Волшебный цветок

В далеком тридесятом царстве,
Нам не известном государстве
Все началось. Итак, друзья,
С героями сей сказки я
Знакомить буду вас. Жил-был
С царицей царь. Жил не тужил.
Была красавица царица
Да на все руки мастерица.
И ей в одну весенню ночь
Бог подарил малышку-дочь.
Царица счастья не снесла
И той же ночью померла.
Царь долго-долго слезы лил,
В конце концов
Свет белый стал совсем не мил,
Он заболел и был таков.
А что царевна? Не беда,
7 нянек нянчили ее,
Твердили каждая своё,
 Не соглашаясь никогда
Друг с другом. Вот и воспитанье!
Ученый царский через силу
Пытался научить Людмилу,
Но Бог свидетель: эти знанья
Лишь в ушко правое влетали,
Как из другого вылетали.
Придворный музыкант урок
Давал царевне. Был ли прок?
Ведь непослушная девица,
Не зная толком ничего,
Совсем не слушала его,
Предпочитала веселиться.

Так дни беспечно пролетели.
Заметить няньки не успели –
Как ей уже 16 лет.
А мужа у нее всё нет,
Чтоб править царством! Плачет двор,
Народ страдает без царя…
«Устроим пир! » — не говоря
Не слова больше, договор
Решили няньки. Будь, что будет:
«Отправим мы гонцов повсюду»
И письма уж со всех сторон,
Чтоб знать, кто будет приглашен.
Царевна страшно разозлилась,
Но поразмыслив на досуге,
С решеньем нянек согласилась
И стала грезить о супруге.

Со всех сторонушек-сторон
Съезжались принцы и бароны,
Сразиться чтоб за царский трон,
Людмилу, царство и корону.
Царевна же воротит нос
И в каждом минус найдет свой:
Тот слишком худ, тот странно кос,
Один высокий, мал другой.
И поредели уж ряды
Потенциальных женихов
Среди юнцов и стариков.
Ах, как бы не было беды…


И вот опять, в который раз,
Дает очередной отказ:
–Ах, Боже мой! Я не могу
Пойти за вас. Ведь не пристало
Идти мне за кого попало!
Такого мужа и врагу
Не пожелаю никогда…
Огромный нос и борода
Длиной своей чуть не до пят…
И возраст ваш, и ваш наряд!
— Молчи, несчастная девица!
Урок тебе я преподам.
Судить по чинам и по лицам
Для девы царской крови срам!

В испуге замерли все гости,
Граф в страхе уронил парик.
Взлетел под потолок старик,
Взмахнул своей тяжелой тростью,
Царевне ею дал по лбу
И зашептал, забормотал
Про кару что-то и судьбу…
Престранные слова! Вдруг в зал
Отбросив окна, вихрь вбежал,
Слегка с гостями поигрался,
Царевну – хвать! И прочь умчался.
И будто здесь и не бывал.
Вскричали няньки хором: «Ох!»
Поднялся тут переполох,
А принцев уж и след простыл —
Бежали в страхе, что есть сил.

Летели дни, и годы шли.
Царевну так и не нашли…

А где-то, где-то за морями,
За облаками и горами
Был дикий лес. И никогда
Никто не заходил туда.
Боялись все. Ходили слухи,
Что зачарованный тот лес,
Он полон сказок и чудес,
В нем обитают злые духи,
Проснутся ночью, слёзы льют,
И песню жалкую поют,
Собравшись вкруг.
И страшен этой песни звук,
Он безопасен для зверей,
Смертелен для людских ушей.
Живёт там леший, и с Ягою
Он коротает дни и ночи.
Тропинку ищет покороче
Хитрюга-волк. И сам с собою
Кощей Бессмертный говорит,
Считает злато. У реки
Русалка на камнях сидит,
Плетёт из водраслей венки,
Расчесывает волосы,
А слово молвит – ручеёк
Журчит. Ах, нету голоса
Чудеснее, медовый голосок!

