строка
Дарит сердцу отраду,
Как по телу река
Разливает прохладу.

Пусть, тоску пепеля,
Льются песни раздольно,
Как звенят тополя, -
Горделиво и стройно!

Словно колокол, пусть,
Разрывая молчанье,
Вдохновения пульс
Пробуждает сознанье!



АКТЁР ЗАЖИГАЕТ СЦЕНУ

Бунт

Всё – бунт. В моей душе всё бунт.
В моей строке всё бунт, всё разрушенье.
Небытие – какой надёжный грунт,
На всякий риск дающий разрешенье.

Так высоко, что кажется – игра!
На кончике карандаша – кометы.
Дожди кричат: отчаливай, пора,
Нас у экватора догонит лето!

Пока дождей не смолкла череда,
Пока в рутине не увязли ноги,
Не бойся острого стекла и льда,
Опасностей, неровностей дороги.

Огонь зовёт растратить весь азарт,
Он хочет быть товарищем и братом;
Но нет, увы, ни путеводных карт,
Ни помощи измученным солдатам.

Хочу завлечь прохожих в этот круг,
Пусть будет мир на ось строки нанизан;
Хочу с тревожных тайн сорвать чадру
И ветер подчинить своим капризам!

...Опять роняю строки невпопад,
 Устало мул везёт мою тележку,
Но поздно поворачивать назад:
За нами журналист устроил слежку,

И завтра в прессе скажут обо всем,
Что было и что не было пропето!
Так мы до дома солнце донесём,
Чтоб на сегодня всем хватило света?


Актёр

Актёр зажигает сцену,
Он хочет играть кого-то,
Быть кем-то – его работа,
В иллюзию – прочь из плена!

И я распахнула ставни:
Крути колесо, веселье! –
Я в цирк превращаю келью,
Как радостно и как славно!

Деревья не спят; их ветер
Раскачивает, тревожит,
И роли у нас похожи –
Мы солнечных ливней дети.

А небо не знает муки
И помнит, как я когда-то
Лежала, раскинув руки,
Под капельницей заката...

Вдруг стать лоскутком бумажным –
Роль новая, непривычна,
Но сыграна на "отлично",
Отчаянно и отважно!

Так мы запаслись удачей;
На фенечки и смешинки
Потратили все снежинки
И стали еще богаче...

Лишь ноль ничего не продал,
Лишь ноль свою роль не предал:
Он шел за собой по следу
И в круге обрёл свободу.


Пьеро

В кругах одиночеств – Пьеро и невидимый кто-то.
Спустись на балкон, я тебя обниму и расплачусь.
Бессонницы знают, какою безумной заботой
Любовно оплачены слёзы невинных чудачеств.

Под небом оборванных нитей мы всё ещё дышим,
Мы трепетно-живы под ветром, лиловым и сонным,
Все радуги – наши, все вышки, обрывы и крыши,
И можно наверно так долго держаться с последним патроном.

Мы любим друг друга как звонкие капли в полёте,
Мы знаем друг друга до черточки, до искаженья
Магнитного поля, где мы в двух пространствах, напротив
Открыли второй, неизвестный закон притяженья...

А может быть, лучше не видеть всех жутких идиллий,
А может быть лучше не знать всех отравленных мелей?
Ты помнишь, как в льдах пуcтоты мы себя хоронили,
А новые сны, как трава, прорастали сквозь щели!

Разбился хрустальный бокал, и рассыпались ноты,
И даль ледяная над нами почти безопасна.
В кругах одиночеств есть кто-то неузнанный, кто-то,
Кто в несколько строчек докажет, что боль не напрасна.

А мне так хотелось дарить эти тайны тебе лишь,
Но наши вселенные так беззащитно открыты,
И наша любовь бесконечна, хоть ты и не веришь,
Но я... закрываю глаза и дышу сквозь могильные плиты.


Диоген и гроза

А с юга надвигается гроза.
Болеет юг, лелеет свой недуг.
Сгустилась, почернела бирюза
Под занавесом туч, сошедших в круг.

И у меня в груди такая хмарь,
Такой зловещий холод и озноб...
Где, Диоген, волшебный твой фонарь?
Предотвратим затменье и потоп!

Ни искры, ни костра, ни фонаря,
Одна строка, политая дождем...
Философ, ты потратил силы зря,
И мы в золе друг друга не найдем.

А небо пролилось потоком слёз,
И зашуршала змейками лоза...
Шел Диоген. В руке фонарик нес.
Ему навстречу с юга шла гроза.


Гроза

Туда, где просыпается гроза,
Бежать, не замечая ран и ссадин;
Язык грозы так звонок и отраден,
Нам будет что друг другу рассказать!

Мой весел дом – огарочком свечи,
И паруса разглажены на пяльцах,
О струны у грозы разбиты пальцы,
А я кричу: звучи, гроза, звучи!

Смириться с диктатурой тишины
И допустить, чтоб небо опустело?
Нет, не сейчас! Мне хочется расстрела,
Курками ружей чувства взведены!

Надтресни, разорвись, небесный холст,
Пусть разойдутся швы у спелой тучи,
Рассыпав семена воды летучей,
И молния оставит в небе хвост!

Я знаю, сколько стоит тишина...
Азарт дождя стихам передаётся,
Безудержно за строчкой строчка льётся,
И тихим счастьем всходят семена.


Дети ноева ковчега

Были радуги чудесны,
Пели стрелы визави –
Выплавляло сердце – песни
Из мелодии любви!

Мы осколочками снега
Рисовали дни весны –
Дети ноева ковчега
На полозьях новизны!

По завьюженной пустыне
Мы с цветком надежды шли.
Нет, мы не были святыми,
Но мерцал огонь вдали!

Миражами плыли мимо
Чьи-то жизни-корабли...
Не хватало только грима,
Чтоб мы счастье обрели.



ИНЬ И ЯН 

Инь и Ян

Дома, вокзалы и мосты,
И где-то – линия разрыва...
Ты – это я, я – это ты
В прицеле микрообъектива.

Проспекты догоняют день,
Почти бесчувственная ясность,
Как примирения ступень –
Ко всем событиям причастность...

Мы растворились в этом дне,
Мы – отражения друг друга,
Ты воплощаешься во мне
На дне магического круга.

Не нужно ничего искать.
Всё здесь. Запреты иллюзорны.
Два цвета – вечности печать –
Два – чёрный в белом, белый в чёрном.


Я не люблю...

Нет, я любить не тороплюсь,
Я у любви прошу прощенья
За то, что слишком часто злюсь
И так объята жаром мщенья.

Когда отравлен ложью мир,
У смерти я прошу совета,
Как с болью вынести в эфир
Чуть-чуть любви – в оправе света.

Кладя на строчек полосу
И страсть, и ненависть, и душу,
Я что-то, может быть, спасу,
И что-то, может быть, разрушу.

"Любовь" – лишь слово. Кто вы, те,
Кто смог ни в чем не усомниться?
На нарисованном листе
Опять ожили чьи-то лица,

И стало целым наяву
То, что разбито сном на части...
Я не "люблю", я так живу –
Любовью называя счастье.


Аркаим

Со мной опять тревоги и дожди,
С реальностью воюю, ссорюсь, спорю,
И только сну шепчу: не уходи! –
Иллюзии внимаю, верю, вторю...

Жемчужный остров превратился в дым,
Он тает, поднимается все выше.
Мистические звезды. Аркаим.
Тот, кого нет, – все знает, видит, слышит.

Свинец всепобеждающей тоски
Простреливает радуги-мгновенья.
Я на палитру дня кладу мазки –
Бой продолжаю с бесконечной тенью.

Война не оставляет права жить.
Война – незаживающая рана.
Но в красках неба можно различить
Руины звёзд и кратеры тумана...


Я и ты

Дождь рассыпался по стеклу,
Разбивается и звенит...
Мне бы солнечную иглу,
Залатать серой грусти дни!

Опрокинуты в зеркала
Наши радуги и мосты...
В мире есть островок тепла,
Там где встретились я и ты.


Поверь...

По отдельности проснуться
Мы не сможем, мы не сможем,
Задохнутся, задохнутся
И душа, и даже кожа,

И осыплются листвою
Все стихи и все надежды,
Может лучше мы с тобою
Сбросим памяти одежды?

И поверим, и поверим
В миф о вновь рождённом боге,
И откроются все двери,
И сольются все дороги.


Хрусталь любви

Мир – это зеркало. Люблю
Его волшебную зеркальность.
Любовь подобна хрусталю,
В ней преломляется реальность.

Рассвет. Прохлады острота,
Вкус радости неповторимый.
Пустые тихие места,
Куда уходят пилигримы.

Здесь ветра нет, но есть огонь,
Неугасимый, словно звёзды,
Тот, что пробьёт любую бронь,
Которым стать еще не поздно.

Лучи врезаются в стекло...
Рассвет, возьми меня на руки,
Чтоб счастье душу обожгло,
Рождая чувства, краски, звуки.



КРУГ РАДОСТИ 

Кольчуга

Быть рядом, созидать, соприкасаться
Лучами света, гранями любви;
Туда, где грусть, не надо возвращаться,
Забудь пароль и письма разорви.

Тепло-тепло, и с каждым днем щедрее
Нам дарит солнце ласковый июль,
И не ржавеет сталь, и не стареет
Кольчуга радости – от вражьих пуль.


Всё хорошо...

Всё хорошо. Распался мир на части,
На хрупкие осколочки зеркал,
На стайки звёзд, на вихри строк и счастья,
Которого в стихии ты искал.

Всё хорошо – и успокоил ветер,
И слёзы сдул, сказал: "Чуть-чуть остынь,
Смотри, луна попала рыбкой в сети
Ветвей, закинутых в густую синь.

Попробуй жить – и, может быть, смеяться,
И доверяться чистому листу,
И в гонке дней на месте оставаться,
Держась за вертикальную черту.

Что вечный бег по огненным дорогам,
Которые и мысль, и сердце жгут?
Попробуй жить – и помириться с Богом,
Ну хоть сейчас, ну хоть на пять минут..."

Всё хорошо – а значит, будет праздник,
Вино дождя, конфеты, конфетти,
И вечер – вор, шалун и безобразник
Сотрёт все стрелки с нашего пути.

Зачем привычки? Мир неузнаваем,
И каждый миг он чуточку другой,
А мы всё в те же игры в нём играем:
Кто будет господином, кто – слугой?

Пытаюсь жить – и, может быть, смеяться,
И доверяться чистому листу,
И над землёй порою подниматься,
Чтоб ощутить всем телом – высоту.


Круг Радости

Часы озвучивали ночь,
Бежало время по кольцу,
Жёг ветви ветер ледяной,
Взметая снежную пыльцу,

А я сжимала кулаки,
И плач о солнце был смешон,
Когда молчание строки
Мне сердце резало ножом;

И неприкаянность души
Давила гирями потерь...
Всё тщетно? Не ищи вершин!
Ты – в круге радости, поверь.

В нём нет ни боли, ни разлук,
Ни гнойных язв, ни чёрных дыр...
Тогда я начертила круг,
И в этом круге был весь мир.


Благодарю за всё...

Благодарю за всё: за море,
За корабли и облака,
За то, что сердце мыслям вторит
И за строкой бежит строка.

Любовь, осколочками света
Не больно раня, жить зовёт,
Родник тепла струится где-то
Внутри, растапливая лёд;

Пестрит весельем на поляне
Неброский хоровод цветов,
И сладко дразнит и дурманит
Костёр и запах шашлыков.

Плеснёт фантастики угрюмой
На берег ночь. Навстречу ей
Вспорхнут из толчеи и шума
Рыбёшки золотых огней,

Дрожа на струнах горизонта,
Они поманят нас туда,
Где на краю морского фронта
Небес касается вода...

Благодарю за всё, за каждый
Неповторимый, чуткий миг,
Надежда не умрёт от жажды,
Не пересохнет звёзд родник!

Не уставая, волны бьются
О скал зубристые края,
Они то спорят, то смеются,
Смеюсь и спорю с ними я;

У каждой свой характер, почерк,
Они играют, входят в раж...
А я пишу мазками строчек
На камне сердца свой пейзаж.


Доктор ночь

Стёкла, стёкла
Смеются витражами,
Я промокла
Под звёздными дождями.

Тише, тише,
Здесь зонтики и пары;
Ночь пропишет
Для каждого – подарок

И умоет
Прохладой, как отрадой;
Может, может
Твой парус где-то рядом,

Белый парус,
Что лёг крылом на воду –
Твой подарок,
Твой лоскуток свободы.



В ЛЮБВИ ВСЯ СИЛА 

Я адаптируюсь к любви

Всё будет хорошо. Живи.
Наркоз не нужен.
Я адаптируюсь к любви
Полярной стуже.

Надежды кубики в крови
Не иллюзорны.
Я адаптируюсь к любви,
Дышу озоном.

Ожог. Огонь. Прожгли ладонь
Кристаллы соли.
Барьер. Прыжок – и белый конь
На чёрном поле.

Все действия разрешены,
Кровь смыла строчки.
Зима впитала мои сны –
На ветках почки.

И скажут тучи, уходя,
Что слёз довольно,
Но рвутся струны у дождя,
И это больно...

А выше – радужная синь,
Вся в звёздных гроздьях,
Ты только удочку закинь
В звенящий воздух

И брызги вечности лови,
Смелее, ну же!
Я адаптируюсь к любви.
Наркоз не нужен.


Искать любовь...

Искать любовь – во что бы то ни стало! –
Её рисуя ветром на песке,
Чтоб жизнь травою новой прорастала,
Чтоб ток бежал в пробившемся ростке.

Когда возьмёт отчаянье за горло –
Немного отступить и отдохнуть,
Чтоб чёрный штрих на сердце время стёрло,
Чтоб раны затянулись как-нибудь.

Пусть оживают формы и предметы
Под брызгами, под искрами огня;
Пусть светом чертят звёзды и кометы
Демо-проекты будущего дня.

Мы каждый день разыгрываем новый
Сюжет – и переходим в новый круг.
Внутри – пружина. Жизнь к прыжку готова.
Взойдут ростки. Зазеленеет луг;

И плеск травы нетронутой постелью
Поманит перейти опасный лёд,
Искать любовь – как огненное зелье,
Как чернокнижных зёрен горький мёд;

В обвалах, бесконечных лабиринтах,
Заката окровавленных бинтах,
В пульсирующей боли и молитвах,
Бессвязных и осмысленных словах,

На маленьком светящемся экране
И необъятном звёздном полотне,
Не ведая границ и расстояний
Вселенной, растворившейся во мне.


В любви вся сила...

В любви вся сила! Не растрать её
На суету, на пошлый шум,
Раскроет свет свои объятия
Тому, кто полон светлых дум.

В твоей игре все не по правилам,
Никто не знает твой пароль,
Свеча в ночи качнется пламенем
И остановит чью-то боль;

Сместятся рельсы, мир разделится
На две стихии "инь и ян",
Их споры перемелет мельница
Их вихри смоет океан...

Любовь способна на безумие
И на отчаянный прыжок,
Но улицы как будто умерли,
Никто окошко не зажег.

А мне не спится, только плачется:
Откроют ли глаза цветы?
В бутонах их надежда прячется,
Что моё сердце слышишь ты.


Игра в прятки

Как хорошо! Волна упрямей стали,
Часы чуть-чуть замедлили свой бег;
Мы просто потерялись , не расстались,
И только на минутку, не навек!

А птичьи голоса непобедимы,
Врываются в стихи и будят дом,
Их нотный дождик согревает зимы
Своим волшебным радостным теплом.

Две разные, две дальние дороги,
Мы кровь, и снег, и грязь одной весны,
Не ангелы – так звери или боги,
Не демоны – так дети или сны.

Евклид задачу встречи упрощает:
В отрезок путь изучен до конца!
А мир щебечет, что-то обещает,
Как будто вылупился из яйца.

В капкане бьётся мысль, что всё в порядке,
Теперь ей от погони не уйти;
Мы не пропали, мы играем в прятки,
И нам друг друга предстоит найти.


Весна - Одесса

"Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет."
A. Блок

Я иду к тебе навстречу,
Я иду.
Зажигаю в доме свечи,
Очень жду.

Счастья жду, и остановки,
И весны...
Ох, как каверзны уловки
Сатаны!

То же время, то же место,
Тот же сон.
Тот же рейс "Весна – Одесса"...
Отменён.


Головоломка

Стайки чисел-насекомых
Кружат в голове,
В тихих уголках укромных
Загорелся свет;

Вычисляю-освещаю
Островки пути,
Потому что я не знаю,
Как к тебе дойти!

Этот мир – головоломка
И сплошной секрет,
Потерялся след в потёмках –
Спичек больше нет...


Небо без любви

Последний уголёк истлел,
И замерла струна,
Но кто-то солнцем так болел,
Что было не до сна.

А ты не майся, не болей,
Лишь береги тепло,
И станет ярче и светлей
Жизнь – суете назло...

Как в песне спелось, так сбылось
Велением судьбы,
И снова пелось – не спалось
В час лунной ворожбы.

Ведь если не смогу умчать
Тебя в свою мечту,
То не сумею и мечтать,
Мечтой не зацвету!

И будет ветер так же дик,
И берег так же гол…
А небо без любви – тупик:
Тот знает, кто дошёл.


Любовь открыла небо...

Звенящие минуты,
Как горсточки песка,
Пересыпают руки
Седого старика;

Их струи золотые
Сливаются в ручей;
Ведут перипетии
В круг солнечных ночей.

В них зёрна засевает
Неутомимый Феб,
И там, где он ступает,
Земля вкусна, как хлеб.

Так всем раздайте хлеба,
Мы новый испечём!
Любовь открыла небо
Серебряным ключом.


Любовью наполнен вечер...

Любовью наполнен вечер,
Любовью наполнен мир.
Любовь нас от боли лечит
Мотивами стройных лир.

И хочется снова счастья,
Огромного, как арбуз,
В осеннем цветастом платье
С гирляндами спелых бус!

Но утренние молитвы
Сплетаются с нитью сна,
И сталью холодной бритвы
Изрезана тишина;

И где-то бродяга-мальчик
Следит за раскатом волн,
Он лето зовёт и плачет
В пожухлой листвы подол.

А солнечные колёса
Всё катятся через дни;
Ответов не ждут вопросы:
Мир брошен, мы здесь одни...

И только листва капелью
Опять засыпает нас,
Любовь невесомой трелью
Приносит тепло на час,

И хочется в небо крикнуть,
Чтоб высь не покрылась льдом:
"Нам к холоду не привыкнуть!
Любовь! Бесконечность! Дом!"


Любовь умирает последней...

Любовь умирает последней:
Ведь кончится жизнь без любви…
Чтоб всё не исчезло бесследно,
Любовь, не иссякни, живи!

Учи целомудрию неба
И солнца живому огню,
Дари: пусть хоть корочка хлеба
Достанется каждому дню.

