Елена Алекова Симфонии

„СИМФОНИИ”
Елена Алекова Христова (р. 1963 г.)
                Болгарские поэты
                Перевод: Ирина Василькова


Елена Алекова
СИМФОНИИ

Обичам бледото сияние на строфите,
тържествената им архитектура,
вградената в темелите им стройна философия,
покоя, тишината преди буря.

И после мълниите, смисъла разкъсващи,
безумието, огъня, пожара
в предусета за нови светове, за нови пътища.
И правилото строго: „Всичко ¬ с мяра!”

Обичам свещите припламнали на думите,
на сферите загадъчния пукот
при сблъсъка на римите, на стъпките, на тъмните,
потайни знаци между там и тука.

На ямба лекотата, на хорея силата
и пулса учестен на анапеста,
взривяващия се, начален устрем на дактилите,
мощта на амфибрахия унесен.

Внезапното, необяснимо извисяване
сред полумрака, сенките, стените…
а тялото трепери край олтара изоставено ¬
разбира всичко, затова не пита.

И оживяват, грейват фреските изронени,
и куполът се врязва в небесата,
и слива се с безмълвната космическа симфония
неясното звънтене на душата.

А по въпроса насмешливо мефистофелски
какво ли след смъртта ни ще остане…
В началото бе Словото. Накрая ще е Строфата
на нашите надежди поругани.


Елена Алекова
СИМФОНИИ (перевод с болгарского языка на русский язык: Ирина Василькова)

Люблю застенчиво сияющие строфы и
величественность в их архитектуре,
их утвердительную философию –
покой, предшествующий буре.

Хлыст молнии, все смыслы рассекающий,
безумье огненной химеры,
предчувствие просторов сквозь пожарище,
но и закон суровый: „Чувство меры!”

Люблю свечей словесных колыхание
и вспышек тайные порталы
при сшибке рифм, неровное дыхание,
меж там и тут секретные сигналы.

Ямб легок, а хорей к земле склоняется,
а вот анапест учащенно дышит,
и дактиль ускорением взрывается,
и амфибрахий мощен и возвышен.

Так дивно воспарение мгновенное –
из стен и мрака храма – вверх выносит!
Под алтарем осталось тело бренное –
оно дрожит, но ничего не спросит.

И оживают фрески поврежденные,
и новый купол в синеву стремится.
Сливается с космической симфонией
неслышный звон души, ее частица.

А на вопрос ехидно­мефистофельский –
о смысле смерти – мы бы так сказали…
В начале – слово. И торжественная строфика
поруганных надежд – в финале.