Песни нашего двора-2. Багдадский вор

***

Для того, чтобы представить в полной мере место действия этого, так скажем - повествования, отсылаю вас к кадрам известной довоенной кинокомедии «Сердца четырёх». Перед вами развернутся летние картины Большой Калужской улицы, Воробьёвского шоссе, Ленинских (Воробьёвых) гор, набережной Москвы-реки, Лужников… из 40-х годов прошлого века, вплоть до таких подробностей, как троллейбус №4, тогда его маршрут был иным, чем сейчас… Надо отметить, попутно, эти места довольно часто фигурировали в художественных кинофильмах 1955-80-х годов, причём разных киностудий, не только московских.

И вот, представьте (сейчас это сделать легко через Интернет): вы стоите около угла дома №37, лицом от центра города к окраинам – резко сужающаяся к цельнометаллическому мосту, улица разветвляясь за ним на три направления, поднимается в гору, справа, чуть левее ухоженного, с молодыми деревцами Воробьёвского шоссе, на ней чуть возвышается, протянувшееся как бы змеёй, здание ВЦСПС*, около которого притормаживают допотопные автобусы ЗИС-5, там остановка. Слева, почти напротив этого профсоюзного здания, ещё одна местная «достопримечательность» - керосиновая лавка, а левее и дальше деревни, деревни… Канатчиково, Беляево, Черёмушки, Котлы, Ясенево…

Правее Воробьёвского шоссе, вдоль полотна окружной железной дороги, косогор (ныне - третье транспортное кольцо Москвы) с длинной, на 118 ступенек, деревянной лестницей, спускающейся по диагонали к мосту через Москву-реку. Около моста, за железной  дорогой, на берегу живописно раскинулся белеющий комплекс зданий и построек Андреевского монастыря: берега реки Москвы, без признаков гранитных парапетов и Лужники - без известных спортивных сооружений.
А рядом с новеньким домом №30, построенным недавно немецкими военнопленными, дореволюционная (видимо купеческая), красного кирпича, двухэтажка, где второй этаж жилой, а первый полуподвальный (сейчас говорят - цокольный) занимает продмаг №
…какой-то. Боже ж мой! Непостижимо, неимоверно вкусный запах доносится из него - это прямо из Риги… в деревянных, сколоченных ящичках привезли: свежайшие, завёрнутые в вощаную бумагу и обильно политые настоящим прованским маслом, прибалтийские шпроты.  Длинные, никак не меньше, чем с мальчишескую, а то и с мужскую ладонь, золотисто-коричневые - они предмет непреходящего вожделения для послевоенной детворы нашего дома.

Но, довольно испытывать терпение, пресыщенного всякой снедью современного читателя. Зайдёмте в домовые ворота… здесь, посреди двора торчит, как гнилой зуб, деревянный, покосившийся, в два этажа, домишко и вокруг него сереют сарайчики-сараюшки… А вот дальше, за узким переулком, звенят неумолкаемые трамваи, точь-в-точь как в фильме Бортко - «Мастер и Маргарита», один из которых попался на пути бедному Берлиозу, там конечный  трамвайный круг. И слева от него, первой, из ряда деревянных киосков и ларьков, протянувшихся до «знаменитой» средней школы №10… бросится в глаза полуподвальная же, на три ступеньки, пивнушка…
Нет, П И В Н А Я! («Пиво-воды») За что же ей такой почёт, даже печать в разрядку. Заглянем в неё, хоть краешком глаза… между двумя длинными стеклянными витринами - стойка с краном, от которой распространяется аромат свежепривезенного, бочкового «жигулёвского», но его перебивают, вернее смешиваются с ним, ароматы из витрин, где расположилось царство бутербродов - с разнообразными сырами и колбасами, с ветчинкой и салом, с маслом и икрой чёрной и красной, селёдочкой, рыбкой белой или красной… варёные яйца и огурчики солёные, сырки плавленые и… сушечки, и конечно, большущее блюдо с красно-оранжевыми, глазасто усастыми…
Рядом второй (а может третий) предмет вожделения дворовой «шпаны малолетней» - папиросы: простонародные «Байкал», «Прибой», «Север» (фольклорно, - … коль покуришь Северок, не подхватишь …), «Красная звезда»,  «Беломор», «Любительские», затем элитные, в коробочках с ярлыком, - «Казбек», «Дюшес», «Герцеговина Флор»…

Ну, а дальше, дальше, после металлического с пиками забора школы, ничем особо не примечательный двор дома №35 (упомяну лишь, что в нём жил известнейший артист советского кино Лев Свердлин, и его дочка училась вместе с имярек). Мимо этого дома по переулку мы снова выходим на Большую Калужскую и, на противоположной стороне, за оградой Нескучного сада (Парк культуры и отдыха имени Горького), сквозь ветки и листву кустов и деревьев, видим некое куполообразное строение на берегу глубокого оврага – это летний ресторан «Самоварник» (именно не самовар, а самоварник!). Поскольку этот ресторан облюбовала публика определённого пошиба, оттуда частенько доносилось ещё довоенное:

Мы познакомились с тобой на вечериночке,
в кино и-шёл тогда… «Багдадский вор».
Глаза зелёные, изячные ботиночки, -
зажгли в душе моей негаснущий костёр… или

Не губите молодость ребятушки,
не влюбляетесь в девок с юных лет.
Слушайтесь советов добрых матушек, -
берегите свой авторитет…  ну, и… наконец:

Приморили, гады, приморили,
загубили молодость мою.
Золотые кудри поседели -
знать у края пропасти стою.

Ты пришла как фея в сказке старой,
и ушла, окутанная в дым…
А я остался тосковать - с гитарой,
потому, что ты теперь с другим…



*  -  Всесоюзный центральный совет профсоюзов.


(фото инт.)