А если струна замолчала
И время усилило боль,
Есть повод начать всё сначала,
А сердце укажет пароль.

Любить, сознавая потери,
Топить одиночества лёд
Нам легче, надеясь и веря:
Любовь никогда не умрёт!



НАС НИКТО НЕ УЧИЛ УМИРАТЬ... 

Нас никто не учил умирать...
Посвящается героям Великой Отечественной войны

Нас никто не учил умирать...
Почему-то пришлось, почему-то –
Знать, как эхом дробятся минуты
И от боли глаза закрывать.

Нас никто не учил... Это был
Чей-то первый урок и последний,
Чей-то путь бессловесный, бесследный
До холмов безымянных могил.

Снова смутное время пришло.
Снова бешено воют собаки.
Бей тревогу, готовься к атаке
И рассей сатанинское зло.

Значит, надо держаться опять
До последнего вздоха, патрона –
Это время диктует законы.
Нас никто не учил умирать.

Пусть куражатся демоны, пусть
Грязью мажут Россию с изнанки –
МЫ С ГРАНАТАМИ ЛЯЖЕМ ПОД ТАНКИ
ЗА ВЕСНУ, ЗА ОТЧИЗНУ, ЗА РУСЬ!


Но поздно. Тихо спит Одесса...
 «Но поздно. Тихо спит Одесса…»
 А. С. Пушкин

Но поздно. Тихо спит Одесса…
Одесса бедная, очнись!
Очисть для света в душах место
И для любви в сердцах – очисть!

Иду по лезвию, по краю,
Под ярким светом, на ветру.
Одесса, я с тобой играю
Опять в смертельную игру.

Что было светлого, святого
В душе – я Слову отдала,
Но здесь топтали моё Слово,
Одесса мной пренебрегла.

Какой манёвр ты выбираешь –
Намёки, шёпот за спиной?
Мой город, ты опять играешь
В НЕЧЕСТНУЮ игру со мной!

Опять воюешь "против правил",
Живьём в окопах хороня…
Но на колени не поставил
И не поставишь ты меня!


А боги не слышат...

А боги не слышат, а ночь нависает
Тяжёлой, могильной, зловещею аркой,
И только стихи от провала спасают,
И страшно осечься и сделать помарку,

И страшно не встать, не подняться, не выжить,
И хочется вырвать кольцо у гранаты,
Чтоб стать на мгновение Космосу ближе
И выполнить долг и певца, и солдата.


Память земли

В ушах – жужжание пчелы,
И трудно дышится,
И ранят острые углы,
И тени движутся...

Давай не будем о плохом,
Поверим лучшему?
Но склеены слова – комком,
И струны – скручены.

Все на буксире – корабли,
Ползут по отмели,
И только память у земли
Враги не отняли.

Восстанет матушка-земля,
Алея маками,
И всколыхнутся тополя
Под ветром – флагами,

Прольётся стрелами – гроза,
Звеня над пашнями,
И неба строгие глаза
Узнают – каждого.


Струна
Людмиле Шарга

Ты думаешь, просто быть на высоте?
Для этого нужно висеть на кресте,

Для этого нужно учиться любви,
Которая солнцем пылает в крови, -

А если становится кровь горяча,
Ты думаешь, просто терпеть и молчать?

И если по струнам колёса прошли,
Ты думаешь, просто опять из земли

Травинкой тянуться и всем рисковать,
Чтоб неба коснуться и струн не порвать?..


Жизнь разорвана и смята...

Жизнь разорвана и смята,
Слишком глубоко
Эта рана и заплата
В сердце – под песком

Наносного и чужого,
Чуждого Добру...
Только эту Боль и Слово
В сердце – не сотру.

И никто не знает правды,
Правды – почему
Этот мир войной отравлен,
Как помочь ему,

Как вспахать-засеять поле,
Разбудить сверчка...
Слишком, слишком много боли
Под горой песка.


Родина

Где-то были такие люди,
От которых землёю пахло,
Где-то были такие люди,
С кем ты мог говорить – без страха

Напороться на грубость, подлость,
На бездушное разрушенье;
Люди, в ком не угасла совесть
И способность дарить прощенье,

Жить не хлеба, а неба ради…
Где теперь они? Я не знаю,
Лишь на руки старушки глядя,
С болью Родину вспоминаю…

В наше время нельзя...

В наше время нельзя болеть,
В наше время нельзя страдать,
Можно только от боли – петь,
Можно только её отдать...

В наше время нельзя упасть,
Сляжешь – не соберёшь костей...
В наше время легко пропасть
Из всех списков и новостей.

Ну зачем я опять о том,
Что не хочется говорить?
В небо, в небо, до звёзд, ползком...
Доползём – значит будем жить.


Снежный поезд

Тяжело заметать следы,
Тишиной застилать слова,
Биться тонким лучом о льды,
Говорить себе: я жива.

Я жива, я ещё дышу,
И мне нужно совсем чуть-чуть:
Время, чтоб изменить маршрут,
В снежный поезд тепло вдохнуть,

В бесконечных сетях дорог
Отыскать лишь одну – свою,
Ту, которую дал мне Бог,
Первозданную колею;

Небом выверить параллель
И, по строчкам продолжив путь,
Вдруг услышать капели трель,
И в безмолвие – жизнь вдохнуть.



ЛЕСТНИЦА 

Чем шквал упорней, тем прочней броня...

Покуда крепок ум, – верна ладонь.
Я согреваюсь поисками счастья,
Иду к любви, но не снимаю бронь
В реальности, разорванной на части,

В которой – острова добра и зла,
И неопределённость – между ними...
Всё зыбко, относительна шкала,
Когда б не ночь, мы стали бы святыми!

Но всё же там, за ночью брезжит свет,
А значит есть надежда на прозренье.
Почти равны безумец и поэт,
В обоих – отрицанье и горенье,

И радости немыслимой порыв,
И горести отчаянная бездна...
Но можно жить, страданье запретив
Себе – бескомпромиссно и железно:

Чем шквал упорней, тем прочней броня,
Чем больше боли, тем сильней наркотик...
И можно так наверное до дня
Дойти мечтой – и вырваться из плоти.


Лестница

Кто-то сказал: неправильно!
Смерть должна быть светла!
Просто душа раздавлена
Гусеницами зла.

И оттого больнее мне
Видеть, как в мирный час
Радуги акварелями
Бьют по экранам глаз.

Вся моя жизнь распахнута
В улицу, как окно;
Влажные кроны пахнут так,
Словно в дожде – вино.

Свить бы из песен лестницу
И палачам назло
Знать, что окно засветится,
Знать, что уйду светло.


Трясина

Я больше
не могу
слушать,
как злость
мосты любви
рушит,

стреляет
дробью
по нервам
и говорит:
ударь
первым!

Я бью
с размаху –
и сильно,
но там –
не враг,
а трясина...

Рисую
небо
в блокноте
чтоб
не увязнуть
в болоте.


Любовь как зодчество

И дождь ломается –
Не то что люди...
Но чай заварится,
И легче будет;

Прольются маками
Тепла капели:
Давно не плакали,
Давно не пели.

И всё окажется
До боли просто:
В тоске бродяжества
Есть счастья остров

С полынным привкусом
Простого чая,
С невольным искусом
Уйти в печали;

С дождём простроченной
Оборкой кружев
И с сыпью точечной
На звонких лужах...

И в небо хочется,
И грезит храмом
Любовь как зодчество,
Как свет, как рана.


Почти земля

Как много разных островов...
Почти земля, почти...
Мне мало струн, мне мало слов,
Мне нужен Свет пути!

Еще чуть-чуть... Перешагнуть
Еще одну ступень,
И я открою этот Путь
И не отброшу Тень.

Последний лестничный пролёт
И синева – за ним,
И только ветер позовёт:
Летим, летим, летим...


Ветер и горящее сердце Данко

Душно!..

А ветер знает,
что я
задыхаюсь,
ветер –
умница,
разбудил
улицу,
взмахнув крыльями,
закружил
кадрилью,

ворвался
в дома, сытые
днями
постными,
сделал парусами –
простыни!

Летим!

Теперь станет легче:
в небо
по проводам,
как по рельсам!
Летим,
пока не
собьёмся
со счёта,
пока не устанем
считать
высоты,
пока не сотрём
с жизни
все помарки,
пока не станет
смертельно
жарко!

Ветер,
читаешь
мой пульс,
считаешь,
что мы похожи?
Ветер,
мне тоже
некуда деться!
Осталось
сделать
факелом
сердце!


Город из крови и пламени

Ставни встревожены шорохом,
Тени скользят бестелесные.
Здесь говорят – только шепотом
Или – глазами и жестами.

Оси движения – мнимые,
Все указатели – спрятаны.
Лишь между строчек: "Пойми меня!" –
Взгляд прочитает внимательный.

Что в этом возгласе кроется?
В мире, что бредит и мается,
Что-то невидимо строится,
Что-то неслышно меняется.

Боязно, жутко и странно мне
Видеть сквозь мглу настоящего
Город из крови и пламени
В контуре сердца горящего.


Путник и Тайна

А город остался
Под снежной завесой,
И кто-то метался
Меж полем и лесом;

Он с бешеным ветром
Боролся упрямо,
Не зная секрета
Шёл медленно прямо,

И если мосты
Рассекали дорогу, -
Всем верил, но "Ты"
Говорил только Богу.

А небо писало
Воздушные письма,
И Новь прорастала
Сквозь схемы и числа,

И чтобы секретов
Не выдать случайно,
Шла морем рассветов
Великая Тайна.



ОГОНЬ

Голограмма

А в зеркалах осталась только боль,
И нет ни тела, ни лица, ни краски…..
Все начинанья сведены на ноль,
Замкнулся круг. Путь не привёл к развязке.

А может, отстраниться и молчать
О том, что весь мой мир – лишь голограмма,
И что меня сетями не поймать,
И что не весят сны мои ни грамма?

И что теперь для счастья нужно мне,
Когда остались контуры – от плоти?
Пусть серебрится снег в моей казне –
Вы ничего отсюда не возьмёте.

Мой щит, мой меч и мой крылатый конь,
И сны – из одного материала:
Живая речь – мой золотой огонь,
Который я на медь не променяла.


Гори!..

Мы сможем боль переболеть
И разорвать глухую клеть!

Я изо льда. Я из огня.
Все стрелы целятся в меня,

И отражает снов заря
Горящий парус сентября.

Как заклинание в крови –
Не поддавайся злу, живи!

Держись, сожми кулак сильней!
Не останавливай коней!

Не правь строку, не говори...
Гори, гори, гори, гори!


Солнце

Спешу – хочу скорей нырнуть
Туда, туда, туда,
Где солнце заливает путь
И режет провода!

Хочу держать в руках огонь,
Не чувствуя ожог...
Вперед, мой огнегривый конь –
Всего один прыжок!

Лечу с бесстрашием стрелы –
В ней воля не моя –
И разрываю тени мглы,
И жгу её края...


Огненные вспышки

Мистическое солнце
Сияет глянцем ртутным.
Мы больше не вернёмся
К реалиям уютным

С игрой ума несложной
И чуть заметной течью...
Быть надо осторожней,
Идя огню навстречу.

Безжалостны и жёстки
Той сферы аксиомы,
Где солнечные блёстки
И радуги фантомы,

Где совмещают линзы
Мистические оси,
Где отвечают сфинксы
На глупые вопросы.

Там скручены в спирали
Все радости и боли...
Дни скорость набирали,
Лучи рвались на волю;

Мы миру оставляли
Живых историй книжки,
Но в них – лишь плач печали
И огненные вспышки.


Опиум и огонь

Весь мир – на кончике ножа,
Пера, фантазии и вздоха,
Ещё немного куража
Сквозь жизни беспощадный грохот

Прольётся огненной рекой
И ляжет струйкой на бумагу,
Пусть снежной ясности покой
Впитает пламенную влагу.

Я больше не могу нести
Блаженства груз ... Невыносимо!
Хочу хоть что-нибудь спасти
Из вечности, летящей мимо

Сквозь небо, стены, сквозь меня
Любви безудержным потоком...
Усните, хризантемы дня,
Жрецы, отдайте дань порокам!

Пусть будет снег сегодня пьян,
Пусть ад изведает блаженство,
Пусть скептик не найдёт изъян
В крылатом танце совершенства!..

Немного воздуха в ладонь
Набрать – и выпить как лекарство:
Спокойствие, смири огонь,
Гармония, взойди на царство!

Но прутья вечности крепки:
Они из звёзд, они из света,
И запоздалые гудки
Оставит небо без ответа...


Сквозь огонь
Полине

Когда я выла на луну
И небеса рвались на части,
Ты, слыша вой сквозь тишину,
Слагала песнь о волчьей страсти.

Когда огонь и смерть дрались,
Готовые навечно слиться,
Ручьи речей твоих лились –
В них оживали наши лица.

А я лежала на полу,
Не зная, встану или сгину,
И сны, взрезая боли мглу,
Рождали адскую картину.

И сердце сорвалось с цепи,
И путы разорвали руки,
И землю кровью окропил
Закат, впитавший наши муки.

И Апокалипсис настал,
А мы стояли на вершинах
Его остроконечных скал
В огне страстей неукротимых,

Чтоб цену жизни заплатить
За равновесия потерю...
Но нас связала веры нить,
И эхом пронеслось: “Я верю...”

Так мы проходим сквозь огонь
С неуязвлёнными телами,
И Ад нам оставляет бронь
И отступает перед нами.


Боль

Всем дорогам – боль одна,
Накалилась докрасна,

Покосилась неба ось,
Покатилось, понеслось

Рви на мелкие клочки
Острова, материки...

Страшно править без руля,
Край. Потрескалась земля.

Нет причала на земле.
Стрелки компаса в нуле.


Кто, скажи, виноват?..

Кто, скажи, виноват,
Что навечно война,
Что в последний набат
Бьёт свинцом тишина?..

Всё отдать, умереть,
Выйти в звёздный эфир
И оставить гореть
Этот проклятый мир...


Огонь

Осталось тело, только тело,
Которое костром горит...
И нет до слов мне больше дела –
Теперь пусть пламя говорит.

Почти огня не ощущаю,
Почти не чувствую себя...
Я быль в фотоны превращаю
И отпускаю в мир, любя.

Я знаю, завтра всё решится,
Начнётся с чистого листа...
Весна. Приветливые лица.
Ни мук, ни плахи, ни креста.


А мы горели...

А мы горели
И проходили
Через метели
И через штили,

И обрываясь
На тонкой ноте,
Сопротивлялись
Всему что – против,

И разлетаясь
Стеклом в осколки,
Лишь удивлялись,
За что же – столько?..

За что так больно –
В огне по горло?
А мне довольно –
Я память стерла! –

Сожгла все числа –
Чего бояться?
Не разучись
над
судьбой смеятьься!


Пепел и свет

Мир занят своим представленьем,
Решеньем несложных задач,
И с каждым простым построеньем
Послушней доверчивый мяч,

А где-то сгорает и стонет
Обугленный мир,
И боль алым светом выходит
В открытый эфир,

И эта смертельная пытка
Веками длиной
Становится нежной и зыбкой
Прозрачной весной,

И нет этой боли предела,
Спасения нет,
И нет больше бренного тела –
Есть пепел и свет...



ПРОЯВИ СЕБЯ, КАК ПЛЁНКУ!.. 

Прояви себя, как плёнку!..

Прояви себя, как плёнку,
Сквозь себя на свет взгляни!
Как всё хрупко, как всё тонко –
Осторожно, не сомни!

Ближе к тайне, ближе, ближе...
Пью глазами синеву...
Я все слышу, я все вижу,
Ощущаю и... живу!

Не утешиться строкою,
Если ранит свет – насквозь!
Небо яркою рекою –
Разноцветной – разлилось...


Мальчишки играют в мяч...

Мальчишки играют в мяч,
А я за игрой слежу
И с каждой из их подач
С летящим мячом дружу.

Всплеск счастья – и высота,
Взлёт в небо – как горный пик,
А небо моё – с холста,
А в небе весна – как крик.

Забрать бы сейчас с собой
И рамочкой огранить
Прозрачности голубой,
Чтоб в вечности сохранить…

Мы выброшены на снег
Горошинами тепла,
И как не застыть во сне,
Не стать голышом стекла?..

Весна проломила дверь,
Прострелен навылет день…
Слова тишиной проверь
И счастье – в стихи одень.


По небу молотком

Как много в жизни радости –
Карманы переполнены!
Как много в жизни радости –
То весело, то солоно.
И всех бы солнцем радовать –
До боли, до смятения,
Кирпичиками складывать
По строчкам вдохновение,
И бегать по осколочкам
БОЛЬШОГО СЧАСТЬЯ РАННЕГО...
Весна по небу молотком
Ударила – и ранила.

Смотрю, как оживает мир...

Смотрю, как оживает мир,
Внезапно... Почему?
Каким дождём пронзён эфир,
Чей свет в моём дому?

В нём демон-кошка – как одна
Из ангельских икон,
Она со мной, она из сна,
Откуда этот сон?..

С подсолнуха стекает мёд,
В нём улей чёрных пчёл...
Я режу дольками восход
И подаю на стол.

Смотри, я с облаком слилась,
С домами и с трубой,
В них – мои мысли, строчек вязь
И мой гитарный бой...

То на верёвке дни сушу
(В них снов и слёз нектар),
То со слезами дождь прошу
Остановить пожар!

И наконец-то тишина
И бабочки полёт.
Той самой, из того же сна,
Где смерть моя живёт.


Мы любим кузнечиков
Зое Бауэр

Мы любим кузнечиков,
Мы не такие, как все,
Мы плавимся вечером
И оживаем в росе;

Наш город – бумажный,
– и
Он от дождя весь размок,
Настурции – влажные,
Спрятать бы их под замок! –

Но сколько же гордости
В огненной силе цветка!..
Где смешаны скорости,
Там турбулентна река;

На ветке засушенной
Тихо уснула оса,
И в храме разрушенном
Снова звучат голоса...

Мир вспомнит, – и радуги
Вырвутся из-под колёс,
Напитаны влагою
Наших невидимых слёз.


День мягко впитывает свет...

День мягко впитывает свет,
И растеклись по телу краски...
Я есть... меня как будто нет...
Всё зыбко в этой странной сказке.

И эта призрачная вязь
Узоров в призрачном пространстве
Рождает тонких линий связь
С сияньем солнечного глянца.

Сейчас не вечер и не день.
Тревожны струны многоточий...
Ты сны в прозрачный свет одень
И освежи ветрами строчек.


Поверила, что вдруг могу дышать...

Поверила, что вдруг – могу дышать,
И всё теперь дышу, не надышаться...
Себе порою надо разрешать
Глоток весны – и в счастье окунаться.

И с каждым новым вздохом я дышу
Уверенней, и радостней, и легче;
Я воздуха, как благости, прошу:
Он оживляет и от боли лечит.