И спрятан в чаще старый дом
Сильнейшим, древним волшебством.
Там, окруженный феями,
Исполненный идеями,
Колдует чародей. Колпак
Спадает на глаза. Чудак
Его все время поправляет,
Но не снимает.
И книги, письмена везде  –
Старик что нужно, не найдёт,
Запутается в бороде
Своей длиннющей – упадет.
От шума филин вдруг проснется,
Расправит крылья, встрепенётся,
И спать продолжит, как всегда,
Не зная тяжкого труда.
Бывает, что за письменами
Старик уснет,
Иль месяцами
Глаз не сомкнёт.
По знакам он читает сны,
И верит: в снах заключены
Все волшебства миров.
И держит маг волшебный сад
Из редких и чудных цветов.
Его питает водопад
И феи светом озаряют.
Как полнолунье – оживают
Цветы. И сразу шум и звон.
Чуть утро – они снова в сон.

В пещере, далее от них
(Совсем укромный уголок)
Растёт себе, угрюм и тих,
Прекраснейший цветок.
Как кровь он красный. Как мечи
Шипы его страшны.
С какой не тронешь стороны –
Везде уколет. И лечи
Потом уколы ночь и день,
Чтобы прошла мигрень.

И как-то раз заехал в лес
Кирилл – царевич молодой.
Гнал кабана он час-другой,
И вдруг кабан исчез.
Уставший, сам себя браня,
Смельчак-царевич слез с коня
Найти воды.
Вот и ручей! Кирилл нагнулся,
К воде губами потянулся,
Не намочил и бороды —
Ручей отпрянул прочь!
Нагнется снова — то же диво:
Вода юлит, вода строптива,
Не в силах превозмочь
Кирилл её упорство.
Недолго думал и решил
Пойти он на притворство:
«Устал, – твердит, – нет боле сил,
Сдаюсь тебе без боя.
Ах, умираю! Мне б глоток…» —
И падает. А ручеёк,
Довольный сам собою,
Брезгливо фыркнул, заплясал,
И тут Кирилл воды набрал.
Вскипел и задымил ручей:
Всем видом говоря: «Не смей!»
Но что ж поделать, сделан ход.
Смеясь, царевич крикнул: «Жмот!».
Идёт он дальше. В животе
Даёт о себе голод знать.
«Пора подумать о еде».
Но где же здесь её сыскать?


И видит — яблонька. Но что же?
Потянет руки к ней юнец,
А ветки выше, и не может
Достать плодов. Присел хитрец
И стал, как греческий Орфей,
Петь песню грусти и печали.
Where is a will, there is a way:
Тут ветви задрожали…
И яблонька, в слезах, рыдая,
Сама того не замечая,
Роняла зрелые плоды.
Кирилл нагнулся, их собрал,
Поел и дале побежал.


День близился к концу. Темнело.
А наш уверенный повеса
Искал следы и тропы смело,
Чтоб выбраться из леса.
Уже ни зги не видно, ночь.
Но гонит сон от себя прочь.
Вдруг слышит он в ночной тиши
Чужие голоса.
 «Спасибо небесам!» —
На звуки те Кирилл спешит,
И двигает кусты,
И… ничего. Растут цветы,
Какая-то поляна… Бах! —
Что в голове за карнавал?
Не устоял он на ногах
И вмиг без чувств упал.
«Ха-ха-ха-ха) Что за герой!
Тайком залез в мой сад!»
Воскликнул маг, душе живой
Само собою рад.



Кирилл очнулся: «Где я? Как?
И кто вы?»
— Старый маг.
— Ты злой мошенник, плут! Бунтарь!
Ведь колдовать нельзя! Мой царь
Издал таков указ.
— в лесу свои законы)
— Ах, мой правитель сей же час…
— в лесу не чтут короны.
— Ты знаешь кто я?!
— к сожаленью.
— Я сам царевич!
— ну и что?
— А знаешь …
— неповиновенье
           Карается кнутом?)
Знавал царевну я одну:
Ума с горох. А спеси, спеси!
Что делать? В толк я не возьму.
Тут или слезы лей, иль смейся.
Теперь заносчив и жесток —
Она — цветок.
Так вот: царевич ты иль нет —
Поверь, мне все равно.
Прийти сюда? Нельзя! Запрет!
Ты слишком много знаешь…
— Но…
Но без запрета на бумаге
Ваш недействителен запрет!
— А это что еще за бред?!
Наивный бюрократ-бедняга!
Деревья пожалей!
Их рубят все, кому не лень…
И спорили так ночь и день
Юнец и старый дуралей.


