Эдит. Или Несвоевременная трагедия

    Уважаемая Светлана Николаевна!
    Мне кажется, что в спокойные времена у большинства людей молодость похожа на легкомысленную оперетту, со зрелостью жизнь продолжается как драма, и оканчивается как трагедия. Возможно, формула эта и не мною изобретена, а лишь услышана мельком, или прочитана мимоходом где-то. Это и не важно. Но именно это «векторное» восприятие жизни подспудно живёт во мне.
    Кроме того, одна навязчивая мысль, один замечательный человек и три произведения искусства, пробудив во мне что-то вроде вдохновения, подвигли на создание этой вещи. Человек этот – кубанский композитор Сергей Аникиенко, произведения, звучащие во мне всё это время – роман Стефана Цвейга "Нетерпение сердца", картина Эль Греко Mater Dolorosa (которую я, сам не знаю зачем, помещаю здесь, чуть ниже) и 5-я симфония Бетховена.
    А мысль, неотвязно преследующая меня и странной цепью неясных ассоциаций связанная со всем, вышеперечисленным – это мысль о том, что планета населена, по большей части, людьми хорошими, а зло,неистребимо процветающее в мире, есть продукт деятельности этих самых, славных, добрых людей.
    Плод человеческих слабостей, невинных по отдельности, но в массе своей сливающихся в язвительных хохот сатаны...
    Я должен был сказать всё это. В надежде быть понятым.

Эдит
Или  «Несвоевременная трагедия.»                (  драма-сценарий )
                По мотивам романа Стефана Цвейга  « Нетерпение сердца»

Действующие лица и исполнители:
Уланы:
АНТОН – лейтенант,
МАЖОРБЕРГ – лейтенант
МИНОРОН  – обер-лейтенант
ПОЛКОВНИК
Другие:
ЭДИТ – 18 лет
КИССЕЛЬРИНГ – барон, отец Эдит (примерно 45 лет)
ДОКТОР Кондор – врач (примерно 40 лет)
Илона – кузина Эдит, Марта, Долли – подруги Эдит, гости, слуги, официанты, прохожие, участники сельской свадьбы, офицеры

и прочие бессловесные персонажи.

Действие первое


(Сцена 1)



(Появляются среди гуляющих толп молодые уланские офицеры  Антон, Мажорберг (с гитарой на ремешке), Минорон.

Оживлённо разговаривают)               

МАЖОРБЕРГ
 (продолжая разговор)
Итак, вы утверждаете, друзья,
Что не напрасно множатся мундиры
По всей Европе, что число полков
Растёт не зря, и что угроза миру –
В заметном умножении военных?
Что бурный рост количества солдат
Окончится хорошей заварушкой?
Что наши просвещённые народы
Набросятся внезапно друг на друга…

АНТОН
(Изображая обезьяну)
Как две голодных стаи бабуинов…

МАЖОРБЕРГ
…Забыв своё духовное родство
И глубину научных озарений
Мыслителей великих? Да неужто!
Вот это, право, мрачную картину
Рисует ваша нынешняя трезвость…

МИНОРОН
(угрюмо)
…Которая, ей богу, не пристала
В субботний день уланским офицерам…

МАЖОРБЕРГ
Зря ухмыляетесь… Ах, я и трезвым взглядом
Здесь наблюдаю столько дивных ручек,
И плечиков, и даже …

МИНОРОН
                …Тише!..

МАЖОРБЕРГ
                …Ножек!
А эти губки! Словно карамельки,
Что так и просятся: «Скорей меня отведай!»
А глазки! О! Уланским карабинам,
Начищенным до сказочного блеска,               
Так никогда стрелять не научиться!
Ах, я уже сражён, я продырявлен!..

АНТОН  (со смехом):
Держи его, он, кажется,  завёлся,
Грызёт уздечку и стучит копытом
В ворота Рая…

МИНОРОН:
                Бедный жеребец!
Полковник наш поспешно предпочёл
Себе араба. Славный Мажорберг
Прекрасен был бы под седлом армейским.

МАЖОРБЕРГ 
(Громко ржёт, изображая коня):
И-и-и-и-и-иои-и-о-о-ого-го-о-о!
Хо-ор-рошие кобылки
На водопой, я вижу, забегают…

(Становится серьёзным, обводит рукой площадь, как бы
  очерчивая полукруг)

И это всё – весь этот мир прелестный,
И этих дев нежнейших, и кафе –
С их музыкой, покоем и уютом,
И сам комфорт покойной мирной жизни
Покинуть пожелает обыватель
В погоне за сомнительною славой
Военных действий? Полно, господа!
Вам просто пошутить пришла охота.
Скорее повернёт свои штыки
В охотничьи угодья обыватель,
Чем станет брюхо подставлять под пули…
При современных способах убийства
Безумна и немыслима война
Среди цивилизованных народов…

АНТОН
Быстрее соглашайтесь, господа,
Да и пойдём – пора повеселиться…

МАЖОРБЕРГ
Пойдёмте, что ж!