Ввысь проросло дыхание моё
Из-под земли цветком или травою,
И ветер всё зовёт меня, зовёт
Куда-то вдаль, как эхо, за собою…


Янтарный день

Природа обожгла меня
Дыханьем красоты,
Деревья в белом пламени –
На них уже цветы.

Янтарный день – излучина,
Блеск серебра в реке,
История изучена
Травинкой на руке.

Круг неба накаляется
До хрупкой бирюзы
И сердце изумляется
Полёту стрекозы.

Трава живая, тёплая,
В прожилках желтизны;
Любовь сжигает топливо
Ошибок и вины;

Пройдя сквозь шторм отчаянья
И бешенства валы,
Мы наконец причалили
У солнечной скалы.

Жизнь соком наливается,
И в теле – светоток,
Сквозь камни пробивается
Надеждою цветок.


Лето...

Сгорали искорками дни
В спирали солнечного лета,
И кто-то так просил: верни,
Верни мне небо... Сделай это!

Взять в руки... Разве тяжело?
Утешить... Разве невозможно?
– Боюсь порезаться. Стекло.
– Не бойся. Только... осторожно.

Боюсь порезаться... Смешно!
Здесь нет краев... прозрачны грани...
Крыло отточено давно,
И небо, небо... разве ранит?


Но ведь все получается...

Но ведь все получается,
Все поётся, рисуется...
Очень просто отчаяться,
Бросить вёсла, ссутулиться,

Очень просто расплакаться
Над пустой неудачею...
Ну не надо, пожалуйста,
Мне – больней, но не плачу я...


Предчувствие осени

Я дышу облаками
И верхушками сосен.
В стенки неба стихами
Пробивается осень.

Я измучена жаждой,
Тупиками и пылью,
Но я верю: однажды
Все стихи станут былью.

Что тебе мои строчки?
Я проста, я без грима.
Все творцы – одиночки,
Только небом – любимы.



КАЖДЫЙ ДЕНЬ – БЕЛЫЙ ЛИСТ

Я начинаю жить...

Я начинаю жить сейчас,
Я начинаю жить!
Как в первый раз, как в первый раз –
Любить, гореть, дарить...

Я красной ниткою строки
Сшиваю города,
И всем запретам вопреки
Священна кровь плода...

Кузнечик на виду у всех
Кует весны мотив;
Природы первозданный смех,
Паренье и... обрыв.

Век можно отложить с утра,
Вернув курсор назад,
И вновь берут разбег ветра,
Будя живой азарт,

И вновь, как угли, жгут слова,
Как в руны их сложить?
Пока любовь в крови жива,
Я начинаю жить!

Капель разбудит тишину,
Стрелу отпустит лук...
Любите каждую струну,
В которой дремлет звук.


Пусть день начнётся с завтрака и чая...

Пусть день начнётся с завтрака и чая;
А я опять забыла свои сны,
Горевшие отчаянно свечами
На фоне темноты и тишины...

Мечтаю оторваться от земли,
Уже почти лечу до остановки,
А день дорожку-скатерть расстелил,
Припас дары, соблазны и уловки.

Что ж, соблазняй, пусть будет так и впредь,
Я обожаю тайны и запреты!
Весна... Ах, только бы не умереть
От львиной дозы солнечного света...

Лучистым одуванчиком земля,
Как капелькою золота, богата.
Вот он, подарок! – Скоро все поля
Зальёт дождями солнечного злата.

Какая мощь в природы торжестве,
Как всё иное мелочно, ничтожно...
А просто поваляться на траве, –
Сегодня так тепло! – наверно, можно?

Пусть день начнётся с завтрака и чая...
Дойти до сути – в этом суть игры,
А суть проста: весна, я принимаю,
Я принимаю все твои дары.


Я привожу в порядок дни...

Я привожу в порядок дни,
А им просторней на свободе,
Как птицы, кружатся они
В весеннем звонком хороводе.

Нарушен гармоничный строй
Простых привычек, связной речи...
Мгновений дождик проливной
Несет мне вихрь противоречий!..

То плачу, то смеюсь до слёз
И превращаю споры в шутку,
А если плачу – не всерьёз,
А если злюсь – то на минутку.


Дни со вкусом мяты...

Прочтены и смяты,
Как листы бумаги,
Дни со вкусом мяты,
Блеском чистой влаги.

Я на дне колодца
В доме полусонном,
А весна смеется
За стеклом оконным.

Память не поблёкла,
Разверну страницы,
И прорежут стёкла
Солнечные спицы!


Сегодня можно писать стихи...

Сегодня можно писать стихи,
Сегодня сердце горит и плачет,
Сегодня сердце болит... а значит,
Сегодня можно писать стихи.

Сегодня смехом искрится грусть,
Сегодня бьётся закат в ресницах...
Мне это лето, наверно, снится,
Ему я тоже, наверно, снюсь...

У нас есть свой колдовской язык,
У нас есть солнечные монеты...
Мы заговорщики – я и лето! –
У нас есть вечность – и этот миг.


Сегодня...

Мой двор примыкает к глухим подворотням,
Мне целятся в сердце пустые глаза...
Сегодня, сегодня, сегодня, сегодня
Я выйду за круг, отпущу тормоза.

Мне хочется солнца, мне хочется риска,
Пока не затянуто время петлей...
Как низко, как низко, как низко, как низко
Плывут облака над холодной землей.


Каждый день – белый лист...

Каждый день – белый лист,
Каждый день – свежий холст...
Честен взор, если чист,
Прав закон, если прост.

Слово – верность руки,
Слово – всплеск тишины...
Я на гребне строки,
Как на гребне волны.

Если жив, не молчи!
Дни смолой запеклись...
Льет на землю лучи
Одинокая высь.


Мой свет не иссяк...

Любовь и тепло,
Заветный очаг,
Мне так повезло:
Мой свет не иссяк...

Мы мир сотворим
Под звёздным плащом,
Где каждый – любим,
И каждый – прощён.

Кто вырастил зло,
Тот сам себе враг.
Любовь и тепло...
Мой свет не иссяк.


Мы всё песни в лукошке носим...

Мы всё песни в лукошке носим,
Ставим солнце на якоря…
Разлинею тетрадь под осень –
Скоро первое сентября.

Струны-линии… И готово:
Жизнь подвластна карандашу.
Если было в Начале – Слово,
Значит “Слово” и напишу…


Снова небо – другого цвета...

Снова небо – другого цвета.
Новый день дарит новый цвет.
Сердце радостью отогрето.
Боль почти сведена на нет.

И почти на нуле заботы:
Бросить всё – и бегом на пляж!
Мало нужно мне – да всего-то
Лист бумаги и карандаш!

Это всё, чем я жить умею,
И уже не сломать себя:
Я отчаяться не посмею,
Камень счастья в песок дробя.

Не ломайте на части счастье:
Вы потом не найдёте клей!
Я останусь навек во власти
Светлой музыки тополей.

Эта музыка здесь чужая,
Хоть мы с нею давно на "ты",
Эта музыка приближает
К одиночеству высоты.

Ах, от утренней свежей дали
Оторвать бы такой лоскут,
Чтоб с лица оттереть печали
И забыться… на пять минут.


Золото осени

Запачкалась осень чернилами,
Дома в небо тычутся мордами...
Мы были беспечными, милыми,
Мы были отважными, добрыми!

Бессонницей ночи исхожены,
Похоже – напрасны старания,
Здесь памятники огорожены
И улицы все – без названия...

А что же теперь, если больно мне,
И катятся слёзы без повода?
Вернёмся путями окольными,
И осень отдаст нам всё золото!



С ДОЖДЁМ НА "ТЫ"...

Дорожной пылью ветер сыт...

Дорожной пылью ветер сыт,
В дожде не видит флюгер цели,
Им кто-то, может быть, убит,
Лежит в простреленной шинели...

Боялись смерти... А теперь
Почти мертвы и те, кто живы,
И мир рыдает от потерь
Над маетой пустой и лживой...

А дождь – любитель авантюр,
Любитель розыгрышей, сказок,
Меняет контуры фигур
И смешивает соки красок.

К таким коктейлям мир привык,
Они пьянят слегка и тонко,
И превращается старик
В играющего в дождь ребёнка.

Мой Бог! Я влюблена в стихи
И признаюсь в том, как ни странно,
В них нет ни грамма шелухи,
Их власть прочна и постоянна.

Их власть прочна, прочнее нет,
И мне другой не нужно власти.
Пусть ночь темна - я вижу свет,
А значит есть на свете счастье.


Мир вам, оставшимся в дожде...

Мир вам, оставшимся в дожде.
Естественны весна и осень.
Пусть так. Мы большего не просим.
О, где же ты огниво, где?

Всё ветхо в доме. Старый хлам
Меня преследует повсюду,
А солнце – как приправа к блюду
Усталой пыли по углам.

Как шарик, истину ловлю.
Вот, вот ещё одна подача!
Среди сомнений, боли, плача
Живу и всё-таки люблю.

И, наполняя мир собой,
В нём растворяюсь понемногу,
И, сердцем приближаясь к Богу,
Я слышу радости прибой.

И как себя ни убеждай,
Что плод без кости слишком мягок, –
Ложатся строчки на бумагу,
И снова собран урожай.

Стихает боль, уходит злость,
И только взгляд порой темнеет...
Никто из смертных не посмеет
Мне вбить в ладони больше гвоздь.


Мне вспомнился запах детства...

Мне вспомнился запах детства,
Дождливый промозглый день,
Хотелось чуть-чуть согреться,
Но холод взял город в плен,

И, спрятав в подол колени,
Я долго, смиряя дрожь,
Смотрела, как тают тени, –
Я очень любила дождь...


С дождем на "ты"...

Умойся струями дождя...
Все возвращается к истокам.
Дождю доверься, в дождь войдя, –
И заструится ток по строкам...

Хочу густых кофейных снов,
Горячих, страстных, воспаленных,
Хочу замедленных кругов
На изумленных стадионах...

С дождем на "Вы", с дождем на "ты"–
Мы поняли друг друга быстро...
Промокли все мои листы,
А в мыслях – солнечно и чисто.


А дожди не знают границ...

А дожди не знают границ,
И с дождями слаще весна;
Акварель расплывшихся лиц,
И уже стена – не стена,

И уже беда – не беда,
Ведь с дождями всё не всерьёз,
Что твоя слеза? Ерунда,
Видишь, в небе тысячи слёз!..


Невидимки в дожде

То в борьбе, то как-то по-другому
Мир плывёт к заветным берегам,
Но привычно-вечен птичий гомон
И заката огненный орган.

Мы в дожде – почти что невидимки, –
Влага не щадит огонь свечей! –
Бусинками падают дождинки
С нитей разорвавшихся лучей...

Наполняйте чистый воздух, пташки,
Трелями весёлой чепухи!
Мы в дожде – почти что промокашки, –
Снова дождь пролил на нас стихи...


Дарить чуть-чуть больше тепла...

Дарить чуть-чуть больше тепла,
Любить и протягивать руки,
Чтоб каждая грань ожила,
Чтоб слышать тончайшие звуки...

В спирали невидимых сил
Искать невесомости точки,
Чтоб дождь серебром моросил, –
И струйки укладывать в строчки!


Мир - тёплый…

Мир – тёплый,
потому что есть Любовь, у которой
в окне не задёрнуты шторы,
мир тёплый,
потому что
время – игрушка,
а солнце – настоящее,
радостное, звенящее.
И огромные глаза
Безутешного Арлекина
светятся с той стороны картины,
вместившие тишину одиночеств
всех тех, кто живёт
за пределами строчек.
Но теплота солнца
и сладость яблока
говорят, что больше не будет больно
и чего-то безумно жалко,
потому что там все смеются,
по ту сторону
нарисованного
дождя…



КАПЕЛИ СТРОК 

Тает снег. Февраль

Щекой прижаться к снегу,
Обжечься им слегка
Или в него с разбегу
Нырнуть, как в облака,

Расправить бы руками
Пушистый белый плед,
Он рвётся, лоскутками
Валяясь на земле,

Он стал прозрачно-тонким,
Он съёжился в комок,
Он беленьким котёнком
Ласкается у ног...

Заплатки и обрезки,
Стыдится их земля...
Какие ж были фрески
Из чудо-хрусталя!


Капели строк А. С. Пушкину

Весна – а кажется, что осень,
Чуть-чуть дотронешься – звенит
Рапсодией многоголосий,
И дождь стихами говорит,

И дней отчаянная гонка
Приостановлена на час,
Капели строк смеются звонко,
Дразня бессмысленностью фраз.

У Пушкина б занять немного
Беспечности и озорства,
И легкости пера и слога,
Чтоб стали птицами слова,

Порхали, пели и резвились,
Не находя иных забот,
Чтоб рифмы тайно сговорились
Друг другу вторить вихрем нот!

Все откровения стихийны
И обещаньями полны,
И в ленте снов многосерийной
Совмещены и смещены

Непостижимые сюжеты
Фантазий, вымыслов и драм...
Так бьются волнами поэты
На подступах к иным мирам.

Оправы строк просты и грубы,
И ненадежна нить струны,
Но дышат огненные трубы
Ветрами с темной стороны,

И падает, сорвавшись с петель,
Снежинкой на асфальт – звезда...
У этих тайн один свидетель.
Он сохранит их. Навсегда.


Вдаль – с одичалой тишиной...

Вдаль – с одичалой тишиной,
По спинам холмиков горбатых…
Лишь горсточка лучей – со мной
И боль ни в чём не виноватых.

Как ветру мы в любви клялись
И разбивались – о прохожих!
А море слизывало слизь
Привычек – с загорелой кожи;

Как ранил выстрелами дождь
За «не смогу» и за «не верю»:
«Теперь увидишь и поймёшь,
Что в сны всегда открыты двери...»

Но оступиться так легко,
Когда на облаке – ступеньки…
А солнце тает мотыльком
И дождь вплетает капли - в феньки.


Нас вечность уронила в море...

Нас вечность уронила в море...
Осколки, память – липкий снег,
В её холодном коридоре –
Почти чужой мне человек.

За борт пытаюсь удержаться,
Перила времени, мосты...
В числе моих реинкарнаций –
Все мои тайны и мечты.

Найду молочную дорожку,
Пойду по следу звёздных вьюг,
Мне листик протянул ладошку,
И у меня теперь есть друг!

Забуду числа и пароли
И траекторию пути,
Но радость, светлую до боли,
Хочу до дома донести.


Угольки

Все слова как угольки,
Ничего не значат,
Серебро течет с руки
Ручейками плача,

Радость то берет разбег,
То играет в жмурки,
Под ноги бросает снег
Грязные окурки...

Ну возьми меня, возьми,
Солнышко, на ручки,
Молоком своим корми
Из кармана тучки,

Тлеть и тлеть бы угольку,
Жаром пламенея,
И минута на строку
Стала бы длиннее...


Забыла слово…

Что там было, что там было?
Словно тонкая игла
Промелькнуло, просквозило –
Как раздело догола:

На мгновенье без покрова,
Без обмана мир предстал…
И исчезло в стоге – Слово,
Видно, кто-то помешал;

И не вспомнишь, не воротишь,
Память – словно решето,
Что-то шепчешь и бормочешь –
Всё не то, не то, не то…

Что там было, что там было?
Словно тонкая игла
Просквозило?.. Поглотила
Проглотила слово мгла…


Золотое слово  (песенка о рыбаке )

Золотое слово
Рыбкой в сети струн
Падает, и снова
Пишет сказку рун.

И, как сердце, бьется
В сетке облаков
Золотое солнце
Из песчаных снов...

Перелетной песней
Свяжет север-юг
Чародей-кудесник
С удочками рук


Счастье не взять взаймы...

Счастье не взять взаймы...
Солнце, не остывай!
Выпадет из сумы
Времени каравай,

И по дождям ресниц
Радуга заскользит...
Вновь ветерком страниц
Плачет душа навзрыд!

Тихо пошевелю
Радости угольки...
Холодно. Я люблю
Бабушкины платки.


Слеза огня

Слеза огня так горяча,
А фитилёк так мал…
Ах, если б выросла свеча!
Но холод дом сковал,

И студит, будто бы ему
Даны права СУДИТЬ…
Он превратил в резину – тьму,
Стал по ночам будить.

Он снега примешал к крови,
И остывает кровь;
Смотри: стою, как снеговик,
И нос мой, как морковь!

И всё как детская игра,
Свет – ночи напролёт…
Лишь дотянуть бы до утра,
Не превратившись в лёд.


Тепло наших душ - как вино...

Тепло наших душ – как вино,
Порой нам так нужно оно,

Ведь мир без оттенков тепла
Заполнит бесцветная мгла;

Ведь в мире без тёплых лучей
Замёрзнут и пруд, и ручей;

Сердца, как короны вершин,
Покроются корками льдин…

Давайте сквозь холод и мглу
Позволим пролиться теплу!



МОРЕ И СЕРЕНАДЫ ЧАЕК 

Море и серенады чаек

1
Жара, жара! Скорее в воду!
Пока ещё дышать могу,
До кромки моря добегу
И вырвусь, вырвусь на свободу!

Плакат: "Курить запрещено".
Я не курю – и Слава Богу!
Мне пепел не мостит дорогу,
Дым не мутнит моё окно.

Всё электричество – во мне,
Пусть я громоотводом стану,
Чтоб мгла грозы ушла с экрана,
Леса не гибли на войне!

Листвы прозрачной бахрома,
Изгибы храма, башни, арки,
И я среди деревьев в парке –
Как будто дерево – сама!

Хочу ветвями дорасти
До куполов, креста коснуться!
Мне легче издали тянуться,
Я не решаюсь внутрь войти...

Монеты счастья собирать,
Перебирать, – как бусы, чётки...
Пока Харон в застывшей лодке
Спит – движутся минуты вспять.

Со мной – любимые цвета:
Немного сини и сирени,
А груз усталости и лени
Я в море выброшу – с моста!

Спускаюсь к зыбким берегам,
Восторг – волною накрывает,
Меня уже почти сбивает
С пути волненья ураган!

По раскалённому песку
Иду – и вспоминаю Данте:
Обуглены ступни Атланта,
И пот струится по виску...

Ну вот и море наконец,
И обжигающая влага,
И радости лучистой благо –
Как вылупившийся птенец.

2
А чайкам дела нет до нас,
Им суждены свои заботы,
Лишь любоваться их полётом
Мы можем в сокровенный час.

О этот песенный полёт!
О эта музыка и диво!
Без напряженья и надрыва
Парит, как будто бы поёт,

Касаясь облака крылом,
Не знающая страха птица...
А мне клочок свободы снится
За песней выбитым стеклом.


Письмо...

Весь этот пирс сегодня мой,
Все рыбаки с него сбежали!
Стихов утешусь бахромой,
Оставлю здесь свои скрижали...

Я написать письмо хочу
Кому-то близкому, родному,
С кем можно радости свечу
Сберечь назло дождю и грому!