Нельзя сказать — летели годы.
Прошел всего один сезон.
Менялось все с чудной погодой,
Пока не погрузилось в сон.
Пришла пора! Уснули птицы,
Деревья, звери и цветы,
Устав от солнца теплоты.
Весна им долго будет сниться…
Русалка уплыла на юг.
Яга не покладая рук
От зимней стужи и тоски
Вязала теплые носки.
Ей водяной снеговика
Слепил и сам с ним подружился.
Всю зиму с другом на коньках
Он по болоту прокружился.
Кощей от зимней (по старинке)
Красы стал дик и нелюдим,
Поскольку каждый блеск снежинки
С сияньем серебра сравним!

Нельзя сказать – летели годы,
Но дней, недель круговорот
Первоначальные невзгоды
Непониманья и забот
Разбил, развеял, уничтожил.
И маг к мальчишке привязался.
Второй, конечно, зазнавался,
Но потому, что был моложе.
И в дни лесной волшебной стужи
Колдун учил его. Чему же?
Урокам школьным или тестам?
Совсем здесь не было им места!
Но жизнь была! Ее загадки,
Любовь природы, тайны слов,
Судьбы вселенские порядки
И… битва рьяных двух умов.
Царевич слушал ненасытно
Все, что волшебник говорил.
В лесу всё было любопытно!
Здесь только счастлив был Кирилл.

И вот однажды, днем иль ночью,
А может быть, ни там, ни здесь
Случайно, как бы между прочим,
В сад заколдованный он влез.
Ни звука. Все покрыто льдом.
Но меж цветов (они в стекле
Нашли тепло, приют и дом)
Тропа, блестящая во мгле,
Зовет к таинственной скале…
Идет царевич, сам не зная,
Куда, зачем и почему.
Тропа-тропинка колдовская…
Не убежать теперь ему!
Подходит ближе он. Пещера
  Темнее темного внутри.
Но любознательность — сверх меры —
Лукаво шепчет: — Посмотри!
И, как на масляной картине,
Во тьме холодной, в глубине,
В кристальной зимней паутине,
Крепящейся к сырой стене,
Цветок живой. Ему Кирилл
Вдруг поцелуй свой подарил.
И долго, долго любовался
Божественной он красотой.
А что цветок? Он забавлялся
Невиданной еще игрой.
Он заменил весь мир Кириллу,
Даря лишь холодность взамен,
И жизнь царевича, и силу
Захватывая в плен.
И постепенно увядала
Душа юнца, но мало, мало
Цветку корыстному казалось!
Не знал он, что такое жалость…


По воле случая иль рока
В какое-то мгновенье ока
Царевич поседел, ослаб.
«Навеки я теперь твой раб!».
Былого не узнать юнца:
Он стал белее мертвеца!

От чар, мерцающих в пещере,
Из сна подпрыгнул чудодей.
И со всей мощью, прытью всей,
Не замечая даже двери,
С собой их по пути забрав,
В сад бросился ведун стремглав.


Но что глазам его открылось?
Сорвался маг на дикий крик.
Беда нежданная случилась:
Пред ним стоял слепой старик!
Сутулый, слабый и невзрачный,
Стал он беспомощен и мал.
Цветок безжалостный и алчный,
Напротив, жизнию сиял.


«Ах, это было наказанье!
Должно по крайней мере быть…
Но перепутал заклинанья!
И я не смог их изменить…
Избавить я, мой добрый друг
Не в силах от проклятья розы.
Лишь искреннего чувства слезы
Спасут тебя от вечных мук!».


Желать ты знаешь, мой читатель,
Что далее произошло?
Я каюсь: сам повествователь
Не знает, в общем, ничего.

Хотя, хотя! Ходили слухи —
Лесные нашептали духи,
Но верить им никак нельзя:
У них нелегкая стезя,
Они немного тугоухи,
Не могут различить слова, —
Что в мире внешнем, нелесном
О старце мудром и слепом
Идет молва:
За годом год, за домом дом
Два путника, скитальца два,
Слепец и колдовской цветок
(зачем слепцу он? Какой прок?),
Нигде не обретая крова,
Путь продолжают вновь и снова…
Цветок капризный, говорящий
Указывает старцу путь.
А для того нет жизни слаще,
Не изменился он ничуть.


19-22 ноября 2013