Воскрешение под наркозом

***
 Век мой, век, ты, наверное, болен,
 Иль ослеп, как погасший маяк…
 Но я слышу тебя в ми бемоле,
 Утонувший в ромашках овраг!
 Если в память уткнусь, как в жилетник,
 Пред глазами, как шахматный шах, –
 Утонувший в ромашках передник
 С керосиновой копотью в швах.
 Ты мне снишься, страна голубая,
 Где березы и слезы в обхват.
 Я по пояс вхожу, улыбаясь,
 В этот в белых ромашках закат.
 Я в ромашковом поле – не воин.
 И, едва устояв на ногах,
 Поклонюсь этой белой неволе,
 И уйду с лепестком на губах.


***
 Что-то в нас оборвётся навек,
 Может, смысл дорогой
 И ничейный;
 И в ковчеге смежившихся век
 Что-то нежное
 С грустью
 Исчезнет.
 Мы взойдем на орбиты планет,
 Наступая пространству на пятки,
 Долгожданный появится свет,
 Точно спятит, играючи в прятки.
 Ты дождись:
 Непременно к утру,
 Непременно весенней порою,
 Нам,
 Ладони приблизив ко рту,
 Бог второе дыханье откроет.
 Зря боялись мы слова «Пока»:
 В нем и букв-то неполная горстка,
 Как на ленте прощальной венка
 За чугунной оградой погоста.

***
 Я жил предчувствием,
 наитьем,
 Я сочинял твои глаза,
 Когда ещё льняные нити
 Началом не были холста.
 Всё, что не лень,
 Зовём судьбою,
 О, Господи, на что ж пенять?
 Я выбираю краски Гойя
 И кисти –
 Чтоб тебя обнять!
 Я Моцарта зову ночами,
 Я говорю себе:
 «Пиши,
 Пиши зажженными свечами
 Не света ради,
 А – души»!

***
 Спи, мой ангел, тень моя.
 Будто на безрыбье,
 В небо тянут якоря,
 Как когда-то –
 крылья.
 Был я прежде юн и смел,
 Но удачлив – вряд ли.
 Отыграться не успел,
 Сев с судьбою в прятки.
 Двинул пешки наугад,
 Прозевал корону.
 Птицей счастья обругал
 Белую ворону.
 Спи, мой ангел!
 Я ж пока
 Соберу в корыто
 В лёгких перьях облака –
 Вот и будут крылья.
 Постираю,
 Просушу,
 За спину закину,
 Свет в прихожей потушу
 И пешком –
 покину.

***
 Дай знать, что за окном зима,
 И снег – как белые бутоны.
 Глаза мои сошли с ума,
 Перебинтованы бетоном.
 Одену пристань в паруса,
 Иль на попутной льдине ринусь
 В тот мир, где всё со знаком «минус»,
 И лишь ладонь по волосам
 Стекает тёплым водопадом,
 А души липнут к зеркалам…
 До середины бы и надо
 Доплыть,
 Чтоб не достаться вам!
 Тогда припомнит Бог один:
 Да был ли он?
 Я, точно, не был,
 Когда губами находил
 Тебя одну
 И это небо!
 Глаза мои сошли с ума,
 И помутились в доме стены,
 И за окном плыла зима,
 Как эхо
 Белой
 Хризантемы.

***
 Любимая!
 Хочу, чтобы в комнату падал свет сквозь дырочки черных флейт, хочу, чтобы не спрашивал контролер у падающих с неба звезд, есть ли у них проездной... Хочу, чтобы ты прощала меня, если случится так, что я возвращусь не из всех миров с жёлтым букетом роз, но все равно я к твоим ногам сложу лепестки снов. И вспомнишь ты, как любила меня, как я тебя боготворил, как таял в пальцах морской песок...
 Вспомни:
 Я тоже
 Был!
 Вспомни, как волны ласкали нас и паруса из радуг... Любимая, если я не вернусь к тебе, если не буду рядом, если... То только из пекла, из ада! Но ветер, но ветер тебе донесет мой шепот, и шелест неясный, и я не умру — над твоей головой звездой негасимой погасну……………..
 …………………….И
 Будет свет
 От моих слов
 Лететь
 Миллионы лет
 К тебе одной,
 К одной лишь тебе
 Через
 Чёрные
 Дырочки
 Флейт...

***
 Окно. И белая стена.
 И свет бумажный.
 И дверь последняя.
 Она
 Не скрипнет даже.
 Не слышно шорохов
 За ней.
 И тени в белом –
 В своем уме,
 В своем уме –
 Как в круге первом.
 Спешат укрыть своим плащом,
 Любовью бредят:
 Как все же суетны еще –
 Как в круге третьем.
 Слова –
 Как будто дыма клуб.
 И речь невнятна.
 Круги расходятся от губ
 Лишь в круге пятом.
 Круги. Круги.
 Круги кругом.
 Мутнеет разум.
 Я был бы круглым дураком –
 Пройдя
 Все
 Разом.
 Ищейкой по снегу… -
 Под лед… -
 Идя по следу,
 Объятий круг тебя спасет,
 Мой круг последний!