21. Я не трус, но я боюсь

(Андрейкины рассказы)

     Как мудро заметил один из моих дорогих читателей, бывают педагоги, а бывают Учителя. Казалось бы, - велика ли разница?..  И сами слова-то эти можно считать синонимами…  На самом деле, разница огромна! И школа, в которой Андрейке предстояло учиться до самого выпуска, исключением не была. Были в ней и Учителя, и педагоги. Словом, это была самая обычная советская школа, со всеми её атрибутами. Преподавательский состав подбирался весьма тщательно, с обязательными собеседованиями в «компетентных органах», вот, пожалуй, и все отличия от большинства остальных школ Советской страны. А как же иначе?

     Школа была одной из двух, имевшихся в посёлке авиазавода, который производил боевые самолёты МиГ-23.  Режим секретности был таким, что даже после того, как воякам из министерства обороны стало известно о том, что американский спутник пролетает над заводом четырнадцать раз в сутки, завод ещё года два тупо именовался «машиностроительным». Родители всех учеников  были так или иначе связаны с заводом.  И в школе периодически появлялись добрые лица сотрудников «Конторы».  Сотрудники подробно объясняли детям, что подошедшему к ним на улице незнакомому дяде на вопрос о том, какие именно машины строят на заводе, надо отвечать, что строят там детские педальные автомобили, санки и подростковые велосипеды… Это было полным идиотизмом, даже если не принимать в расчёт спутники-шпионы, так как грохот и свист реактивных двигателей разносился над домами посёлка с утра до вечера,  заставляя порой вибрировать стёкла  и звенеть бокалы в сервантах, а полоса заводского аэродрома была расположена таким образом, что с балкона маминой квартиры Андрейке не представляло никакого труда разглядеть пилота в кабине идущего на посадку МиГа.  Среди жителей посёлка ходила крамольная песенка:

«А у нас во дворе
Точно знает народ,
Что начнёт выпускать
Наш военный завод»…

     Любой здравомыслящий человек понимал, что на самом деле это никакая не секретность, а лишь некая игра в неё, имевшая целью создание внешней видимости всеобщей строгой секретности.  И дети тоже это понимали. Они прекрасно знали, у кого папа – слесарь шестого разряда в сборочном цехе, а у кого – лётчик-испытатель… Но, игра есть игра, и преподавательский состав отбирался по правилам этой игры.

     Многие «педагоги» и вовсе не имели никакого педагогического образования. Как, скажем для примера, учитель пения Иван Андреич, бывший работник органов милиции. Милиционером он числился ровно до тех пор, пока замом начальника милиции был его родной дядька, с которым Иван ежевечерне напивался в стельку. Когда Дядьку всё же выпроводили на пенсию, встал вопрос, что делать с его племянничком. Как мент он был никакой. Правда, не единожды выручал родное отделение на смотрах художественной самодеятельности, лихо наяривая на баяне нужные песни (не зря в детстве целый год посещал музыкальную школу!), но держать алкаша Ваньку только ради смотров никто не захотел. Так он и стал учителем пения.
 
     Новая должность Андреичу понравилась. А, создав в школе кружок ЮДМ (юный друг милиции), он вовсе почувствовал себя начальником и командиром. Учил он детей не столько пению и музыке, сколько тому, как это хорошо и правильно, - стучать на всех и вся, доносить на товарищей-одноклассников учителям и директору, доносить на  друзей их и своим родителям, а на своих родителей и учителей и директора школы, - лично ему, Ивану Андреичу.  Ох,не зря  кружок ЮДМ носил имя пионера-героя Павлика Морозова!..

     Или вот ещё пример. Завучей в школе было двое. Одним была тихая, добрая, совершенно безвольная и всегда со всем согласная Анна Семёновна. Эту высокую, стройную бабушку с абсолютно седыми волосами дети часто просто не замечали. Другая – Роза Алексеевна, не заметить которую было нельзя. Более того, мимо неё нельзя было пробежать на перемене, не рискуя при этом остаться целым и невредимым. Огромной комплекции, устрашающего вида, неконтролируемой физической силы, она, ненавидящая детей, всегда была легка и скора на расправу. Могла почти совсем оторвать ухо, могла ударить по голове большой деревянной указкой или своим тяжёлым кожаным портфелем, могла просто с размаху шмякнуть о стену школьного коридора лбом… В каких органах служила она до того, как пришла работать в школу завучем, не знал никто. Но боялись её все, даже директор школы. Школы, видимо, не зря носившей имя Феликса Дзержинского… 

