Записки из мертвого детства

          “Облака плывут в Абакан”
                Александр Галич

          “Наши души белыми облаками
          проплывают бегло над Абаканом,
          так, держа от запада путь к востоку,
          возвращают устье к его истоку.”
                Вместо эпиграфа

Хакасия. Брусчатый домик
с сортиром - вежей в огороде.
На полке Пастернака томик.
Волнения растущей плоти.
Соседи: Генка- алкоголик
(плохое слово на заплоте)
и сильно пьющий дядя Толик,
чьи жизни были на излёте.

Отец и мама тайно, сами -
паяли зубы золотые.
На стенке в почерневшей раме
мой бородатый прадед в кипе,
овцой заблудшей в Аврааме,
застрявший сердцем в мегалите,
ушел, продолжив сыновьями
сибирский, долгий свой египет.

На дедовском велосипеде:
трофейном, стареньком, закланном,
мне удавалось в эстафете
по тротуарам деревянным,
примчавшись к финишу быстрее,
преподнести свою победу
моей еврейской  Дульсинее.
Апофеоз велосипеду!

Посредь “Десятой” и “Шевченко”,   
гоняя мяч по перекрёстку,
мы часто шли на стенку стенка,
и бились разом и внахлёстку.
Нас матом крыли Толик с Генкой
витиевато и громоздко
вдогон бухой пенсионерке
и морфинисту - отморозку.

Живя в болотном окоёме
и там же, в общем, умирая,
ломались души, на изломе
в себе не обнаружив рая.
Болото было полем брани,
хранило тайны и измены.
Нас голыми руками брали
пажи картёжной Мельпомены...

Так, по малинам и хатёнкам,
нас урки обучали стосу.
Марухам: Зойкам и Алёнкам
по трёшнику платили с носу
за незатейливые ласки,
за веру в воровские сказки,
за то, что те меня в потёмках
дразнили с нежностью жидёнком.

Мы постепенно вырастали,
друзей теряя и невинность.
Точили пёрышки из стали,
плюс наглость, минус щепетильность.
Нас покидали наши души
и становились облаками,
чтоб над одной шестою суши
пролиться чистыми дождями.

Ноябрь 2013 Сиэтл