Нет ничего ценней в любви
Одной заветной общей грани,
Жизнь сбить с дороги норовит,
Куда-то тащит на аркане!

Сопротивляйся, не позволь
Тебя всеобщей карусели
Увлечь потоком чуждых воль,
Иди к своей заветной цели,

Сквозь темноту и тишину,
Сквозь расстоянья и разлуки
Пойдём с тобой ловить луну
И золотых симфоний звуки!


Вечность и черепаха

А с морем – звонче тишина,
А с морем – глубже высота,
А ночь была почти без сна,
И я бессильна и пуста.

Носилок нет. Больницы нет.
Есть только влажная трава,
Вино дождя и солнца свет –
В аккорде с ними я жива,

В аккорде с ними я звучу,
Сливаясь с песней тишины.
Мне незачем идти к врачу,
Меня излечит синь волны.

Мне незачем спешить домой,
Мне незачем вообще спешить,
И черепаший панцирь мой
Стежками вечности прошит…

А черепахам повезло:
Им дом – и воды, и пески,
Но вечер опустил крыло,
И закрываются вьюнки.

Мечты, подобные кострам,
Слова, подобные ножу…
Где тот, кто стёр отметки ран?
Я их следов не нахожу.

Лишь небо – цвета молока,
И звёзды радости – в груди…
На панцире – строка стежка,
И вечность… вечность впереди.


Разговор с морем

Еще немножечко тепла
У лета взять взаймы, –
И осень станет нам мила,
Её полюбим мы,

Вся жизнь уляжется в строке,
Не будет дней и лет...
Я камешек держу в руке,
Возьми мой амулет,

И от забот освободи,
И раствори печаль,
Пусть смоют прошлое дожди –
Мне ничего не жаль!


Доктор море

А лето звёздно пролетело,
Легко, мечтательно… Увы…
Земли проглядывает тело
Сквозь островки сухой травы.

Стал молчаливее и строже
Пейзаж, привычный и родной:
Следы костра, соломки ёжик
Под шапкой лиственной цветной…

Встречаю похороны, свадьбу –
Приходим в мир, уходим в тьму;
Колёса движутся. Ах, знать бы,
Зачем пришли и почему?

Ведь нас упорно учит время,
Судьба, неровности пути
Тому, что – в каждом – света семя
Лучами может прорасти!

И я, не сомневаясь в этом,
Под солнцем боль свою лечу
И снова к морю за советом
Иду, как к доброму врачу;

И – то запоем жизнь читаю,
То всё хочу перечеркнуть,
То вновь стихами расцветаю,
То вовсе не могу вздохнуть.

А где-то в колбочке с раствором
Учёный прорастил зерно…
И море – к долгим разговорам
Со мной – привыкло так давно.


Море осенью

Уходит время понемногу,
Уносит то, что не вернуть,
Я вижу горную дорогу,
Я вижу свой далёкий путь...

А осень помнит, осень знает
Тропинку в потаённый сад,
Где свет любви не угасает
И не смолкают голоса...

Живу теплом прикосновений
К зеркальной грани бытия,
Где серебрится рябь мгновений
И отражаюсь смутно я...

По шаткой лестнице спускаюсь,
Здесь пляж, который я люблю...
Я так ни в чём и не раскаюсь
И никому не уступлю...

А море словно постарело,
Оделось в серые тона...
Но сердце всё-таки согрела
Его холодная волна.



НА ПОВОРОТЕ ЗИМЫ

На повороте зимы

За поворотом жизнь, за поворотом,
За этим или, может быть, за тем...
Мы разыграли партии по нотам,
А тишина не знала наших тем.

На башне солнце спряталось, на башне,
На Эйфелевой или на другой...
Как непривычно всё! Тебе не страшно,
Что горизонт вдруг выгнулся дугой?

А в ветре ледяном застыли стрелы,
Пронизывая снежное крыло.
Зима. Всё оскудело, онемело,
Как сохранить последнее тепло?

Но колокол молчит, приглушен снегом,
Нахохлился, как в белом парике;
Сейчас бы врезаться в него с разбегу
И голос разбудить в его цветке!

День медвежонком нежится в берлоге
Косматых, седовласых облаков,
В клубок тревожный спутались дороги...
Мир к повороту новому готов.


Январские воспоминания

И был январь – промозглый, резкий,
Перекрывающий шкалу,
И прятался прохожий редкий
В непроницаемую мглу.

Снег говорил: смиритесь, взвесьте
Затраты будущих шагов!
Но не сиделось мне на месте,
Я шла буравить мел снегов.

Снег расступался, рассыпался,
Слипался в хлюпкое желе,
Мы шли ва-банк, кружились в вальсе,
В метель летели на метле,

Изнемогали, уставали
И с блёстками на волосах
Самих себя не узнавали
В покрытых изморозью снах...


Обратные связи

Обратные связи,
Спиральные сны.
Брильянтами дразнят
Иголки сосны.

Туман с акварелью,
Промокла тетрадь...
А где-то веселье,
И где-то опять,

В-Ином согреваясь,
Кричат с хрипотцой.
Улитки трамваев
Свернулись в кольцо

И спрятали рожки
Недавних угроз:
Мол, всё понарошку
И всё не всерьёз.

День прочь убегает
Под тенью чадры,
Закат зажигает
Деревьев костры;

Их влажные кисти
Все в свежей крови.
Любовь всё очистит,
Доверься любви!

Мир в пламенной ткани
Безумно красив,
А я в нём – вулкан – и
Горящий нарыв.

Да что ж тут поделать?
Душа сожжена,
Рассыпалось тело
На брызги вина;

Мелодия, тая,
Замкнулась в петлю
И всё повторяет,
Как эхо: люблю...


Трещины суицида
Памяти Ники Турбиной

Время блестящих ракушек и скомканных фраз.
Нам – оставаться в зиме, набираться терпенья,
Ночь раздевать донага и впадать в звёздный транс,
В смерти спасаясь от боли и ожесточенья.

Лишь бесконечность не ставит преграды лучу,
Не разделяет эфир на мужчин и на женщин.
Смерть, я хoчу к тебе, слышишь, хочу, так хочу,
Что расколю эту землю на тысячи трещин.

Скольким ещё уходить с опрокинутых крыш,
Чтоб в опрокинутом мире полотна ожили?
Смерть моя, где ты? Ты здесь, ты со мной, ты не спишь...
Вот она, первая трещина. Мы победили.


А стихи отогрели...

А стихи отогрели, и стало теплей,
И заплакало сердце украдкой.
Так налей мне той звёздной отравы, налей,
От которой становится сладко!

Сквозь тоску одиночества шум поездов,
Словно пламени отблеск, прорвётся,
А наутро никто не отыщет следов,
Убегающих в сторону солнца.

Мучит страх высоты, даже если – крылат,
Даже если основа – бесплотна...
Ты не бойся, спускайся: надёжен канат! –
Озари своим светом полотна;

Эту паузу строк, как аккорд, разреши,
Невесомым, прозрачным движеньем,
Как на холст, ляг на дно моей чуткой души,
И я стану твоим отраженьем...


Я не хочу сегодня быть высокой...

Я не хочу сегодня быть высокой,
Я надеваю низенький каблук;
Пройду чужой, печальной, одинокой
По переулкам глаз, сердец и рук.

Добавлю в день прозрачности небесной,
Чтобы идти без цели, наугад,
Держась за жизнь, как на стене отвесной –
За тоненький верёвочный канат.

Пусть нота вдохновенья вспыхнет спичкой
И в лихорадке пламени сгорит,
Пока не станет музыка – привычкой,
Пока привычки не сойдут с орбит.

За каплей капля станут сны сочиться
Из крана времени, из пустоты,
В них всё, что было раньше, повторится,
Приобретая новые черты.

В воронку лет улягутся тайфуны,
Заложники дождя найдут приют,
И упадут в ладони – ветра струны,
И тайну счастья миру пропоют.



ВЕСНА ВО СНЕ

Весна. Остановка По требованию

Весна. Я сбрасываю кожу,
Я направление меняю,
Я верю солнцу. Солнце тоже
Мне верит, время удлиняет.

А время просит "Меня выпей!"
Увы, не соблазниться трудно
Разнообразием событий,
Костром веселья многолюдным...

Мой дом потрескался, измялся,
По крыше ездили трамваи,
Чтоб этот праздник состоялся,
Чтоб ткань стихов была живая!

А ливни связывают тайны...
О боже, боже, как мне ясно,
Что наши мысли не случайны,
Что наши встречи не напрасны!

Обозначенье "Ближе к небу" –
Дорожный знак на перекрёстке...
Ты оcтановки здесь не требуй,
Пусть к небу тянутся берёзки.


Мой день
Памяти мексиканской художницы Фриды Кало

Чтоб жить, не надо мудрости иной –
Достаточно жилья, тепла и хлеба;
Любить, звучать натянутой струной,
Раскрашивать свой день и слышать небо.

Туман – волшебник, с ним всё нипочём!
(Луна и сердце – спрятаны в шкатулке.)
Накрыв дворы серебряным плащом,
Он потерялся в сонном переулке...

Я ранена. Не смыть с одежды кровь.
Все провода оборваны. Нет связи
С землёй. Но солнце разгорелось вновь
И щедро льёт настой лечебной мази.

Волна немного боли унесла,
Играет, как щенок, и ноги лижет,
А колокольчики – колокола –
Пронзительно кричат, что надо выжить.

Когда об лёд изранишь два крыла,
Задумаешься: небо – это небо ль?
Но снова ночь огнями зацвела
И превратила всё былое в небыль.


Весна во сне

 Весна – во сне. А в жизни где весна?
А в жизни – только боли и потери.
Ребёнок прячется за шторку сна
И забивает насмерть окна-двери.

Ребёнок знает, что он здесь один.
Он красный свет, он сжатая пружина,
Он маленький волшебник Алладин,
Впустивший в сердце огненного джина.

Он мир хотел исправить сгоряча,
Но парашют раскрылся в знак осечки.
Он солнце пьёт соломинкой луча
И носит в шляпе дождь из синей речки.

Когда тепло уходит из сердец,
Как из домов, сквозь форточки и щели,
К нему пушистый розовый птенец
Пугливо жмётся, чтоб его согрели...

Повсюду – серебро зеркальных льдин,
Как шар ни поверни, он одинаков
Со всех сторон. Но знает Алладин,
Что шар живой и полон тайных знаков.

Дорога изогнулась неспроста,
Наверно где-то спрятан указатель:
Там дом, там заповедные места,
Лети туда, мечтатель-испытатель!

...Дороги нет – бурьян, чертополох,
Все серебро потрачено до цента,
Мир спрятался за стену и оглох,
И только сна кружится кинолента.


Сон в снежном сугробе

Помню платье в горошек,
Свет зари – как осколки...
Будь чуть-чуть осторожней,
Не проснуться бы только.

Одеяла все смяты
И подушки – не взбиты,
Тело с запахом мяты
И дождя – у Лолиты.

Здесь прогнозам не верят
И часов не заводят,
Покажи мне те двери,
Куда сказка уходит...

Сани. Кружится иней,
Месяц брови суровит.
Будь моей героиней,
Снег не вынесет крови.

Кони мчатся галопом,
В странный вихрь увлекая,
Память снежным сугробом
Прячет спящего Кая.

Ни лампадки в округе,
И ничто не тревожит...
Снег. Раскинуты руки.
Помню платье в горошек.


Август
Моему ангелу

Как облако – твой силуэт,
Расплывчато всё и неясно...
Ты – Ангел! На ветер поэт
Слова не бросает напрасно.

Цена всем сокровищам – грош,
Султаны – на золушек падки;
Так надо ли плакать, что – дождь,
Бежать от него без оглядки?

Ах, как бы согреться теперь!
Закаты останутся в сердце,
И нет ни разлук, ни потерь,
Лишь август, танцующий скерцо.

Мой август – как ангел, он прост,
Капризен, безумен и странен,
Он высыпал пригоршни звёзд
Навстречу протянутым дланям.

Да, можно держаться в седле,
Пока твои стрелы на воле!
Всё небо – в разбитом стекле
Моей оглушительной боли...

Мой август готов приютить
Измученных долгой дорогой,
Быть нежным – и солнцем поить,
Тигрёнком быть и – недотрогой.

Сквозь сердце дождь огненных стрел
Проходит, неся исцеленье.
Мой солнечный август сгорел,
Он был неспособен на тленье.


Бой на мечах. Закат

Заходящее солнце,
Проливные лучи,
Мир поет и смеется,
Только ветер горчит.

Будь смелей, пусть продлится
Этот бой на мечах!
Сталь звенит, сталь искрится
В разноцветных лучах...


Счастье

Капризы деревьев отмечены мной,
Несладко им в этом аду;
И все мои сны – за прозрачной стеной,
Я будто бы движусь по льду.

И снова спешат поезда облаков
В свой дальний, неведомый путь,
Меня засыпают снегами стихов,
А там, между строк: "Не забудь!

Храни этот день в своём сердце, пока
Ветра не развеяли сон..."
Страницами книг шелестят облака,
А в книгах – так много имён;

И кто-то любовь не донёс, расплескал,
Наверное, путь был далёк,
Но сыплют снегами стихов – облака,
А там: "Не забудь!" – между строк…

Цвет лета – дождя и шиповника цвет,
Плач осени – птиц караван…
Как жаль! – в небе вряд ли останется след,
Так может, и счастье – обман?


Просто счастье...

Капли режут воздух,
Капли режут губы.
Просто небо. Просто
Птицы – наши судьбы!

Мир – четыре строчки.
Нам с тобой остались
Белые сорочки,
Утренняя радость.

А заря нам верит,
А рассветы – с нами,
Обними мой берег
Тёмными глазами.

Вето – на запреты.
Просто счастье. Просто
У реки ответы
Есть на все вопросы.



СОН

Сон

Реальность кубиками сна
Дрожит в разреженном пространстве...
Я ей верна и не верна,
Я в глубине ее пасьянса.

Хочу потрогать эти сны,
В них потеряться, раствориться.
Я сплю... В том нет моей вины...
Калейдоскоп листает лица...


Морская краска

Тепло последнее лови,
Подставь ему ладони, щеки,
Свет солнца мягкий, не жестокий,
В нем жизнь, в нем искорки любви!

Как много лет, как много зим
В песчинке, камешке, ракушке!
Цвет моря невообразим,
У берега – прибоя стружки.

Лучи – как нити. Завернусь
В их золотой прозрачный ветер,
Стряхну с ресниц, как пепел, грусть –
Все относительно на свете!

Я выпью день, я в сон нырну,
И ум, и сердце успокою,
Забвенья снежную волну
Смешаю с краскою морскою...


Окурок день, и пепел вечер...

Окурок – день, и пепел – вечер,
И больно, больно так дышать...
Мир тайной изнутри подсвечен,
Как с новогодней ёлки – шар.

И манит горизонта строчка;
На крыльях – снега бахрома,
В тумане исчезает точка,
И я – не я... схожу сума.

Всё реже, реже остановки,
А кто-то разливает джин,
И, свет поймав движеньем ловким,
Вновь наполняет им кувшин.

Прошу еще глоток, но поздно,
Ночь раскрывает чёрный зонт,
И бьётся город в сетке звёздной,
И манит тайной горизонт.

Фантомам не оставив шансов,
Реальный мир встаёт стеной...
Движенье в замкнутом пространстве –
Как кувырок с большой волной.


Аптека. Улица. Фонарь

"Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь."
А. Блок

...Да, все повторяется, все остается,
И дни – словно спицы в порочном кольце,
Да, кто-то над нами как будто смеется –
Все та же аптека, все тот же рецепт...

Так пусть разольются безумия реки,
Расколются логики материки,
Погаснет фонарь у забытой аптеки
И ночь обнажит ледяные зрачки.


В снах остаюсь навсегда за чертою...

Пронзительной болью изрезаны крылья.
Мой путь - череда переломов и впадин.
И каждое слово - надрыв и усилье,
И каждый отрезок - у смерти украден.

Пронзительным светом исчерчено небо.
Сгорают лучи, и меняются краски.
Я праздную солнце за то, что согрело,
За свет, за порывы безудержной ласки.

И каждый мой город пожаром расцвечен.
Горю, наслаждаясь огня пестротою.
Дарю своё сердце идущим навстречу,
Но в снах остаюсь навсегда за чертою.


Город под солнечным ветром

Ночь. Закрыты ворота города.
Мы – на солнечной стороне.
Мои сны отрастили бороды –
Одиночество в радость мне!

Мы забыли, как мы изменчивы,
Мы забыли как мир велик,
Мчатся дни поездами встречными,
Ветер треплет страницы книг,

Строят город рассвета зодчие,
Подбирает заря цвета...
Одиночество... Многоточие...
Одиночество. Пустота.



ДЫХАНЬЕ СМЕРТИ – ЭХО ТИШИНЫ

Игрушечный город

Этот город – игрушечный,
Эти стены – картонные,
Тихий говор старушечий,
Дым – под окон иконами.

День, на солнце изжарившись,
В свежем ветре полощется,
В разноцветные шарики
Принаряжены площади.

Ищет мир оправдание
Обещания ложного:
"Жизнь плюс смерть" – расстояние
До "почти что возможного"...

Тихий говор старушечий,
В небе – солнце палящее...
Этот город – игрушечный,
Только смерть настоящая.


Дыханье смерти - эхо тишины...

Дыханье смерти – эхо тишины
В пустом, полуразрушенном квартале...
Она мне дарит ласковые сны
И гладит лоб крылом своей печали.

Она стучит дождём в моё окно
Горит свечой и ветром щёки лижет,
Мне с ней светло, а без неё – темно,
И с каждым днём мне этот свет всё ближе...

Среди детей, играющих в снежки,
Она – девчушка с русою косичкой,
И чёрных глаз живые угольки
Листают жизнь – страничка за страничкой.

Она заходит вестницей в дома,
Скрывая взгляд под кружевом вдовицы,
Ложится слоем пыли – на тома,
И снов пыльцой – на тихие ресницы...

Она всегда выигрывает спор,
И нас, как губка, впитывает время...
Она всё помнит – густ её раствор,
Она всё знает – тяжко её бремя.


Бутон

Здесь шорохи душных больничных палат.
Подземное солнце и мокрая прядь,
Почти что светло и почти что легко,
И не пробиваются пули звонков.

Мир болен смертельно, и я чуть жива,
И всё же по капле сочатся слова,
И хочется счастья, и хочется жить,
Ведь сердце нельзя до отказа закрыть.

Свинцовые крылья кладу на кровать,
От бешеной боли так просто устать,
И я ухожу в исцеляющий сон...
Прощай! Закрывается на ночь бутон.


Больница. Видение

Дитя на белой простыне,
Больничная палата...
Я это вижу – не во сне,
Я здесь была когда-то...

Такая тонкая рука,
В глазах – любовь и сила,
Я здесь останусь – до звонка,
Я солнце попросила.