     На уроках истории, которые Роза Алексеевна вела, дети сидели тихо-тихо, в страхе навлечь на себя гнев этого жуткого монстра. Она же, в своём вечном синем глухом костюме, перепачкавшись мелом,  с упоением рисовала на доске пародию на морскую раковину, по её мнению представлявшую Рог Изобилия, из которого при коммунизме будут сыпаться всякие товары, нужные народу Союза Советских, тогда уже – Коммунистических (!) Республик. Для убедительности Роза пририсовала вылетающие из широкого конца спирально закрученного Рога кое-какие предметы народного потребления, - ботинок,  колченогую табуретку, рулон (по мнению Розы) ситца. Осознав, что изобилие, судя по изображению, вышло несколько … скудноватым, завуч решила добавить к общей картине чуток продуктов питания. Вытянутый овал изображал собой столь любимую народом «Докторскую» колбасу. В порыве творческого вдохновения и внезапной щедрости (типа, для потомков ничего не жаль, гулять, так гулять!)  разнообразить рацион будущих поколений, живущих в «светлом коммунистическом Завтра» витаминами, Монстр старательно вывел у одного конца колбасы два кружочка, в которых дети должны были распознать спелые наливные яблочки… Хотела ещё и булку хлеба изобразить, да места не осталось, - поле школьной доски закончилось. Ладно, - подумала Роза, - при коммунизме всем можно будет колбасу и без хлеба жрать!
 
     У четвёртого класса, наблюдавшего за художествами Розы Алексеевны, по поводу колбасы с яблоками было иное мнение. Дети регулярно посещали школьные туалеты, были хорошо знакомы с настенными росписями,  и потому финальный штрих художницы-самоучки вызывал в их воображении совсем другие ассоциации и образы. Никто не понял, что это была колбаса с яблоками, все, как один решили, что самым первым из Рога Изобилия вылетит огромный (больше табуретки!) член. Причём, как видно из рисунка, - яйцами вперёд. Весь класс из последних сил сцепил зубы и прикусил языки, дабы сдержаться и не заржать, навлекая на свои головы преждевременную смерть. А сдерживаться и сохранять серьёзность на детских лицах становилось всё труднее. Да ещё и Роза, торжествующе оглядев аудиторию  (типа, - ну, и как вам коммунизм? Впечатляет?), спросила, есть ли у кого вопросы, чем  и поставила многих учеников на грань потери сознания. Какие нафик вопросы!.. И так… всё ясно!
 
     И тут Андрейка поднял руку (больше всех надо, да?.. самый умный, да?...). Класс готов был лопнуть, разорваться со страшной силой. Получив милостивое соизволение слово молвить, Андрейка, оставив за скобками вопрос о колбасе и яйцах, спросил совсем о другом. О том, что его во всей этой сказке про коммунистическое изобилие действительно заинтересовало и озадачило. Не зная пока ничего о Законе сохранения материи, сформулированным Ломоносовым, не ведая, что ещё Аристотель писал, что материя не происходит из ничего, Андрейка спросил: - А кто будет запихивать все эти товары в узкий конец Рога?.. Смеяться расхотелось всем и сразу. Ибо все увидели, как молча, шевеля желваками, звереет Монстр…

 Дэбил!.. - Заорала Роза, и большая деревянная указка сломалась о затылок идеологического диверсанта, - Андрейки.

Полудурок!!. - продолжила строительница коммунизма, и тяжёлая дверь класса  (сталинская архитектура!)  распахнулась от встречи со лбом Андрейки, запущенного в полёт тяжёлой рукой наставницы юных Душ.

Гадёныш!!! - и Андрейкин портфель нагнал спину своего хозяина.

    Получив  (уже в коридоре) дополнительное ускорение,  Андрейка ещё сколько-то прокатился на животе по старому паркету, но,  быстренько вскочив на ноги,  подхватил портфель (а то ведь Роза портфельчик заберёт, и скажет, чтобы за ним родители пришли! Ага, щас!..).  Летел Андрейка по пустому коридору, опасаясь погони злобного Монстра, что тот самый двадцать третий МиГ при пикировании в форсажном режиме.  Монстр же, от погони отказался. Видимо вспомнила, фашистюга, чем окончилась для неё прошлая погоня за этим говнюком…  Давно, ещё когда Андрейка был первоклашкой…
А дело было так.

     Роза построила в коридоре всех мальчиков из двух первых классов (всего первых классов было четыре), и повела их в школьный медкабинет. Загнав маленькую отару пацанят внутрь, Роза блокировала своим могучим телом выход.