МИНОРОН:
(с досадой)
                Пойдёмте, так и быть…
Не повторять же, право, всё сначала…
Всё та же фанаберия, апломб,
Всё та же слепота…
          ( взволнованно ):
                Да стоит только
Гулякам этим указать врага
Да кинуть клич!.. И даже ветераны,
Усталые от предыдущих войн,
С восторгом из заржавленных ножён
Повыдернут заржавленные сабли.
А мирные вот эти господа,
Вопя от счастья, нахлобучат каски
И засверкают грозными очами!
Любой, войны не знающий болван
Безмерно любит воинскую славу…
Зачем, скажите, тысячи заводов
Штампуют тонны взрывчатых веществ
И ядовитых газов?!
         ( постепенно переходит на крик )
                Просто так?
     Колонны инфантерии – просто так?
     Потоки кавалерии – просто так?
     Вагоны лазаретные – просто так?
     Истерики газетные – просто так?!

АНТОН 
(с ироническим вздохом – Мажорбергу):
Ты,  Франц, хороший парень… Но – дурак.

МАЖОРБЕРГ 
(Поникая с притворным смирением):
Так – значит так…

МИНОРОН (сердито):
Смешно, конечно… Но ответьте мне:
А мы-то с вами кто? И для чего?
За что нас кормят и чему нас учат?
С какою целью точим наши сабли
И драим непрестанно карабины,
И ежедневно скачем по полям?
Зачем в манёврах мучим нашу плоть
И огрубляем дух?

МАЖОРБЕРГ:
                …Ну, так уж – мучим!
По мне, так в нашей жизни прелесть есть
Немалая! Ты помнишь нашу песню?
Сейчас спою…
         ( Снимает с плеча гитару, поёт Уланскую песню):


                Уланская песня

Мы не считаем наши раны,
Мы безоглядно лезем в драку.
Дать шенкеля! Пошли, уланы!
А ты, горнист, играй атаку!
И мы летим сквозь треск шрапнели
Туда, где смертный бой грохочет!
Кто так летел, тот на постели
Расстаться с жизнью не захочет…

А нет войны – живи беспечно
И ус закручивай покруче!
Банально, но ничто не вечно –
Сегодня Солнце, завтра – тучи.
И мы, уланы, не охочи
До умных выкладок схоласта;
Бывает скучно – но не очень,
Бывает грустно – но не часто.

     (далее хором с Антоном)

Пускай умолкнут моралисты,
Пускай зажмурятся святоши,
На то мы и кавалеристы,
А не пехотные калоши.
Живёшь, тоской не озабочен –
Начальник смел, братва горласта!
Бываешь пьяным – но не очень,
Бываешь трезвым –  но не часто…

(Последние две строки Мажорберг повторяет в одиночку. Антон, умолкнув, следит за появившейся на площади девушкой)

АНТОН
Какая девушка! Умолкни, Мажорберг.
Смотри, какая сказочная фея!

МАЖОРБЕРГ
Да где же?

АНТОН:
                Вон! Склоняется пред ней
Почтительно пузатый наш кондитер…

( В это время военная музыка и барабанная дробь прерывают разговор друзей и отвлекают всех, кроме Антона, который

продолжает следить за девушкой и дёргать Мажорберга за рукав. Размеренным шагом проходят две роты солдат  [не видно,

только слышен топот строя])

МАЖОРБЕРГ
Да что ты, право! Оторвёшь рукав!

АНТОН
Вон та! Во-о-от видишь – покупает торты,
Пирожное и прочее – en  gros 1…

МАЖОРБЕРГ
Ах, эта. Вижу. Это же Илона,
Племянница барона Киссельринга.
Я слышал, что помолвлена она
С нотариусом или адвокатом.
Поэтому, мой друг, вы опоздали.
Прелестна эта маленькая птичка,
Да только окольцована она…

АНТОН
Тогда… Ну что же… Не про нас товар.
Конечно, дело вовсе не в помолвке –
Нотариусов влажные усы
Не остановят храбрых офицеров!
Однако даже близко подойти
К семье столь знаменитого вельможи
С его владеньями – заводом, лесопилкой,
С его садами и дворцом в столице,
С его купаньем во французских винах,
С балами, и с квартетами из Вены –
Увы, простым уланским офицерам,
Пропахшим кожею и конским потом,
Конечно, невозможно и помыслить…
Всё время то, что я служу в полку,
Я только слышу о его богатствах,
О прелестях таинственного замка,
Об этих башнях, что видны отсюда…


МИНОРОН
(Угрюмо)
 Да уж, барон – счастливчик из немногих…

АНТОН
…Но в гарнизоне жизнь кавалериста
Совсем другого строя и окраса:
Муштровка, выездка, бои на эспадронах,
И ожиданье чуда из чудес –
Что жалованье вовремя прибудет!
И от ехидной тётушки посылка:
Немного денег – много наставлений.
И это каждодневное кафе
С одним и тем же кулинарным чудом
Добрейшей нашей чешки, фрау Жучки…
Одни и те же женщины – их шляпки,
Их родинки, их ножки, их лодыжки
Уже мы знаем наизусть, и даже
Мы знаем их детей и их собачек!
Мы знаем, что закурит господин
Аптекарь – он заявится сюда –
(смотрит на карманные часы)
Уже пора! – с минуты на минуту.
Мы знаем всё, что можно друг о друге;
Самих себя уже до отвращенья
Мы изучили – зеркала не нужно…
Ну, словом, ясно:  не про нас товар.

