кот Шрёдингера на Майдане Незалежности

Некоторым людям нет места в литературе – плохо пишут.

«А тебе надо писать, ты пиши», – сказал мне один бизнесмен таким тоном, будто он не видит мне места среди акционеров солидной фирмы.

Мудак! Сам пиши!

Хотя читая биографии некоторых писателей, понимаешь, что им стоило чаще сочинять и реже жить.

Иногда это касается даже мемуаров: «Зачем ты это пережил – мог бы сочинить!»

Таким образом, появляется выбор: выйти на очередной киевский Майдан или задуматься о судьбах Родины.

С каждым часом Интернет полнится резкими статьями и репликами на эту тему – умными и не очень.

Резкость оценок объясняется остротой момента, а разум и его отсутствие в этих оценках объясняется личностью авторов.

Большинство начинает с древней истории восточных славян, за пару абзацев проживает Киевскую Русь, Орду, Речь Посполитую, Полтавскую битву и весь ужас первой половины 20-го века.

Мы плохо и очень по-разному знаем эту историю, а трактуем её, слишком опираясь на современные представления о нациях и государстве.

И чем глубже мы заглядываем назад, тем сильнее разнимся в оценках.

В такие дни остро понимаешь, что прошлое и будущее одинаково туманно.

Зачем далеко ходить, если мы по-разному понимаем причины распада СССР, а это и есть непонимание.

Советскому человеку трудно смириться с диаметрально противоположными оценками исторических событий.

А вот меня, например, любая «советская» и «антисоветская» точка зрения на историю не удовлетворяет.

Я вообще думаю, что в науке истории происходит нечто похожее на квантовую физику: попытка измерения искажает реальность, и даже само присутствие наблюдателя создаёт неопределённость типа кота Шрёдингера, который то ли жив, то ли мёртв.

Пытаясь узнать состав участников битвы, мы утрачиваем способность понять мотивы участников, а пытаясь понять причины их поведения, не понимаем, как мог появиться данный состав союзников.

Означает ли это, что истории не существует?

Ни в коем случае!

Но оценивать имеет смысл крупные исторические периоды.

Например, столетия.

Нечто подобное происходит в молекулярной физике, когда поведение одной молекулы необъяснимо и непредсказуемо, но известно, что при нагревании растёт общее давление газа – молекулярного ансамбля.

Впрочем, и такой подход тоже имеет своё нелестное название – физикализм, который вышел из моды в конце прошлого века.

Географический детерминизм, как ещё один метод, дискредитировал себя.

Конспирология оказалась полной, простите, туфтой.

Почему, скажите на милость, никто не предложил мне даже копейки за поддержку его партии?

Я сравнительно заметная фигура среди областной псевдо элиты и локальный альфа-самец в масштабах райцентра.

Таким образом, у нас худо-бедно имеется летопись, и нет метода для её анализа и синтеза, кроме экспертных оценок.

Такие оценки – кто кого перекричит – полностью повторяют суть новгородского вече и, повторюсь, не вызывают у меня доверия.

Мне остаются только личные воспоминания, которые, нужно было как раз пережить, а сочинить нельзя.

Я родился на левом берегу Днепра и всю жизнь живу на левом.

Тридцать лет назад я приехал в Днепропетровск учиться в институт, куда одновременно со мной приехала тысяча первокурсников, две сотни из которых я узнал за пять лет довольно близко.

Половина из них была с правого берега, половина – с левого.

Были там ещё с десяток экзотических персонажей с Кавказа, пять молдаван, два явных и два тайных еврея, кореец и якут.

Умные и прилежные, честные и хитрецы, красавцы и сатирики вполне равномерно распределялись в этой выборке, а вот дружил каждый на своём берегу.

Так же выпивали и ровно так же переженились и разъехались, оставив друг о друге вполне тёплые воспоминания.

Ни разу я не почувствовал ничего похожего на любовь к девушке с правого берега, ни разу не поймал на себе блеск правобережного взгляда.

Что касается левобережной любви, об этом во всех остальных моих текстах, кому не лень читать.

Означает ли это, что Украину следует поделить и раздать?

С моей точки зрения – нет.

Но это означает, что придётся потратить много сил для её целостности.

Сил – означает денег.

Миллиарды долларов уже потраченные Москвой, Вашингтоном и Брюсселем и Киевом и те, которые ещё предстоит потратить – все они послужат одной цели – сохранению Украины.

Жалко, если не удастся сохранить.

Удалось ли, станет понятно лет через сто.

А сегодня присутствие наблюдателя только искажает реальность.

Хочешь-не хочешь, а придётся не наблюдать, а участвовать.