Как снег – запретный холодок
Чужого откровенья...
Никто, никто, никто не смог
Продлить твои мгновенья.


Разбуди меня, Несмеяна...

Я хочу, чтобы ты позвонила.
Разбуди же меня, Несмеяна.
Я хочу, чтобы ты полюбила
Мои сладкие гнойные раны.

Расписало узорами время
Наши жизни, и в их лабиринтах
Мы становимся часто не теми,
Кем бы стали в пространствах открытых.

Нас опутали нити событий
Непредвиденных, странных, случайных,
И в сетях бесконечных открытий
Зарождаются новые тайны.

Я мечтаю о маковом поле
На реальности сером асфальте,
Я мечтаю о солнечном хоре,
Лунных бликах, кружащихся в вальсе.

Я хочу, чтобы ты позвонила.
Разбуди же меня, Несмеяна.
Я хочу, чтобы ты полюбила
Мои сладкие гнойные раны.


Менестрель

Песни звенят серебром,
Радость, улыбки жасмин...
Сердце – мой аэродром,
Мы победим, мы взлетим!

Тайны заветной причал,
В память вплетен каждый звук...
Помнишь, прибой замолчал,
Выпало солнце из рук?

Мы отвоюем зарю,
Ружья – дождем заряжай!
Крыльями ночь распорю,
Только б взошел урожай...

Глянь – мы остались одни,
Нем горизонта изгиб,
Вдаль убежали огни
Стайкой светящихся рыб,

Холод нам руки связал,
Бьется о струны метель...
Страшно. Никто не сказал,
В чем виноват менестрель.



МОЛОКО ЗВЁЗДНЫХ РЕК

Молоко звёздных рек

А звёзды текут,
Им имя – река,
У них свой маршрут,
Свои берега,

Друг другу кричат
Сквозь стены пустот,
Льют огненный яд
В безжизненный лёд.

Ты вслушайся в тишь,
В хрустальный язык
С капелями крыш,
С карнизами книг.

Так хочет огонь
Коснуться огня,
Ладонью в ладонь,
Все тайны храня...

Звёзд млечный обряд –
Всю ночь ворожить,
Они говорят,
Что нам надо жить,

Смыть строчки следов,
Взмыть в небо легко,
Доить их коров
И пить молоко!


Ключи от вечера

Я украду, я украду
Ключи от вечера!
А он не спрятан: на виду,
Идет навстречу мне,

И лижет руки; мы дрожим
Вдвоём от холода…
Он говорит мне: убежим
В глушь – прочь из города;

Ведь сколько ни ломай крыла,
А в этом мире жить
Не сможешь: слишком много зла,
Струна не выдержит.

То бездна чёрная, то мель,
Лишь в песнях – солнечно,
И звёзд кружится карусель
Безостановочно,

И пусть прохладно там чуть-чуть –
Летим, проветримся!
А завтра снова, не забудь,
На крыше встретимся!

И мы взлетаем – с ветерком –
Над крышей – надо ведь!
И нам легко-легко-легко,
А звёзды падают…


Люди-звёзды

Звёзды падают на землю,
Разбиваются,
И сгибаются их стебли,
И ломаются,

И углы в воздушном теле
Чертят острые...
Так и мы горим в прицеле
Смерти – звёздами.

В нас огни спектральных линий,
Мы окрашены –
Кто – в сиреневый, кто – в синий,
Кто – в оранжевый.

Только что же, что же это
За горение,
Если не хватает света
Для прозрения,

И для страсти не хватает
В сердце – топлива?
Птицы счастья улетают
В страны тёплые...

И хотелось бы подняться
Ввысь над башнями,
Только сны порою снятся
Очень страшные...


В чёрных бабочках – ночь...

В чёрных бабочках – ночь:
Она носит такое платье,
В чёрных бабочках – ночь,
Обжигают её объятья.

В чёрных бабочках – ночь,
Не спеши уходить, не надо.
В чёрных бабочках – ночь,
Солнце радости – где-то рядом.

Откололись от звёзд,
И летят к нам на плечи – искры,
Страшно встать во весь рост:
Вдруг заденет случайный выстрел?

Мир законы менял
В перспективе непостоянства,
Кривизною зеркал
Искажались лучи пространства.

Ты стихов не готовь,
Не дразни жемчугами строчек,
Незнакомка Любовь
Изменила лицо и почерк.

Но в обличье любом
Я узнаю её – под гримом,
И в сердечный альбом
Мы напишем стихи – любимым.

В чёрных бабочках – ночь,
Не спеши уходить, не надо.
В чёрных бабочках – ночь,
Солнце радости – где-то рядом.


Ночь

Ночь волшебна, ночь прозрачна,
Вся из капелек тумана,
Смех мой детский не растрачен,
В волосах – цветы дурмана.

Стану пряною травою,
Закричу полночной птицей...
Я секрет тебе открою,
Я хочу тебе присниться.

Ночь волшебна, ночь прозрачна,
Ночь впитала нас, как губка...
Видишь слёзы? Я не плачу,
Просто счастье слишком хрупко.

Невесомые волокна,
Ощущение полёта,
Непогашенные окна –
Словно солнечные соты;

Дождь танцует на балконе,
Сочиняет небылицы,
Ждет, когда с небес уронит
Перья алые Жар-птица!


Раннее утро

Есть слово "рань", оно – как рана,
Когда от слёз не удержаться...
Осколки света рано-рано
Снежинками на сны ложатся.

О эти ложные тревоги
И колесниц тяжелый грохот!
Идет обстрел моей берлоги
То градом ядер, то горохом.

Метла отчаянно-свирепа,
Она рождает море шума,
Она сбежала из вертепа
От ведьмы – к дворничке угрюмой...

Еще клубятся сны в колодце
И одурманивают ядом,
Но утро белой чайкой вьется,
И льет елей, и курит ладан.

О птичий хор! О свежий запах!
Прочь, наваждения и тени!
И я бегу от лап косматых
В объятья чистых полотенец...


Подснежники утра

1
Как подснежники – рассветы,
И улыбчива заря,
Хоть сады уже раздеты
Колким ветром ноября.

Вновь выглядывает утро
Из пеленок облаков
И светло, по-детски мудро
С нами говорит без слов...

2
Чернила осени исписаны,
Земля оделась хрусталем,
Я в солнце вглядываюсь пристально
И словно растворяюсь в нем,

Оно приветливо и ласково,
Я так люблю свою звезду!
Дождь света – как бокал шампанского,
И я легко иду по льду!

Давно все радости растрачены,
Небытие в душе гостит,
А утро, свежее, из прачечной,
Веселой бодростью хрустит.



ЛОМТИКИ РОМАНТИКИ

Давай мы встретимся на облаке...

Давай мы встретимся на облаке,
Тогда не нужно будет слёз,
Порежет август время дольками,
Как перезревший абрикос.

Давай возьмемся с ветром за руки,
С ним будет радостно втроем,
Засыплет лето нас подарками,
Зальет весь город молоком.

Поманят узенькие улочки,
Польется песни ручеек,
Смотри, здесь домики как булочки,
А площадь, как большой пирог!

Пойдем кататься на троллейбусе,
Пусть он сломается в пути,
И все веселые нелепости
Решат цветами расцвести...

А новый день пестрит обновками,
Нет места на лотках плодам,
Столбы обклеены листовками,
Кричащими "Куплю – продам!"

Давай все купим в этом городе,
Давай все снова продадим!
Давай обнимемся на облаке
И сами превратимся в дым...


А осень вправду хороша!..

А осень вправду хороша!
Она нас радует прохладой,
И удивляется душа
Дарам её большого сада.

Дрожит дождинка на руке,
И ритмы неба беспокойны.
Я вышла в осень налегке,
Мне с ней печально и привольно.

Вновь вдохновение кипит
В безудержном, пьянящем вальсе...
Любовью можно растопить
Любой запрет, не сомневайся!

Все тайны связаны одним
Узором, правильным и сложным...
В нем каждый знак неповторим
И все становится возможным.


Иду с букетом строчек...

Иду с букетом строчек,
И радость – без границ,
Вспорхнуть смешинкой хочет
Огонь из-под ресниц,

Я слушаю украдкой
Биение сердец,
А день прозрачно-сладкий
Застыл, как леденец,

Со вкусом винограда,
С кофейной теплотой,
С поющей где-то рядом
Мелодией простой...

Пусть стайку птиц веселых
Мои шаги вспугнут,
А я сыграю соло
На клавишах минут...


Ягоды дождя

Мне хочется знать, что строка не бессильна,
Что можно у радуги вымолить слёз...
Запляшут брильянты над улицей пыльной,
И дождь разольётся журчаньем стрекоз!

Со станции "Даль" поезда шлют приветы,
Смеется свирелями сон-чародей...
Давайте затушим свои сигареты
О сочные ягоды спелых дождей!


Пили музыку, как чай...

Пили музыку, как чай,
Было солнечно и сонно,
И упала с нот печаль
Под ноги листочком клёна,

Наполнялась тишина
Голосами пасторали,
Будто снега семена
На асфальте умирали.

Кровоточил нотный срез,
Протекла нектаром тайна,
Мы осколками небес
Были ранены случайно.

Было жарко, горячо,
Солнце выбивало стекла,
Память тающей свечой
В свете солнечном поблёкла.

С зыбким пламенем свечи,
С серебром звенящей стали
Тайну музыки лучи
Навсегда в себя впитали...


Ломтики романтики

Тени вышли из подъезда,
Тени сели покурить,
Ломтиками ночь порезать,
С тишиной поговорить.

Был их разговор неслышен,
Беспредметно-невесом,
Лишь луна ползла по крышам
Толстобрюхим колесом.

Было очень-очень поздно,
Как ребенок, город спал,
В небесах крутили звезды
Свой небесный сериал.

Волнами шумело море,
Рыбки плавали в траве,
Плыл уютный тихий дворик,
Как кораблик, в синеве.


Роза

Я из роз росу пила -
Нет отрадней вкуса! -
Розе, что в росе цвела,
Подарила бусы.

Роза, розочка, ро-
зан! -
Сладко ль с жемчугами?
Ты жемчужин не порань
Острыми шипами!

Щедро убран был газон
В цвет душистый алый.
Я в раскрывшийся бутон
Розу целовала!


За что?..

За что так падка я на красоту,
На утончённость, солнечность и юность,
На трепетность шиповника в цвету
И в детскости – недетскую угрюмость,

На узкое запястье, робкий взгляд,
Нетронутость и ласковые пряди,
Желаний несозревших дикий сад,
И вишен кровь, и сладость виноградин…


Соперница

Пусть она очарует, заманит –
Я не стану соперницей ей,
Пусть обман твои очи туманит
Серебром сладострастных морей!

Чистотой первозданной природы
Я умою и душу, и взор,
Окунусь в освящённые воды,
Зыбких красок небесный узор...

Сердце в шрамах и руки в порезах,
Слёзы слов, что не сказаны вслух...
Моя воля прочней, чем железо, –
Приложу к своим ранам лопух.


На фоне неба

Завтра в награду
Я получу
Утра прохладу,
Тополь-свечу,

Будут свиданья,
Солнце и снег,
Тайны, слиянья
Времени рек...

След самолета –
В небе стрела,
Мечется кто-то,
Ищет тепла...

Стрелы растают...
Фон голубой...
Все расцветает
Рядом с тобой!



ЛЕТО В СОЛНЕЧНЫХ ЛАПТЯХ (Шуточные стихи) 

Этюд с окном

Всё здесь: часы, ключи, монеты
И рама с выпавшим стеклом…
А ведь уже простилось лето
И осень в дом пришла с дождём.

А ночь свежа, и отсырели
И одеяла, и бельё;
Мой дом озяб. Так неужели
Унынье здесь гнездо совьёт?

Не спится… Может, выпить чаю?
Себя в беспечности виню,
Листаю ночь и обещаю,
Что завтра раму починю.


Коня, коня, полцарства за коня!

А оказалось – я себя боюсь,
Боюсь коснуться краешка бумаги,
У входа в планетарий тихо мнусь,
Хоть звёзды ждут космической отваги,

Боюсь ошибок и чужих шагов,
Водоворотов лестничных площадок,
Боюсь воображаемых врагов
И бытовых квартирных неполадок,

Боюсь в руках весну не удержать,
Еще боюсь какого-то маньяка!
Поэтому я молча на кровать
Сажусь и начинаю горько плакать.

Кто мне поможет, кто спасёт меня,
Избавит от мучительного долга?
Коня, коня, полцарства за коня!
А то пешком идти, пожалуй, долго...


Рецепт вдохновения

Вдохновенья нет – ни строчки! –
Я измучилась, нет сил!
– В день по одному глоточку
Доктор прописал – чернил.

Пью чернила – вижу чудо
И пытаюсь разгадать,
Из каких миров, откуда
Вдруг нисходит благодать?

Строчки мотыльками пляшут,
Лист бумаги на столе,
В небе – облачная каша,
Вечный хаос – на земле...


Комната на небе

Воздух ночи – как нектар,
Сладостью полны туманы,
Угощает звёздный бар,
Наливает сны в стаканы.

Яблок Золото в садах,
Солнечные остановки,
Чудо-скатерть в кружевах,
И конфеты, и обновки.

Очень, очень нужен сон,
Просто – комната на небе,
И - ни свечек, ни икон,
Ни забот о дне и хлебе…

Ветер катит снежный ком
И стреляет дробью градин,
Он врывается в мой дом,
Мнёт и рвёт мои тетради!

Ветер, тише, не спеши,
Не смывай любовь рекою,
Эта музыка в тиши
Нас утешит, успокоит.

Будем к музыке добры
И, как фильмы, сны озвучим,
Пусть звенят хоть комары –
Не развеять грёз их тучам!

Уместил в себе флакон
Яблоки, сады и реки,
А в флаконе – «Крепкий сон» -
Чудо-зелье из аптеки…


Лето в солнечных лаптях

Лето в солнечных лаптях,
От меня сбежавший ужин...
Я запуталась в сетях,
Мой кораблик перегружен!

Как без ужина уснуть?
Как распутать злые сети?
Как таможню обмануть?
На какой пожить планете?

...Всюду зелень, тополя,
Здание – как будто школа,
Только это не земля,
А космический осколок

Мне в сознание проник
И вращается, проказник...
Открываю свой дневник,
Вместо даты ставлю: праздник!

Шторки медленных минут,
Вязь стихов в огромной вазе...
Я в восторге – чудо чуд
Этот маленький оазис!

Мой корабль на берегу,
Сеть распутала русалка,
Ужин отдала врагу –
Праздник, ничего не жалко!


Нота лета

Украду у лета ноту,
Спрячу в книжке записной...
Нет, не я... воришка... кто-то...
Лето, не ходи за мной!

Нет, не видела, не знаю!
Нота ведь шустрей блохи...
Моя книжка записная?
Там живут мои стихи.

Я спокойно отвечала,
В рюкзаке лежал блокнот,
А из рюкзака кричала
Стайка голосистых нот...


Два цвета

Два цвета, синий с голубым,
Совсем не сочетаются,
А море хочет быть любым
И с этим не считается!

А ночью было не уснуть –
Мешал прибой художнику,
И морю все долги вернуть
Не просто было должнику!

По комнатам цвета-цветы
Неслись шагами гулкими,
Раскрыли радуги зонты
Над снами-переулками,

Как много в них огня для глаз,
Как хочется постичь его,
А море вновь уводит нас
От старого, привычного,

А море хочет быть любым
А море изменяется, –
Два цвета, синий с голубым,
Прекрасно сочетаются!


Туча

Смотрите, это
Большая туча,
В ней столько света –
С ней даже лучше!

Весь свет впитала,
Как промокашка,
И белой стала
Её рубашка!

По ветру ляжет
Её дорога,
Она расскажет
Историй много,

Как песню, ветер,
Её подхватит,
И света детям
И взрослым хватит!


Печка

Я дни кромсаю на слова,
Рублю все мысли на дрова,
Потом сжигаю их в печи
И песне говорю: звучи!

Как много в комнате огня
От этой печки у меня...


Скучно!!!

Дни покрыты снегом скуки
От подножий до вершин,
Вместо музыки – лишь звуки
Проезжающих машин!

Кто, скажите, их придумал,
Эти будничные дни,
Словно в кучу пепла дунул, –
Где веселье, где огни?!


Атлант и небо

"На что потратить свой талант?" –
Однажды размышлял Атлант,

Он встал поднял к небу руки,
Прося: "Избавь меня от скуки!"

Тут небосвод бетонным стал
И камнем на него упал,

Дав разумение Атланту
И применение таланту.



КОГДА ПРИХОДИТ СТРОЧКА (Четверостишия)

Музыка

Льётся день лимонным соком,
Песня вырвалась из плена,
Музыка бежит по строкам
И по венам, и по венам.

Очередь

Прислушайся, ведь это чья-то боль,
Отчаянная боль в оправе нотной;
Вставали строем "до-ре-ми-фа-соль",
Стреляли очередью пулемётной.

Свет

Боль, запёкшаяся светом.
Тело звёздами расшито.
Помню всё, что было спето,
Остальное всё – забыто.

В звёздах спасенье!

Лишь в звёздах спасенье, лишь в звёздах!
Ожогами тают лучи...
Пусть светом наполнится воздух,
Любовь и надежда – врачи...

Затянутся раны, затянутся...

Затянутся раны, затянутся,
Останутся песни, останутся,
И строчки улягутся лестницей,
И сны наши – в мир не уместятся.

Волшебный круг

Мы в клубке реальности как спицы,
Не хватает лишь умелых рук,
Чтоб за нить событий зацепиться
И начать вязать волшебный круг!

Дозвонюсь до тишины!..

Дозвонюсь до тишины, дозвонюсь!
Я звоню-звоню-звоню – не ленюсь!
Развязала, развязала войну,
Разбудила звонами – тишину...

Слова превратились в песчаную отмель...

Слова превратились в песчаную отмель,
И больше я в быстрой реке не тону;
Я то, что забыла, сыграю по нотам,
А что потеряла, найду и верну...

Когда приходит строчка...

Когда приходит строчка,
Беги за ней, беги!
Упустишь шанс – и точка,
И не отдашь долги...

О графоманстве и высоком слоге

Лишь стоит в стих проникнуть дать изъянам –
Вас обзовут невеждой, графоманом,
Но чтоб попасть в Высокую графу,
Оттачивайте каждую строфу!

В гармонии с природой

Зависит наш успех от моды
И настроенье – от погоды,
Но быть в гармонии с природой
Важней, чем следовать за модой!



КОГО НЕ СОГРЕЛ СНЕГ (экспериментальная поэзия) 

Музыка стройки ////
 ______ #### ^^^^

Бритвой горизонта
разрезаны вены неба.
Механизмы стройки,
подъемные краны.

Утро
скрежещет,
врывается в сон,
а сон не сдаётся,
забирает себе эти звуки
плетёт из них
железное
кружево.

Я слушаю,
слушаю,
слушаю...

