Еду домой

Есть же край, где атланты-секвойи
держат кронами неба лазурь,
где я чувствую силу покоя
вне житейских волнующих бурь.

Неустанно шуршат кипарисы,
и шумит океанский прибой...
Убавляя рассказов прикрасы,
говорю друзьям: "Еду домой!".

Здесь листвой шелестят и берёзы,
как в России – в отчизне моей.
На чужбине о родине грёзы
наяву отчего-то грустней.

Тут берёзы из саженцев малых 
возросли, распрямив ветви крон,
и как взмахами крыльев лебяжьих
бьют листвой неба синий затон.

Разве много деревьям-то нужно? –
света, воздуха, в почве солей;
я устроен куда как сложно, –
мне с чужой не сродниться землёй.

В чужедалье устами белёсыми
пьют туманы еловую дрожь.
Так же небо веснушчато звёздами,
но как скудно родится здесь рожь!

Я другой территории житель –
с непонятных уму широт;
зазывает родная обитель,
в этом зове кривя будто рот.

Ба́лчуг-улица всех мне дороже,
как Москвы-реки тихая грусть.
Ты ни с кем так – столица – не схожа,
как со мной, – я к тебе вернусь.

В дом, где кровля мило́ри стынет
над крупой золотых куполов.
И над блеском всем ветер сеет
звон чугунных колоколов.

Ну а здесь, где атланты-секвойи
подпирают собой небосвод,
изнывает душа изгоя,
не терпя чужестранный народ.

Пусть шуршат над песком кипарисы
и шумит океанский прибой...
Убавляя рассказов прикрасы,
повторяю: "Я еду домой!".