Стихи музыка песня?

СТИХИ+МУЗЫКА=ПЕСНЯ?

Вопрос в конце заголовка не случаен. Почему так нельзя: чудесное стихотворение взять и соединить с волшебной  музыкой, даже если они написаны просто сами по себе? В наш-то компьютерный век…
Попробую быть краток, насколько это возможно, обобщая  познания полученные в разное время из разных источников.

Дело в том, что «вначале была песня».  Причем, как говорят нынче, «авторская». То есть, певец был одновременно автором и музыки и слов. Отсюда и самоназвание поэта, как певца, который «лиру посвятил народу своему».

Первоначально понятия «музыка», как бессловесного сочетания разновысоких нот и ритма, тоже не было. Была «мелодия», «голос». И слово было неотделимо от мелодии. Отсюда  понятия ритма и мелодики, звукописи стиха. Авторы не случайно читают свои стихи нараспев. Они следуют своей внутренней мелодии, магически складывающейся из ритмов и звуков в слово, фразу, стих, строфу, поэму…

Композиторы «пошли своим путем». Лишенная слов, музыка звуков стала полифоничной, многоритмовой, пластической, «балетной» для воображения. Но даже гениальный балет без либретто или звучного поэтичного названия остается однозначно понятным лишь автору-симфонисту.

Со времени разделения ветвей композиции на поэтическую и музыкальную, постоянно образовывались творческие союзы стихотворцев и композиторов. Причем первичными были  как стихотворение, так и «главная мелодия первого голоса», называемая «темой» музыкального произведения.  Но становясь песней, слова и музыка уже неразделимы. И все дальнейшие «переделы» слов будут все равно вызывать в памяти тот, первоначальный, «союз двух муз».  Яркий тому пример – теперешний Гимн России.

Тонкость их слияния воедино – в прецизионном соединении ритмики и звукописи стиха и музыкальной основы.  При этом ритмы и мелодические окраски их не обязательно точно совпадают, но аппликация музыки на стих или наоборот не нарушает их общей гармонии.

Наглядный пример тому – народная песня «То не ветер ветку клонит», где хорейный размер и ритм стиха «растянут музыкально» на большее количество «стоп». Причем, отдельные гласные получают вторую и даже третью ноту, придающую союзу слов и мелодии неповторимое устойчивое созвучие, позволяющее, услышав мелодию, сразу вспомнить  слова и даже наоборот. Добавив второй и третий голоса, получаем полифоническое звучание, которое является уже вторичным по отношению к мелодии основной темы.

Очень ярко положительный эффект от раздельного написания стиха и музыки являют классические арии и романсы.  Оттого и звучат они лучше всего на языке, на котором написано стихотворение.
Примеры? «Я встретил вас», Каватина Фигаро…
Однако, для расширения аудитории слушателей часто используется поэтический перевод слов с языка оригинала на свой родной. При этом перед переводчиком стоит дилемма: чему отдать предпочтение, точному  смысловому переводу, или точному созвучию фраз. В лирических песнях, конечно, предпочтительно фонетическое созвучие, о важности которого для песни я уже заметил ранее. Но для остросоциальных, сатирических  и политизированных текстов, все же лучше точнее следовать подстрочнику, попадая  при этом в ритмический рисунок музыки.

Композитор вслушивается в звуки стиха и находит музыкальные «приму», «терцию», «квинту»… образуя аккорды для голоса и инструмента. Потому песни, написанные даже в длительном содружестве  (А.Пахмутова и Н.Добронравов, например) в большинстве своём более разнообразны мелодически, чем если автором и слов и музыки выступает один человек, которого называют автором-исполнителем или на европейский манер бардом, а на азиатский – акыном. Хотя из этого «правила» есть множество ярких исключений (А.Дольский, В.Высоцкий, Е.Клячкин, С.Трофимов…), но если взять в целом творчество того или иного барда, особенно, не имеющего  классического музыкального образования, то мотивы его песен  легко угадать, просто прочитав слова и зная авторскую манеру пения.  (По себе знаю) Ведь он пишет стихи, уже слыша их музыку. То есть, музыка авторской песни в точности повторяет  мелодику стиха, не добавляя ему «второго голоса».  Потому зачастую такие песни, «уходя в народ», теряют  первоначальную авторскую мелодию, а поются другими исполнителями уже «приблизительно», в меру собственной музыкальной памяти и фантазии.

Так, вероятно, произошло и со всеми песнями, составляющими в наши дни основу музыкального фольклора.  Те народные песни, которые записаны нотами и уже по ним разучиваются – результат труда композитора-аранжировщика, зафиксировавшего один из «приблизительных» мотивов. Оттого, например, тот же «Черный ворон» имеет несколько народных вариантов, имеющих среди казаков равные права.
 
Созидатели же современной поп-культуры, с которой всё теснее смыкается и так называемый «шансон», в абсолютном большинстве своём не следуют старинным песенным традициям. Поэты-композиторы-исполнители выдают «на гора» тысячи тонн музыкальной руды песен-однодневок, где за причудливо навороченной «полукомпьютерной» аранжировкой, записанной единожды в студии, теряется та самая мелодия-тема, основа настоящей песни. Слова всё чаще не запоминаются, оттого что не несут своего собственного поэтического заряда. Но если песню нельзя воспроизвести с чувством просто голосом, без оркестрового «минуса» и караоке-подсказки, она никогда не станет народной.  Я так думаю.

Для чего я пишу эти размышления? А главное для кого?
Сам не знаю. Просто привык приводить в порядок отдельные мысли, путем их стройной записи.
А вдруг, кому-то помогу, или кто-нибудь  мне поможет разобраться в этом интереснейшем явлении –  таинстве рождения песни.

28/11/2013