^^^^


Нет анальгина

Утро
разорвано в клочья
досрочно,
заочно,
и нет анальгина,
чтобы
простить долги нам.

Небо –
огонь,
стены –
бетон,
мега –
боль.

Выпить
снега,
умыться
льдом,
уйти
в ноль.

Смотреть
в глаза
обнаженным
фарам,
лететь
самолетиком,
цвести
пожаром.

Кайф
без наркотиков,
кайф
даром.

Боль –
паутина,
резина,
нет анальгина.
______________
НЕТ АНАЛЬГИНА


Огненные хризантемы

Цепляюсь травой
за камни,
грубой ниткою белой
по ткани
ползу..
Хочется
броситься в небо,
а потом
долго спускаться
парашютом
салюта.
Огненный дождь –
атрибут праздника:
дракон раскрывает все пасти,
в них – огненные хризантемы...

Горошины крови рассыпаны.
Солнце смеётся.

Я – провод.
Азбука морзе.
Чьи-то вдохи и выдохи
криками чаек
взрезают,
пронзают насквозь.

Обещанье дождя...
Я хочу обниматься с дождём,
зёрна солнечных дней
пряча в ситец рубахи.

Кого не согрел снег

День
рвущихся ливней
кровью неба
красит асфальт.

Дальше на век,
дальше на два,
солнце
сделало
сальто.

Звук
скомканных проводов...
Не услышать сигнала звезд.

Влажный огонь,
пламя дождя,
с рельсов сошедший поезд.

Памяти ветреной вздох –
сгустки света –
сквозь
легкие...

Вечная ностальгия
по звездам.
Любить
никогда не поздно.

Легко
по балконам
прыгать
в снег,
в тишь
вниз
с крыш,

оплакивая всех тех,
кого не согрел
снег...


На мольберте вечера

Город
на мольберте вечера –
почти абстракция, –
белый,
снежный,
хочет быть раскрашенным,
мечтает
рассыпаться
стаей
пушистых
птиц,
и уже
ничто не мешает...

Я разрываю
на кусочки
лист.


Водопады любви

Ветер со снегом
дома греет:
зима
стала добрее.

Уже расплавлены
зеркала.

Я – смола

Лес
вдоль
сон-реки,

мы в нём –
светлячки.

Прозрачным теплом
сердце
разбужено,

сердце – раковина,
в нем – жемчужина.

Водопады любви,
сады,
пройди по саду,
цветов нарви.


Пластика мгновения

Пластика мгновения.

Нет черты, о которую можно споткнуться.
Луга нескончаемых песен.

Разбиты игрушки смысла.

Осколки быстрого ритма,
строчки, хранящие свежесть дождей...

Подожги шнур


Звонки и пароли

Звонки и пароли,
здесь нет моей воли...
Обжигать ступни,
Взрываясь грохотом поездов,

Всеми дорогами
возвращаясь к себе,
пить время.

В день – по четыре сна,
остальные – на семена,
остальные – на чёрный день,
выплачивать
дань звезде.

Звёздами,
зорями
то в дружбе,
то в ссоре мы.

Мятой,
крапивою,
солнечной
гривою
разметались дни –
перелистни...

Облаками
письма
писать,
разрывая
все провода,
чтобы сказать
"да"...

Пулями звезд
прострелены
то вместе,
то врозь
пели мы.

Снегами,
капелями –
в путь,
туда,
откуда
ветром
не сдуть.


Остановка небо

Остановка
небо,

погружение
в звуки...

Любовь
знает
секреты.

Мы посыплем
дорожку звездами
и пойдем по ним.

Барабанная дробь –
немножко музыки
в сердце.

Радость
такая,
что не порвать,

до железа

рассветами
в кровь

по цене
ветра.


Без проводов

Объятий дыма почти не чувствуешь.

Исколотые иголками сны
не просыпаются,

Бьющиеся о звезды стекла
не хотят разбиваться.

Бежать прочь
от всех скоростей

к опрокинутым радугам,

к тишине
с оборванными проводами,
бросившей вызов
всем сигналам
одним непрерывным
долгим гудком...

Чайки отчаянья,
Рельсы прощаний...

Куда же свернуть,
если все пространство
свернулось
узкой соломинкой?

Пить из неё...

Все изначально светло
и прозрачно
и чисто.

Мосты разведут,
а мы останемся вместе стоять
между двумя половинками
разведённого моста
одномерной прямой –
вертикалью,

соломинкой
из которой
так хочется
пить...


Край падающих звёзд

Смерть
не кончается вместе со временем.

Время
резиновым шлангом
тянется сквозь пространство.

Я вижу
скрещенные окна,
рваные пузыри вечности...

Пьяный дождик гуляет
по растресканным крышам,
заплетает струйки в косички.

Зажигайте свечи,
будем освещать нашу комнату,
в ней ангелочки,
звёздочки,
цветочки,
кусочки
неба...

Щекой к решетке...
Горячий металл.
Буди своих ангелов,
разбрасывай монетки по пустым дворам.

В какой цвет ты покрасишь стены
перед тем, как взорвать?

Опутали тело веревки времени,
но когда ты станешь костром
они сгорят.

Последняя стена...
Прорваться через смерть!

Наискосок тропинка
всё ближе,
ближе,
вплотную
подходит туда,
где обрыв
радуг,
звёзд,
край падающих звёзд,
падающих звёзд...

Как липкий дождь – слова,
но прозрачна вода неба.

В какой-то одной бесконечности
мы будем вместе,
всё будет
в нашем фейерверке,
всё до последней
звёздочки.




СОЛНЕЧНАЯ СИМФОНИЯ   (Проза)

СОЛНЕЧНАЯ СИМФОНИЯ

Солнечная симфония

Любовь возникает внезапно. Легкие покалывания в спине, как стайки мальков у волнореза...
  Я взрываюсь, реву мотором.
 Колючий кустарник не пропускает. Люблю это место. Люблю все места, где я когда-то была – все свои путешествия по солнечным тропинкам...
  А как же солнце целует руки! И нужно ли в осень плыть на корабле, если солнечный штиль вышивает такие узоры?!
  Как только я беру блокнот и ручку, состояние обретает форму, как будто совершается переход в более широкое пространство. Клочок сухой травы отпечатывается, запечатлевается. Резче становится вкус воздуха, ярче – цвет черепичной крыши за густым слоем зелени. Оса беспокоится: вдруг она тоже попадет в летопись? Попала! Разрезать бы этот пейзаж на маленькие кусочки и рассмотреть отдельно, крупным планом каждую картинку! И так же – со звуками. Я в зазеркалье, и у меня есть увеличительное стекло. Я слушаю симфонию солнца. Воздух становится мягким, в нем начинают искриться солнечные блики. Это удивительный момент. Взгляд на небо, в узор ветвей и листвы... Время остановилось...


Бузина

1

Кружится ветер, обрывает мои чувства, как листья с дерева, – радость, грусть... уносит куда-то...

Кружится ветер,
Расчёсывает страницы,
Строчками-свечками
Хочу к нему прислониться...

На заправочной станции земля мокрая, грязная, много синего цвета и воздуха... Все атрибуты радости. Ничего не возьмешь отсюда, разве только клочок жёлтой травы унесёшь – и не вcпомнишь потом, какой она была...
  Столько любви не бывает... Хочется всем рассказать...

2

В тебе есть какой-то праздник, я хочу быть рядом, но слишком близко не получается. Никак не удержать в руке воздух.
Вот если бы навсегда – как сейчас! Чтоб волосы так же мягко гладили по лицу...
Воздух совсем как вода... Минеральная... какой-то металлический вкус... Дождь. Озон. И облака такого же цвета-вкуса...
Время в стакане мешаю ложкой. Вот и готов коктейль.
  Бузина... Сладкая.


Аромат любви. Весна

Люблю, люблю, люблю, люблю... Земля как будто пахнет этим словом. Деревья струятся чёрными ручьями на фоне неба. Вот, вот она, знакомая тропинка, крестиком пересекается с другой! А облака, облака... Скажите, ну кто такое придумал? Да, и еще паутинки. Мастер посеребрил этот мистический и немного зловещий пейзаж с рвано-торчащими, чуть приглаженными ветром кустиками...
Любовь – в воздухе, в шелковом блеске паутины. Прохлада – острая, бодрящая. «Люблю, люблю, люблю, люблю...» - звенит серебром колокольчик велосипедиста. Ну и что же, что это - заговор? Я ничего не боюсь! Танцем ломаных линий поднимается из травы разноцветный каменный домик, в котором жил костёр. Оранжево-желтый, с оттенками от коричневого к чёрному – но трава его почти закрасила вертикальными штрихами.
Хочется распасться на маленькие частички и смешаться с этим пейзажем каким-то дымком или облачком. На земле холодно, но на куртке можно лежать. Соломка дрожит от ветра золотыми струнами. А вот эти злые колючие ветки прямо-таки хотят проткнуть солнце! Но у них никак не получается. Солнце хитрее. А вот облакам, пожалуй, удастся спрятать мёд. Ну и где теперь взять?..

Где мне взять большую ложку,
Солнца-мёда зачерпнуть,
Хоть с утра через окошко,
Хоть из лужицы чуть-чуть!

Пчела залезла в мою тетрадь! Перебирает странички. На обложке нарисованы цветы, но ей хочется вовнутрь. Наверно, здесь много мёда… Самолёт летит очень быстро, несется через все небо, уже добежал до верхушки дерева, уже спрятался! Наверно, очень низкий. Сегодня какой-то «день больших скоростей», стайки велосипедистов прямо летают...
Я часто прихожу на это место. Каждый раз это как новый сон в одной и той же комнате…



НА ГРЕБНЕ САСТЬЯ

Заглянуть за край

Море всё – в живых блёстках. Мальки, стаи. Видимо-невидимо. Мой дом находится на стыке двух миров. Мне постоянно приходят письма оттуда, с другой стороны. Но надо уметь читать. А может быть, слышать. А может быть, видеть.
Сегодня я попала в совершенно незнакомое место. Вот уже несколько лет я хожу на один пляж чаще, чем на другие. Справа от него есть еще несколько хороших пляжей, а слева – большой каменный завал. Я туда никогда и не подходила, казалось, не пройти. А сегодня решила сменить место, а раз уж пошла в ту сторону, заодно и полазить-посмотреть, что там есть интересного. И вот оказалось, что за камнями спрятался очень симпатичный пляжик, такой уютный, тихий, чистый и почти пустой. Изумительные скалы, и сам пляж – каменистый, но есть оазисы песка. И почти никого. Островок первобытной дикой радости. Вот это да! Красота! Смотрю издалека и любуюсь пейзажем. Под ногами – обрывки сетки. Значит, раньше место было загорожено, но теперь ограда снесена. На большой плите отдыхает очень симпатичная пара, парень с девушкой, тоже дикари.
- А вы не знаете, что это за пляж? Частный? Туда можно пройти?
- Раньше был частный, а теперь вроде можно, если пройдёте…
Да что тут проходить? Просто, по камням… Привычно, как всегда, несколько больших устойчивых каменных плит, и я уже по ту стороны мыса, а там сказочный залив, пирс, волнорез, подводные камни с кое-где торчащими из-под воды круглыми горбатыми спинами и облака необыкновенной красоты, хотя они к этому пляжу вроде и не относятся, но как будто бы тоже ему принадлежат. Наверно это потому, что они легли прямо над пирсом, такой ровной полоской-каймой, именно над этим пирсом, именно сегодня…
У меня с собой – семечки для голубей. Но на пляже только один голубь, и далеко – вряд ли подойдёт. Жалко. Бывает, их целые стаи. Но я все-таки насыпаю на подстилку горку и иду окунуться. Подстилка рядом, на виду, если голубь подойдёт, я замечу. Правда был такой случай: отвернулась-повернулась, семечек нет, всё склевали, ох и шустрые они, эти голуби-воробьи…
Выхожу из воды – голубь совсем рядом. Протягиваю несколько семечек на руке: «На, возьми»! Но голубь не видит, ищет что-то вокруг, высматривает. Ага, теперь подошёл, но боится, хотя уже присмотрелся-прицелился. Наконец решился, быстро подбежал, схватил одну семечку, и сразу – в сторону! Вижу, что понравилось, хотя подойти ближе не решается… Но тут подлетел второй голубь, и началась конкуренция! Они уже меня не боятся, главное друг друга опередить: торопятся, толкаются и даже дали себя сфотографировать. За несколько минут голуби стали совсем ручными, начали нагло ходить по подстилке и чуть ли не запрыгивать на меня! Семечки закончились очень быстро… я пошарила в рюкзаке и нашла еще две семечки – выпали из пакетика, - голуби уже ждали, подбежали и склевали их с руки…
Я поняла, что всё это – облака, голуби, случайная встреча и непривычный поворот, - письмо, письмо из другого мира, просто открылась дверь...

На гребне счастья

Раствориться в этом диком месиве солнца, камней, песка… Чайки кричат нервно, надрывно. Иллюзии преследуют меня, их лёгкие тени, чуть заметно касаясь крыльями, исчезают. Пузатая упругая медузка, едва задев, скользит по руке. Какой же твёрдый у неё «панцирь»! Колбочка с раствором моих впечатлений постепенно окрашивается в красный… Облака почему-то не тонут в небе. Такие пампушечки-пышечки. Крепко заваренный голубой чай. Любовь, разбившаяся на осколки, снова собирается, склеивается в чашу, полную сладкого нектара. Моё везение везёт меня прямо в облака, кормит фруктами-ягодами… Медовая тишина. А теперь – удержаться на гребне счастья. Вдоль границ города выстроены баррикадные сооружения, но… ОНИ ломают не потому что они плохие или злые, а потому что они НЕ ВИДЯТ. Значит, нужна такая же тонкая, невидимая, но прочная защита, из того же материала. Этот материал – моё тело, излучающее свет, ничто другое не подойдёт. Если бы не эта ужасная боль в спине, можно было бы хоть что-нибудь делать, а так…
Передо мной появляется симпатичный, добродушный приветливый мужчина с бородой. “Вам не нужен массаж спины?” Конечно, нужен, но… “А сколько стоит?” Он назвал символическую цену. “Спасибо, нужен, очень нужен…”
Значит, кто-то считывает мои мысли, как и я иногда считываю чужие мысли, шифровки, слова. День пронзительно солнечный и яркий, но камни почему-то не обжигают ног, или я сегодня просто не чувствую? Всё сходится, сюрреалистическая составляющая движения достигает максимума, еще один оборот – и давление становится невыносимым, иллюзии на тонкой плёнке раздувающего мыльного пузыря вдруг рассыпаются мириадами брызг ослепительного невыносимого счастья.



СЕРЕНАДЫ ЧАЕК

Чертополох, или эссе о чудовищности реальности

Я так пуста, что могу вместить в себя целое море… Ну по крайней мере взять в руку ракушку и внимательно рассмотреть. Я безумно устала жить среди копошащихся чудовищ, которые рвут моё тело на части. Их рёв не смолкает ни на минуту, сон служит последним обезболивающим средством, другие не помогают. Наверное, никто и представить себе не может, что в вакууме моего пронзительного одиночества творится такой хаос… Эти дикобразы никого ко мне не подпускают. Да и как? Мрачная свита сопровождает меня во всех мыслях и делах, охраняет все входы и выходы, перемалывает в муку все зерна здравого смысла Я закрываю глаза, пытаюсь расслабиться… Они набрасываются на меня скопищем змей, начинают жалить и кусать, словно разматывая клубок изнутри, вытягивая из меня невидимые нити. Тогда я пытаюсь отвлечься, сосредоточиться на чём-то, но это всё равно, что пытаться почитать под колёсами грузовика, например, книжку. Я называю это «битва с реальностью». Я ничего не придумывала, это происходит помимо моей воли. Такое ощущение, что тебя приковали к скале, и просто некуда деваться, разве что вырваться из пространства абсолютно, распасться на атомы, исчезнуть…
А малиновые звёзды чертополоха постепенно превращаются в огромные одуванчики и улетают.


Серенады чаек

Море снимает усталость. Это известно многим, а мной проверено множество раз. Во-первых, прохладная вода освежает. Она всегда прохладная, даже когда говорят «теплая» по местным меркам. Во-вторых, нахождение в непривычном горизонтальном положении во время плавания даёт, с одной стороны, отдых, с другой – непривычную физическую нагрузку по сравнению с обыкновенным вертикальным давлением во время ходьбы. К тому же, когда просто делаешь упражнения, невольно возникает вопрос: зачем мне поднимать, например, сейчас ногу, и нужно ли это делать вообще? А тут плывёшь себе, и тело само решает, что ему для этого необходимо, какие сделать движения, где напрячься, а где расслабиться. Можно переворачиваться, кувыркаться, играть с водой. В общем, море это море… А чего стоит один только солнечный свет, меняющий оттенки и настроения от переливно-жемчужного ранним утром до всё заливающего золота заката! И на всём - отпечаток любви, света, благословения, чистоты. Просто надо уйти из песочного улья в дикое пустынное место, туда, где острые камни и подводные ковры мягких водорослей, устричные города, а дальше, дальше – бородатые волнорезы, серенады чаек и такая величественная отрешённость… Потом – намочить себя как бельё, и высушить, намочит и высушить, намочить и высушить. Сначала тебе хорошо оттого, что ты мокрый, потом – оттого, что постепенно высыхаешь, потом – оттого, что уже сухой и прогреваешься, и так по кругу, несколько раз, пока не почувствуешь, что заново родился. В природе столько чистоты, что она может поглотить и переплавить любую порчу и грязь. Ну скажи, какое дело морю до того, что где-то там копошится жизнь по обитым белыми кружевами краям его зелёного платья? Хотя… может быть, ему не всё равно, очень даже не всё равно, полюбит кого-то одного, заманит и не отпустит, и все русалки сойдутся хороводом, чтобы чествовать нового избранника, и пучины дна морского и все звёзды раскроются перед ним, и он забудет свою жизнь земную и всё, что было там, на берегу…


Закат

А если бы меня спросили, что я люблю больше всего на свете, я бы сказала: закат. Наверное, есть какая-то особая живительная сила в закатных солнечных лучах, которая спасает меня почти каждый день – от смерти. Потому что я стараюсь не пропускать кино: ещё бы, такое зрелище! Я каждый день смотрю на Золотой Город, и поэтому в земной жизни я не тону, а как бы парю над ней, успевая продержаться, долететь до следующей точки соприкосновения-с-прекрасным. Я бы очень любила и раннее утро, но к сожалению не могу рано вставать из-за головной боли. Иногда случайно поднимусь до восхода, выскочу на балкон и чувствую такую магию в серебряном воздухе, пронизанном звоном бидонов-колоколов (если их нет, ты всё равно слышишь их, представляешь себе), шершавом звуке метлы дворника, бодро-торопливых фигурах одиноких прохожих. Но… после нескольких минут раздумья о том, как было бы хорошо «остановить время» или хотя бы взять в руки гитару и записать несколько нот, приходится ложиться и досыпать, иначе весь день будет перечёркнут и превратится в сплошную фонограмму дискомфорта и стоны о том, что ужасно быть не в состоянии хоть что-нибудь делать… Может быть когда-то я встану рано-рано (в шесть утра, например), и будет хорошо так, как никогда, и это будет самый лучший день в моей жизни.