     Дети поняли, что попали в ловушку, и будут им теперь вместо первого урока массовые пытки под страшным названием «Уколы в попу»!.. Выходов не было! На окне – решётка (хоть и второй этаж), на дверях, в позе начальника фашистского концлагеря,- Роза Алексеевна. В кабинете были чужие, не из школы, люди, - доктор и две медсестры. Противно звякали о стенки стерилизаторов шприцы  (тогда о разовых шприцах и не слышали ещё!), воняло спиртом. Всем велели расстегнуть и приспустить брюки. В кабинете было довольно прохладно, но детские попки сжимались в кулачок не от холода. От страха.  Началась тихая паника. Дети толпились, пытаясь спрятаться за спины тех, кто стоял в первых рядах. Но всё равно, кто-то оказывался в очередной паре.  Жертвы, стоя рядом с кушеткой, ложились животами на холодную желтую клеёнку, медсёстры, мазнув окаменевшие попки ваткой, так рьяно сандалили своими жуткими шприцами, что в тишине было слышно, как под тупыми иглами садисток в белых халатах рвётся нежная кожа. Стоны, крики и слёзы удавалось сдержать далеко не всем будущим Мужчинам. Вдруг, один из очередной пары, маленький, тихий очкарик Славик из параллельного класса взбунтовался. Не надо! – закричал он, - пожалуйста, не надо!!! Пришлось доктору и одной из медсестёр силой тащить за руки отчаянно упиравшегося Славика. Они уронили его животом на кушетку. Изо рта бледного очкарика на клеёнку текли слюни. Он уже не мог кричать, и лишь шёпотом всё повторял, всё упрашивал мучителей, неизвестно, на какую милость надеясь, - не надо!.. не надо!.. Сцена заставила всех остальных оцепенеть, даже те, кто своё уже получил, перестали скулить и всхлипывать. Доктор вернулся к своим бумажкам, поскольку сил одной медсестры вполне хватало на то, чтобы удерживать ослабевшего бунтаря, прижимая руками его плечи к кушетке. Вторая тётка мазнула Славиков зад ваткой и с силой вогнала иглу в ягодицу. Очкарик не пискнул, не дёрнулся. И тут все пацаны увидели, как в момент укола маленький писюн Славика вдруг встал торчком.  Медсестра придавила большим пальцем поршень, и содержимое шприца стало вливаться в Славика с задней стороны его маленького организма весёлой струёй. Одновременно с этим процессом из передней части, прямо из торчащего писюнчика брызнула и зажурчала о кафельный пол другая, не менее весёлая струя. Как только жидкость в шприце закончилась, перестала проистекать и жидкость  из Славика. Подлый писюн обмяк, приняв свой обычный вид. Роза Алексеевна улыбалась, так как ей это всё показалось очень забавным. Дети так не считали. Из них не улыбнулся ни один. Им было страшно. Фразы медсестры «Ой, да он обоссался!..» очкарик Славик уже не услышал, - от ужаса и унижения он потерял сознание.

     Вот тут нервы Андрейки не выдержали напряжения. Перед коротким замыканием в мозгу Андрейка успел осознать, что команда «Следующий!»  обращена к нему. Придерживая двумя руками расстёгнутые штаны, он ломанул в «побег на рывок». Не думая ни о чём, с отчаянием загнанного зверя он неудержимой торпедой вылетел из кабинета, едва не свалив с ног охранявшую путь к отступлению Розу. Та моментально перестала улыбаться и с криком «Стоять!» рванула за беглецом. Дистанция погони всё сокращалась.  Впереди – ступеньки, площадка, где предстоял разворот, ступеньки, коридорчик вдоль гардероба, поворот, и дверь на улицу. А за дверью – свобода! Там – спасение от кошмара! Так думал Андрейка. Но Бог, как известно, милостив, и спасение наступило гораздо раньше, и поспособствовали тому два обстоятельства.  Первое заключалось в том, что Андрейка тогда уже умел быстро  съезжать по перилам, а Роза Алексеевна, - нет. Второе, - школьная техничка только-только помыла лестницу. Вылетев на мокрые ступени, Роза сосчитала их все. Задницей. Остановилась она лишь на площадке, въехав вывихнутой лодыжкой в решётку окна…

     Такое не забывается быстро. Все оставшиеся годы Роза люто ненавидела Андрейку. Но никогда больше за ним не гонялась. Не любила она Андрейку. Да и других детей… А  сам Андрейка не любил школу. Никогда уже не любил.

     Хотя встречались ему и другие Люди. Настоящие Учителя, влюблённые в свой предмет и в своё детство, передававшие эту Любовь детям, -  маленьким Человекам, достойным и Любви, и уважения, и внимания взрослых. Когда-то я непременно расскажу и о них…

Но это совсем другие истории.



P.S.
А боюсь я (хоть и не трус) только одного. Того, что и сегодня в наших школах работают те же самые монстры, - иваныандреичи и розыалексееквны. Нелюди, калечащие светлые Души детей.