ГОРОД МЁРТВЫХ МЕДУЗ

Ад среди огромных медуз, прибитых к берегу потоками холода. Я расплавляюсь, растекаюсь по камню, остаюсь на нём пятном запёкшейся крови. Где-то потрескивают велосипедные спицы. Стайка чаек и ворон приземлилаcь на пирсе. Одна чайка оторвалась, пролетела совсем близко и плавно спустилась на воду. И параллельно прочертила свою траекторию мысль: "Наверно, это всё-таки рай," – чайка была слишком красива.

Травинки
строем
шли
в бой...

Я взяла сердце в руку. "Нужен солнечный свет. Очень нужен солнечный свет." Что-то отозвалось звоночной трелью в переливах волн. Света было много, достаточно, чтобы сердце отогрелось и снова стало биться. С оттаявшим сердцем легче будет разбавить густоту крови. Под напором ветра колонна водорослей плыла под водой со своим каким-то невероятно упорным знанием, и чайка, парящая над обрывом, вдруг зависла в воздухе.
Где-то внутри меня – муравьи и планктон, камни и рыбы, и весь этот огромный мир, поющий, гниющий, шуршащий, дозревающий на спелом полуденном солнце. Надо вырвать с корнем этот город...

Сегодня подходящий день для того, чтобы заколоться солнечным лучом.



МОРЕ, МОРЕ, АКВАРЕЛЬ

Радиус дождя – ноль

Море… Накатывает волнами, большое, замерзшее… И ветер чуть-чуть царапает. Для меня “весна” - значит искупаться в очень холодной воде, а “любовь” и ‘солнце” - одно и то же слово.
Вчера было трудно. Усталость, как вата, заполнила, закупорила все пространство, не давала дышать. Сегодня – хорошо.
Что со мной? В голове – балконы, лестницы… И быстрые маленькие жучки пробегают сквозь моё тело – значит, я жива! Ярко-красный цвет вызволенных из плена ягод.
Это просто, смотри: ты берешь лист бумаги, делаешь надрез и ныряешь внутрь, проходишь между половинками листа. Там то, что ты ищешь, ягоды брусники, вот… совсем недалеко. Не бойся сделать что-то неправильно, ножницы сами знают, куда идти.
Отломившийся камень пустоты. Радиус дождя – ноль.
Воробьиный налёт на тёплую лужицу у моря. Маленькое чудо – купающиеся воробьи. Мне хочется, чтобы это была я.
Время выравнивает функции. Всплески становятся реже.
А когда очень близко, у самого уха, пролетает воробей, то кажется, что слышишь звук мотора. Однажды они обнаглели и стали прыгать у меня на животе!
Молоко в чашке. Капельки ночи, протекающие в день.
А ветра сегодня мало. Кто-то машет кулаками в воздухе. Тем приятнее его кружево. Вальс-ветер. Мячик, добежавший до финиша.

Море, море, акварель

Сегодня открыты все страницы. Ветер-лезвие срезает с моря стружку. Рыбаки шумят и спорят, а берег уплывает, сонный, дымчатый…
Крылья из огня – не обожгись! Фантастические, нереальные бабочки, расшитые бисером.
Вчерашний день остался в измерении боли, в серой комнате с ножницами на стенах. Или не было никаких ножниц?
Море, море, акварель… Как далеко я сегодня заплыла.
Вот такой день, оторвавшийся листочком от ветки жизни, где-то, как на качелях, так высоко…
Сильный ветер разыгрался, главное чтоб меня с пирса не сдуло. Свистят над головой серебряные стрелы.
Лето без вкуса и запаха. Веретено памяти. Тихий домик и окно - на фоне ночи одно маленькое окошко светится. Вот люблю такую картинку!
Ты тонешь в океане счастья, а море искрится маленькими рыбками-блестками чуть ниже, под каменной плитой, на которой ты лежишь. Ветер реально бьет, ну и пусть. Все равно хорошо. Я научилась быть счастливой.

* * *
Крестится ветер, крестится,
Лестницей манит, лестницей…

За песком – дождь. И мы облаками станем. Ветер, щекотно спине. Мы с морем единогласно решили всем раздать по камешку, пусть станут они зернами и прорастут.

ЛОВИТЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!


Сон – мой господин

Сон – мой господин... А осень парусами разбросала свет, парусники – как бабочки на воде, и все вместе – вальс тишины, вкус солнца… Запечатанные следы, законсервированная боль. Когда-то мы откроем бутылку и выпустим джина, вихрь вырвется на свободу, ураганом в небо полетят мои стрекозы! И кто-то, отраженный в зеркале, будет смеяться над пустотой напротив, над вырванными из дневника страницами, над улетевшими в небо крыльями.

Обратный ход часов незаметен рядом с прямым. “Вокруг меня – свирели и колокольчики”, - только успела подумать я, и вспыхнула гирлянда фонариков напротив. Вокруг меня – фантастические вещи! Мир танцует свой медленный танец, солнце и луна на спицах, и сбои ритма дают право вдыхать аромат сосен и васильковый сок. “День-динь-дон”, - запели луга, а солнце устало и спряталось, но ему не спрятаться навсегда. “День-динь-дон” - звенят колокольчики…

Новые строчки
Несу в узелочке!

Огонь жалит, кропит поцелуями маленьких звёзд, змейками заползает под кожу, прячется в траве, засыпает и просыпается…




КЛУБОК-КУВЫРОК

Набраться терпения… Вода ледяная, звонкая, как не искупаться? Вот это настоящий праздник, а то – свечи, конфеты, детские игрушки… Искупалась. Туча и ветер. Почему мне не холодно? Странно, но мне хватает солнца. А туча сейчас уйдёт, и  его станет ещё больше. Но разница почти незаметна. Это потому, что солнце сегодня лёгкое… А я – ящерица на камнях, и моя золотисто-зелёная шкура приспособлена к любым температурам…
У старухи кривой кувшин и потрескавшееся сухое лицо. ”Отведай моего вина”, - говорит она. Солнечный ящерки заплясали внутри. Нельзя же всё время быть на срыве, висеть на ниточке… И я понимаю, что возвращаться надо неправильной дорогой. Солнце дарит песни, разливает по  подставленным ладошкам звонкими ручейками, раздаёт птичьим хоровым капеллам. Пташки-дурашки их так и растрезвонивают по всей земле.
А я уже выпила все микстуры. Впрочем, кроме солнечного сиропа мне ничего не нужно. Я такой весёлый клубочек песен, разматываюсь и сматываюсь, у меня есть друг – серый котёнок Дымка. Он выпускает свои коготки из-под пушистого меха, и мы заводим нашу любимую пластинку игры в клубок-кувырок, пока не станем  абсолютно бешеными. Это всё от солнечного сиропа. Его много припасено у осени и весны, а вот зима и лето не поделили поровну  и всё дерутся, дерутся…
Кружись, карусель, кружись, разгоняйся всё быстрее и быстрее, разбрасывай звёзды горстями!



ДЕЖУРНЫЕ ЗВЁЗДЫ

Дежурные звёзды

1

…А потом стало тепло – появилась печка. “Печка, печка!” - радостно закричали дети, и все полезли на печку, играли в сало и кувыркались, пока печка не стала горячей и красной, как большой пирог, который в неё поставили. И было с самого начала почему-то грустно, что вечер закончится, ведь всё хорошее заканчивается – “Как жаль, как жаль!” - но крылья белой птицы плавно проплывали над землёй, защищая от дождя и снега, и праздник не заканчивался, потому что не заканчивалось тепло в печке. Луна знала, что ей придётся впору белое платье из искусственных синтетических облаков, генерируемых фрактальной программой, - они были мягче и удобней настоящих! – она как раз собиралась идти на примерку. Звёзды падали в разорванную баскетбольную сетку одна за другой и, конечно, пролетали сквозь неё как вода через решето, но одна случайно запуталась и стала звать на помощь. Пришлось идти на площадку вызволять звезду, но оказалось, что её не достать. Решили, что она останется на ночь на дежурство и будет освещать дорогу всем, кто ночью забредёт на школьный стадион или надумает выгуливать собаку. А утром все играли в баскетбол, и звезда упала: её сшибли баскетбольным мячом, никто даже не заметил, как маленькая звёздочка покатилась в траву и спряталась в ней светлячком тихо-тихо, до следующего дежурства…

2

А звёзды решили отомстить и натянули звёздные сети, чтобы ловить в них всех, кто выходит ночью из дома и даже высовывает нос на балкон. Так и случилось со мной…

Твоё окно

Снова запутаться в звёздных сетях... Я хочу видеть твоё маленькое светящееся окошко, а за ним – окраинный мир с жалобно-свистящим звуком улетающих в небо качелей, эхом полночных машин, несущихся по пустым дорогам. А еще там лай собак, если вслушаться, - пронизывающий, пугающий; светлячки фонарей – добрые, тёплые… И любовь – как отражение в зеркале, осыпающееся серебряной пыльцой дождя; прожекторами освещающая дорожку по ту сторону добра и зла, жизни и смерти, быстротечности и вечности…



ТЮЛЬПАНОВЫЙ РАЙ

Утро, упавшие звёзды и бунт цветов

Никто не видел, как звёзды падали в лестничные пролёты… Но это было вчера. А сегодня всё выжгло и высушило солнце. Сквозь огрубевшую ткань времени проступают краски воспоминаний. Слышатся выстрелы, но они звучат всё дальше и дальше. Чайки спокойны, спокойней камней, а вот расколовшийся камень выглядит встревоженным. Облака тащат друг друга на буксире. Прошло время бунтов, сейчас бунтуют только цветы. Огонь лета виноват в самых невероятных происшествиях…


Тюльпановый рай

1

Я ждала, когда цветы оживут. Они были слишком красивы. И они ожили, заговорили на своём ало-тюльпановом языке, в котором не было ни капли крови,  а только красота невообразимых контрастов. Вдалеке красный, зеленый, желтый и белый (там были еще нарциссы) расплывались и звали в цветочный мультик, подмигивали и  дразнили: «Мы совсем обыкновенные, подойди поближе и  рассмотри». Мне на минутку показалось, что я кукла, и  парк – игрушечный.  Но больше всего поразила трещина на асфальте, она была небольшая, но иногда становилась яркой, почти чёрной, и тогда тюльпаны тоже становились ярче, оживали и начинали говорить…
Я ловлю такие моменты, как бабочек, но они почти никогда не попадаются ни в какие сачки, и только когда ты окончательно поверишь в то, что ты сам – цветок, вдруг неожиданно садятся на тебя…

2

А к вечеру тюльпаны закрылись. Ушли в себя, задумались, замечтались, уснули. Исчезли постепенно в скрадывающей цвет темноте. Луч фары прорвался сквозь арку, ослепил и погас. Луна давила своей огромностью, терлась о ветки, рассыпалась золотыми блёстками, потом снова собиралась в круг и следовала дальше своему маршруту, в точности параллельно траектории  моего движения. Вечер казался глотком жизни в пересохшей реке времени, выжженной пламенем апокалипсиса. Прохлада и тепло, смешанные в равных пропорциях, создавали гамму приятных ощущений, из густой зелени небытия то и дело выпрыгивали кузнечики счастья. Не хватало только большого сачка…
Кто-то громко стучал, записывая за мной слова на машинке. “Спасибо!” - отправила я мысленный сигнал. “Спасибо” - ровным стуком пришел ответ.



ПАСЛЁН

1

Это не рассказ, просто случай из жизни, который я не могу не рассказать. Однажды в горшке с землей, который стоял на балконе, вдруг что-то проросло. Такое бывает,  в земле полно семян. “Хорошо, - подумала я. – Новый цветок не придётся покупать”. Я стала поливать этот росток вместе с другими цветами. Он рос на удивление быстро, за несколько дней раскрылись светлые листья, и росток стремительно пошёл вверх. Другие растения у меня неприхотливые, я их поливаю раз в несколько дней, а этот требовал много воды. Однажды я два или три дня не выходила на балкон, а потом увидела, что новый цветок завял, листья высохли и опустились вниз. Я думала, он уже не поднимется, было очень жалко. Бухнула в горшок целую кружку воды. Цветок ожил. Теперь я стала поливать его каждый день, и другие цветы тоже заодно, все они очень пышно разрослись, а некоторые даже зацвели! Однако новый всех обгонял и скоро стал падать под собственной тяжестью. «Нужна пересадка в другой горшок», - подумала я, но было некогда. А через несколько дней я увидела на нём белые цветы, такие беленькие мушки, которые распускались кисточками. “Вот это да! Он уже больше всех других моих цветов, и зацвёл!” Но мне всё стало понятно только когда я увидела вместо этих цветов гроздья сначала зелёных, а потом  черных ягод. Тогда я вспомнила… Это паслён, мой любимый цветок из детства,  только очень раннего. Я его обожала, собирала эти ягоды, носила с собой, набивала ими карманы. А потом мы расстались, как часто бывает с очень близкими друзьями, у каждого началась своя жизнь… И слово такое мягкое, льняное - «паслён», выплыло из дальнего-дальнего островка времени. Детство не постучалось в мою дверь, оно ворвалось в мою жизнь, нагло выросло прямо перед моими глазами, зацвело и даже подарило чёрные бусы на память. Цветок я конечно пересадила. Паслён… Он и правда красивый.

2

Подул ветер, остудил полдень, принёс вести из дальних городов, праздники и представления на площадях… Я вспоминаю башни, тонущие в облаках, и большую карусель-колесо, я на ней никогда не каталась. Кто-то печатает на машинке строчки под мою диктовку – в маленькой комнатке маленький секретарь, который знает все секреты. Комната закрыта со всех сторон, туда так просто не попадёшь, она, как говорится, загерметизирована. Но если кто-то думает, что там ничего нет, он глубоко ошибается. В том-то и дело, что там есть абсолютно всё! Только это в форме тонких информационных пластинок, а проще говоря, обыкновенного текста. Вы скажете – “ненастоящее”. Еще какое настоящее! Такой ураган может всё перевернуть и даже сломать, а пластинкам ничего не будет, они нефизические. Секретарь никогда не смеётся, не плачет и не раздражается, но это не значит, что он неживой! Просто его эмоции тоже выражаются в форме информационных пластинок. Их очень много, но они такие тонкие, что все умещаются в маленькую комнатку, а в ней огромный красочный мир, яркий, неповторимый, в котором есть всё что только можно себе представить, даже обыкновенный паслён.

3

Клавесин где-то очень далеко, в полутёмной зашторенной комнате, а руки уже тянутся к клавишам, уже знают мелодию, уже её играют…



ФИОЛЕТОВЫЙ СОН

Край дня...

Вода успокоилась. Камни причёсаны. Вечер мечет икру. Можно бесконечно долго смотреть на одуванчики, но нельзя слишком близко подходить к смерти.
В сгущающейся темноте  прячутся добрые властелины арбузов, болтают о чём-то нехитром, своём…
Вечер – это край дня, можно разбежаться и прыгнуть в ночь, а можно тихонько поплыть, постепенно привыкая к прохладе. Любовь абсолютно естественна в это время суток, как дыхание или ходьба. Всюду видишь лодки, отчаливающие от берега, - лодки, лодки, готовящиеся перевезти своих пассажиров к новому утру…
А что это за цветы, превращающиеся в зелёные шарики, похожие на ёжиков? Цветы очень хороши, но шарики превосходят даже цветы! Ведь не все цветы могут позволить себе стать шариками, разве что одуванчики. Бог его знает, кто чем становится! Хотя даже в соломке что-то есть… Делают же из неё девушек с красивыми косами и блёкло-жёлтые натюрморты на радость уютным  комнатушкам. Так ведь поспевает всё – только поспевай миру удивляться, чтоб не до песка всё проглядеть, хотя и песок красив…
Передайте привет осени от меня, мы за урожаем уже стоим! Добротой вечер красен, не казни, луна! А кто по пояс в землю врос, тому вдвойне трудно лететь в небо…


Чёрная кошка вылакала всё молоко. Ночь…


Фиолетовый сон

Не могу больше… Скоростью заменять радость, жить в фантазиях остекленевших минут…  Потребность в сне оказывается сильнее голоса разума, и вот уже фантастические маски оживают перед моими глазами. “Черника” - от слова “чёрный”, и “чернила” тоже, а то и другое – фиолетовое…  Да и где можно встретить абсолютную черноту? В космосе? В чёрных дырах? Веселье надувное, может лопнуть. Ах, знать бы это чувство меры, осторожности перед смертью, которое есть только у настоящих  охотников и сапёров…

А луны растут,
А небо – как ртуть,
Мой ангел ручной
Играет со мной…

Небо взорвалось пушечными залпами, окровавленный осколок солнца упал на пол, а часы всё закручивались и закручивались в спираль, пока не исчезли точкой на горизонте сна. И рассыпалась боль ворохом белых цветов, стайкою снежинок закружилась над землёй... Значит, кто-то открыл меня, как коробочку, а ветер стал старше на одну боль... Ох, как  колется небо снежинками!

Парашютики грусти

В ветре уже появились иглы снежинок... Не рано ли? Это предзнаменование, весточка от зимы. Но можно ещё приклеиться к волне и жить летом, а потом дрожать и сохнуть на колючем холодном воздухе…
На верёвке – сушеная рыба. Дети открыли часы. Комната, полная золотисто-голубого цвета. День крошится, и в каждой крошке – немного счастья, вкусного, ароматного. Феи сегодня добры и украшают всё кувшинками. Жмурки на солнце. Ветром выметает старость, прошлогодние листья. Чашки золотисты и веселы, ждут гостей. Камушками на нити нанизаны слёзы.
А прыгать надо с разбегу. Если уж прыгать, так прыгать! Разбежаться и хорошо оттолкнуться от пирса. И постараться не раскрошить весь день, а оставить сладкую ароматную горбушку на вечер. А часы теперь придётся ремонтировать: нельзя же совсем обходиться без времени. Или своё какое-нибудь время придумать. И прошлогодние листья уже не будут прошлогодними листьями, а станут воздушными ящерками или корабликами в лужах. Август поспевает абрикосовым джемом. Хлопья белой одуванчиковой грусти…

Не разбиться бы о камни завтрашнего дня.



КОРОЧКА ЛЕТА

Корочка лета

Хочется не потерять этот день, унести с собой. Но его так много, карманов не хватает. Долгожданная прохлада – как корочка лета… И сразу вспомнился ржаной хлеб и самое вкусное, хрустящее, оставленное «на закуску». Я прошу цветик-семицветик моря, чтобы исполнилась твоя мечта, потому что моя уже исполнилась. Она подарила мне этот день, пористую корочку, и даже облака сегодня “в дырку”. От всей любви осталось только это синее, прохладное, звонкое… Никто не улетел с крыши. Запаслись теплом. Чай – будет дома.


Люди в шаре

Я раздвигаю шторки минут – свет. Красный ветер всё смёл в угол комнаты. Отломался кусочек от сердца, потому что оно было из сахарного печенья. Стол стал чужим. Откуда-то появилась девочка с большими красными бантами. Один бантик у неё развязался – правый. Мы перешагнули небо и оказались на поляне с цветами. Цветы были красные и белые. Мы сразу влюбились в цветы.
Есть такие голоса – прозрачные, светлые, как иней на ветке, или чуть-чуть колючая белая пряжа, наматывающаяся на веретено. Дорога-голос, проведи меня по горному хрусталю, я ведь совсем пропаду без тебя… “Проснись, – девочка поправила бантик. – Ветра нет, здесь очень тихо.”
Люди в шаре. Они нас не видят? Там все другого цвета, много синего, и есть желтый; трудно понять, что же на самом деле происходит внутри. “Это не настоящее озеро, – объяснила девочка, – это озеро-шар, в нем отражаются формы “закрытых” людей, они перемещаются в замкнутом пространстве и как бы “пропадают” в этом шаре, теряются в нём. Иногда в шар попадает группа людей, тогда они все связаны и зависимы.”
Мне казалось, что в «замкнутом пространстве» очень хорошо, там было так уютно, что захотелось войти, но к шару невозможно было даже приблизиться, стоило подойти, и ты оказывался с другой стороны. “Мы изменились?” “Конечно, мы в зоне особых вибраций, которые излучают красные и белые цветы, они вызывают деформацию тела и сознания.”
Мы добрались до ночи. Нужен дом! Домик вырос, как гриб… Вещей было мало, и все – “грибное”, такое же мягкое, – пол, кровать. Настольная лампа стояла отдельно. “Делаем ножницы.” “Что?” ”Ножницы – это такое упражнение, руки разводятся в стороны, а потом скрещиваются, ладони вытянуты, сначала правая, потом левая рука сверху, вот так”, – она показала. “Это упражнение-выравнивание.” Мы сделали ножницы.
А теперь – чай. Лето закончилось.



КУЗНЕЧИК И СОЛНЕЧНЫЙ ПАЖ

Ветер принёс с собой чуть-чуть сигаретного дыма, птичьи голоса, кажется, духи… Море порождает море звуков в параллельном, звуковом пространстве. Если прислушаться, кажется, что оно кипит, гулкобулькающее, с точечными и продолговатыми всплесками на среднешумовом фоне. Волны забили в барабаны – громче, громче, одна за другой, накатывающим ровно ритмом, и снова успокоились до мягких рокочущих переливов. Чайки кричат пронзительно, острый звук вонзается в пространство, как нож, разрезает его. Широкую борозду пропахала лодка, и вдобавок на ней включили музыку! И голоса людей в нескольких радиостанциях-точках…

- Где ты видишь мокрый песок?
- Так что, здесь падаем?
- Иди купи булочку…

Бусы-бусы. Падаем-падаем.
Звук разбивающегося стекла. Дозвенели и уснули, рассыпались птичьими голосами, металлическими пластинками чуть подсушенной ветром и осенью листвы.

Ощущение жизни, струящейся реки… И острова. Острова жизни. Облака – целый караван. Живые барашки. У неба столько историй. Неровный почерк. Из бумаги так не сделаешь, а из ваты – можно попробовать. Щёлкнуло, зазвенело… Маленький выстрел внутри меня. Есть вещи, которые не укладываются на полку, например, любовь к кузнечикам.

Дети верят, что мир большой. Это как зимний сон. Ты смотришь в ледяное озеро, лёд тает, вода становится тёплой, а там, под ней – кузнечик под цвет соломки, самый обыкновенный маленький кузнечик. Только я дописала это слово, и слышу его трель, или скорее «дрель», трава вздрагивает, и он подпрыгивает совсем близко ко мне, я вижу его. Вот это да! А как давно не ходили в гости кузнечики… Оказывается, надо только позвать. И паутинки оживают. Это всё солнце.

Я, кажется, поняла. Озеро было внутри меня, а кузнечик – настоящий. Лёд растаял, и кузнечик появился в этой реальности, самый обыкновенный, маленький, но очень звонкий. Прямо закричал: «Я здесь!» Это как телефонный звонок из детства. Теперь я знаю, какой у него сигнал – это кузнечики. Я в детстве их очень любила.
Вдруг слово «детство» зазвенело детскими голосами… Ну да, вот они, дети, играют на площадке. Их много, целый хор детских голосов, я слышу их, хотя вокруг много других звуков. Просто слово «детство» ожило и переместилось в эту реальность сразу, как только появилось на бумаге. Звонкие-звонкие детские голоса, качели, горки…
Это всё правда, я ничего не придумываю. Такое ощущение, что включается гирлянда фонариков, последовательно, один за другим.
Нельзя браться руками за оголённый провод. Ничего нельзя трогать. Фонарики зажигаются сами. Поскрипывают качели. Звенят колокольчики.
Закат. Начинается представление. Солнце уронило на город золотой шлейф. Я зритель и немножко участник. Я буду нести твой шлейф, можно? Солнце, я буду твоим пажом. Мне эта роль очень нравится.
Мы исчезаем вместе за горизонтом, я и солнце, потому что я держусь за шлейф. Я твой паж, и ты заберёшь меня в свою страну, где всегда светит солнце.



КРИСТАЛЛЫ МУЗЫКИ

Последнее солнце лета.

Капелька кофе сделала меня живой. В ладонях – свет. Сидеть и смотреть, как солнце роняет пряди в воду... И вдруг заспешить жить, потому что осень скоро, осень, такая сладкая, вся в соку винограда, в дынных дольках!
Песчинки облепили, хорошо – не кусаются… Я везу на тележке свой дом, вдруг что-то еще пригодится, послужит деталью для натюрморта или персонажем для сказки.
С переливами изумрудов – море… Ты мне рассказываешь совсем чуть-чуть, а я додумываю от себя целую киноисторию, про то, как ты красиво пьёшь чай, и про маковые зёрнышки, которые спрятались в булку, и про воздушные шарики, на которых можно летать...
Дни – как оладушки, каждый со своей начинкой.
Последнее солнце лета.


Дождь памяти

Утро. Прохлада. Вспорхнувший воробей резко метнулся, вспугнул меня всплеском какого-то звука. Что-то промелькнуло в памяти – быстро, неуловимо...
Вот, вот они, машины, газоны… Ягоды слов, рассыпанных на странице. На губах отпечатался снежный поцелуй.
Я помню тяжёлые слитки золота на ресницах. Мир, кружащийся на спицах какой-то огромной карусели. Мы в осени – запутавшиеся в сетях рыбки. Маленькие краснобокие яблочки, которыми можно жонглировать, и конечно не рассыпать, не уронить.
 …Кто-то чиркнул спичкой. Зажигается огонь под кожей. Кровь становится горячей, быстрей. Ноты бегут по перилам воображаемых линеек, как стайка воробьёв, «чирк-чирк» - вспыхивают одна за другой звонкие искры. Зеленой гусеницей ползёт по листку время.
Недавно я видела очень мелкий дождь на саблинках травы. Весь луг - в серебре, и траур дождя прошел стороной.

… И я приношу несколько капель дождя в руке.


Кристаллы музыки

Закат. Солнце висит на проводах. И сразу вспомнилось, что надо развесить бельё. Ощущение, что кто-то сел рядом и обнял за плечо, большой, ласковый, невероятно добрый. Синева – отрешённая, уже подёрнутая прохладой. Я пью, как из реки. От поцелуев снежинок до кристаллов музыки в крови. Капелька солнца на кончике кисточки - и можно раскрашивать всё, покрывая флёром позолоты.

Надо подойти поздороваться с морем, хотя уже довольно прохладно для таких «рукопожатий». Море протянуло мне большую мягкую лапу-волну, и я поняла, что ему не бывает холодно, оно прекрасно себя чувствует при низких температурах, украшает рукава белым мехом по краям зелёной шкуры.

Умыться влагой облаков,
Бежать по остриям ракушек…

Время шумит извивающимися дорогами, сплетающимися деревьями… А вот и кристаллы музыки, первые снежинки… Ночью – воруем звёзды!



СОЛНЦЕ-МОТЫЛЁК

Мелодия солнца, автомобиль и гитара

Вечер поэзии и песни – маленький, но всё-таки праздник, хотя с утра – тревожно, беспокойно, не нахожу себе места, скорей бы уже всё началось… Беру гитару, пытаюсь наиграть новые песни, но не могу сосредоточиться, ни одну песню не получается сыграть до конца. Где-то внутри меня, как бабочки, кружатся строчки новых стихов, разлетаются, рассыпаются, за ними невозможно уследить, а хочется видеть всё сразу: тюльпановый рай и маковые слёзы, пламя цветов, объявшее деревья, и острые ножницы распускающихся почек, прорезающие свет... День проходит как в дымке, белое кружево приятных забот немного снимает стресс, но вот опять что-то не получается… “Не страшно, это нормально, - успокаиваю я себя. - Все будет хорошо, всё обязательно будет хорошо…” Доезжаю немножко в оторванном от земли состоянии и окончательно успокаиваюсь уже в университете: горит теплый свет,  вокруг тихо, и я понимаю, что ничто не сможет разрушить гармонию вечера, ворваться в этот маленький уютный круг... “Мелодия солнца” - какое чудесное название!
Компания собралась небольшая, но зато у нас достаточно времени для всех выступающих, можно обсудить стихи, пошутить и  поспорить, спеть больше песен, чем обычно успеваешь за полтора  - два часа поэтического «бега по кругу»… “А можно почитать твои стихи?” - неожиданно спрашивает Игорь. “Да, конечно…” - ещё один сюрприз. Игорь начинает читать, смешно и как-то по-детски (конечно, совсем не так, как это было задумано, но мне всё равно приятно!), краснеет и говорит: “Вот здорово, у тебя такое богатое воображение, а когда ты читаешь, я за тобой не успеваю”. Я начинаю нервничать: “Всё, надо учиться читать стихи, это же никуда не годится!” “Нет-нет, читатель должен сам всё воспринимать, с листа бумаги”, - говорит Наташа Ковалькова, и мы опять начинаем спорить…
Радостно, тепло. Возвращаюсь домой – в маршрутке уступили место, не придется стоять навьюченной гитарой и рюкзаком! Как хорошо, всё похоже на сон, вечер удался, лица у людей приветливые, светлые… Чуть не проехала остановку! – “Передайте, пожалуйста, да, здесь, за поворотом”. Резкая смена кадра – ветер, вечер, растворяюсь в прохладе, улица пустая, ни людей, ни машин, до перекрёстка далеко, а здесь – быстрее, напрямик к дому, можно спокойно перейти дорогу, ничего не мешает… Я ещё в полусне от головокружительного коктейля эмоций, но все-таки почему-то машинально поворачиваю голову влево. На меня с огромной скоростью несётся автомобиль.
Моментально – попадаю в другой мир. Ощущение, что это кино. Всё человеческое перестаёт существовать. Я не чувствую тела, сознание почти выключается, и я слышу только один сигнал: я в безопасности, я почти на середине дороги. Но… машина все-таки задела, - ударила по гитаре. С другой стороны вдруг тоже появился автомобиль, гитара полетела прямо под колёса… Я уже - в абсолютно «выключенном» состоянии. Первая машина пролетела с оглушительным свистом, вторая притормозила… Поднимаю глаза на светофор: красный. Издалека доносится голос испуганной девушки: “Что ж это Вы... на красный?..” “Я… я с концерта… переволновалась…” - и вдруг тепло благодарности пробивается сквозь атрофированность чувств. “Берегите себя!” “Спасибо…”
Состояние абсолютного нуля сменилось состоянием очень сильной боли уже на следующий день. Гитара разбилась вдребезги, но ощущение разрушения было внутри меня. Мой мир разбился, распался на части. Меня знобило, поднялась температура, реальность не хотела возвращаться. “Больно, больно, больно, больно”, - пульсировала внутри меня огромная красная лампа. Она горит почти всё время, но сейчас боль стала оглушительной. Я пыталась убедить себя в том, что это всё-таки не смерть, что всё можно исправить. Но столкновение оказалось очень сильным, за чёрной трещиной открывалась пропасть, и я туда постоянно проваливалась. Ситуация – абсолютно нереальная. Машина вылетела из-за поворота, повернуть на такой скорости мог только маньяк, псих. Носятся иногда ночью по городу такие сумасшедшие гонщики…
Сейчас мне лучше. У меня новая гитара. Послезавтра - Пасха.


В лепестках розы

Вдруг стало как-то жалко расставаться с вещами. Вот с этой старенькой футболкой, которую носила уже несколько лет. Всё равно ведь её уже никуда не наденешь, разве что походишь в ней немного дома или во дворе. ”Тебе нужно носить только новые, красивые вещи!” Зато какие на ней сердечки… и цвета… и какая есть интересная фотография в ней, в этой футболке, кстати где эта фотография, может уже и не найду…
Ну кто, кто виноват в том, что мы все чуточку разные, и не всегда можем, а иногда не хотим сделать шаг друг другу навстречу? А может быть, не нужно делать этот шаг, нарушать гармонию расстояния, может быть, нельзя?
Истина прячется в стихах, как в лепестках розы. И не хочется расставаться с тишиной, потому что в ней все стихи, цвета, и все звуки, а значит, она наверно чёрного цвета, забирает и не отпускает, заставляет раствориться в ней…
Так вот откалываются и улетают в вечность кусочки моей человеческой жизни... А я всё ранюсь осколками древности.


Зверь

Этот дар слишком жестокий. Ты как бы всё время находишься в состоянии войны. Это свобода, которая полностью порабощает и требует полного подчинения, давление, которое ощущается буквально на физическом уровне. Ты себе абсолютно не  принадлежишь. Общение складывается только с теми людьми, которые могут хотя бы частично разделить с тобой твой мир. Всё остальное – это другая реальность, далёкая планета. Тебе нравится в ней только то, что подсвечено твоим собственным светом. Иногда этого света так много, что две реальности смешиваются. Это настоящий праздник. Но чаще - обыденность гасит свет, тогда начинается война. Зверь выпускает свои когти и начинает рычать. А может и разорвать, если попытаться подойти слишком близко. Меня он точно не отпустит, да я и не хочу этого. Это моё желание вырваться на свободу рычит и ревёт в зверином облике, и свобода прорывается сквозь панцирь зверя. Разрушения неизбежны, катастрофичны. Это сильнейший наркотик. Точнее, я так думаю. Я не знаю, что такое наркотики, разве что только по чужим рассказам и описаниям. Ведь наркотики - это что-то абсолютно не свойственное русской природе и русской культуре, не сочетающееся с русским духом.  А вот всё естественное меня вдохновляет – земля, воздух, море… Их очень много в моей поэзии. Мне кажется, что мои стихи – это часть природы, - дикой, первозданной, чистой. И там же – свобода, необузданная, страстная, с которой всё началось…



Вдаль с одичалой тишиной или Как пишутся стихи

Это было утро, 8 сентября, снились сны, а потом пришли стихи... Я – на каких-то отвесных плитах, собираюсь прыгать в море ("море-горе" – известный символ, хотя для меня, может, это и не так, ведь море я очень люблю, с ним связано самое лучшее). Но место опасное, прыгать нельзя, и выбраться оттуда не получается... И вдруг вижу, наверху – две девушки, протягивают руки: "Давай, выбирайся отсюда", – и вытащили меня за руки! Тут я начинаю просыпаться, и появляется ощущение ветра во сне...
Первая строчка пробивается сквозь сон, "Вдаль – с одичалой тишиной", почему "одичалой"? НЕлогичность, свойственная снам? Но править нельзя, можно или принять, или отказаться, но как отказаться, если дальше уже видно это место: зелёные холмики, по которым я бегу куда-то, ветер и дрожащее мигающее солнце в облаках, похожее на крылышки мотылька...

Вдаль – с одичалой тишиной,
По спинам холмиков горбатых…
Лишь горсточка лучей – со мной
И боль ни в чём не виноватых...

И весь стих приходит как-то сразу, без сомнений и внутренних разногласий, только последние строчки ещё неясны...

Как ветру мы в любви клялись
И разбивались – о прохожих!
А море слизывало слизь
Привычек – с загорелой кожи;

Как ранил выстрелами дождь
За "не смогу" и за "не верю":
"Теперь увидишь и поймёшь,
Что в сны всегда открыты двери..."

И тут я снова проваливаюсь в сон.

Но в памяти стихи уже очень чётко отпечатались, и я просыпаюсь с последней строфой, полностью дописанной...

Но оступиться так легко,
Когда на облаке – ступеньки…
А солнце тает мотыльком
И дождь вплетает капли - в феньки.

Конечно, именно так... "Солнце как мотылёк" – а можно ли? Не слишком странный образ? Но ведь в облаках оно то появляется, то пропадает, как будто мотылёк складывает крылья... А потом я получаю открытку "С Днём ангела" от другой Наташи, сама бы конечно не вспомнила про день Натальи, я в такие моменты кроме стихов вообще ничего не помню...



СЕРДЕЧКО ИЗ МРАМОРА

Оранжевый круг

Небо открыто дождям, в лицах – снежинки и теплота, ночи, ночи, ночи ведут по закоулкам дождливых дорог, вокзалы отпустили свои поезда в небо... Как сделать так, чтобы в зеркалах отражалась боль, песчинками откалывалась от больших камней, стаями белых птиц улетала-прощалась?.. Хочется сна, похожего на плюшевую игрушку, с детскими голосами и гулом самолётов, с золотистыми ящерками солнца в траве. А ещё я подумала, что было бы классно иметь такой фотоаппарат, который бы фотографировал сны. Ни у кого такого нет, а у меня бы был!

Оранжевый круг приклеился к ладошке. Что это? Солнце? Конечно, солнце, как я сразу не догадалась...



Сердечко из мрамора

Ветер нанизывает капли на нити. Теперь я знаю, что все не случайно, и ангелы тающих снегов с желтоватыми хрупкими лицами благословляют мой дом своим присутствием и просвечивают меня прикосновениями счастья. Пронестись через несколько слайдов реальности и там где-то кутаться в тулуп, потому что в снегу холодно, прятаться под разноцветную пушистую шапку, прижиматься к стене, любить дом… Звери не спят, копошатся под веками, высматривают прохожих, сидят в засаде. Мне хочется взять тебя за руку, обнадёжить, сказать что “все возможно”… Так ли? Здесь ли?
Ветер надует нам шарик самых невозможных невозможностей, и мы полетим на нем в страну сказок ловить лучи и пить нектар солнца. Так надо для эпилога. Там будет волшебный лифт и дом с колокольчиками, и ледяные витрины, и сердечко из мрамора.