МАЖОРБЕРГ
(С деланным восхищением):
Какая зажигательная речь!
ВЫ, право же, умны и ядовиты!
Однако, друг мой, не во всём вы правы.
Конечно, есть среди аристократов
Немало тех, кто задирает нос,
Но это не относится никак
К милейшему барону Киссельрингу.
Он прост, доброжелателен, приятен,
И короток со многими в полку.
А дом его, поверь, гостеприимен.

АНТОН
(Скептически)
Ну да… И из чего же это видно?

МАЖОРБЕРГ
Я там, бывало, набивал живот
И наливался солнечным «токайским»,
Хотя и не любитель я балов
В домах богатых – тамошние дамы,
По мне, так слишком чопорны и льдисты.
Они, конечно, могут посмеяться
Над проперчённой шуткою солдатской,
Но от души, я знаю, не хохочут,
А больше кривятся, как от лимона…
Поэтому я не большой ходок
В подобные места, предпочитаю
Салон мадмуазель Жужу Коко.
Но вот дружок нетрезвый мой – аптекарь –

(подзывает появившегося аптекаря, тот подходит)

Давно в больших приятелях с бароном.
Тебе лишь стоит выказать желанье,
И можешь ты считать, что приглашён
К барону в дом, на бал или на ужин…
Ну как, желаешь?

АНТОН:
 Почему бы нет.

( Слышен стук барабанов или военная музыка. Проходит пехота в строю. )

МИНОРОН (Задумчиво)
Идут, идут стальные роты,
Суровый день войны грядёт
И наши мирные заботы
Перечеркнёт…

МАЖОРБЕРГ
Ну вот, завёл. Умеешь ты
Испортить людям настроенье…

МИНОРОН
                Перечеркнёт…


(Сцена 2)
                = Дом  Киссельринга =

( Мажорберг и Антон входят.  Мажорберг о чём-то шёпотом выспрашивает у лакея, затем – Антону):

МАЖОРБЕРГ:
Как я и говорил, мы опоздали…
Все гости в сборе, все проголодались…
Ну как тут не досадовать, ей-ей –
Послал же бог полковника такого –
С его муштрой ни на один банкет
Ещё я своевременно не прибыл.
Как хорошо, что наш хозяин добр
И отнестись способен с пониманьем
К чудачествам уланских офицеров.
А я бы опоздавших гнал взашей!..

АНТОН

Да ладно, что поделаешь. Не злись.
Быть может, правда – лучше удалиться?

МАЖОРБЕРГ

…С изъятием всей суммы неустойки
И выплатой морального ущерба!
Ну ладно, не тушуйся, друг Антон,
Всё хорошо. Ты оглядись пока что,
А я – сию минуту… Тут одно
Весьма прелюбопытнейшее дельце
С одной… А впрочем, я молчу…
Я скоро…
(Мажорберг уходит. Через некоторое время появляется барон Киссельринг.)

КИССЕЛЬРИНГ:

Ах, здравствуйте! Вы, верно уж, тот самый
Прекрасный юноша, о коем мне весь месяц
Твердят со всех сторон, как о достойном,
Добрейшем и умнейшем человеке,
С которым так давно мечтаю я
Свести знакомство и сойтись поближе.
Спасибо вам, что отыскали время
Для нас – для долгожданного визита
В такую невесёлую обитель,
Как этот дом…

АНТОН: 
                Я должен извиниться
За это опозданье. Так нелепо –
Но в этот день назначили ученье
И подняли внезапно по тревоге,
И до сих пор…

КИССЕЛЬРИНГ (Перебивает. Горячо.):

                Ну что вы! Что вы! Что вы!
Скорее извиняться нужно мне.
Давно я знаю воинскую службу,
И что на службе всякое бывает,
Причём всегда в момент неподходящий.
И это знание дурную шутку
Со мной сыграло: было опасенье,
Что Вы совсем не сможете явиться
Сегодня к нам. Иначе б не посмели
Начать без вас сегодня скромный ужин.
Покорно умоляю о прощенье!..
Пойдёмте же, представим вас гостям,
И я хотел бы познакомить вас
С моею бедной дочерью Эди?т,
С её сестрой двоюродной Илоной.
Я посажу вас между юных дев –
Должны быть вместе молодые люди
В застолье дружеском – подальше от старух
И стариков, ворчливых и надутых,
Не правда ли? А остальных гостей
Узнаете уже по ходу дела
И в медленном застольном разговоре
Со всеми познакомитесь. Пойдёмте…

( Уходят.)

(Сцена 3)

(Там же. Появляется Мажорберг)

МАЖОРБЕРГ (мечтательно)
Да-а-а, славно, славно…
                ( пауза )
                Ба! Уже мой друг
Вовсю щебечет между юных фей,
Как в яблонях цветущих соловей…
                (Смеётся.)
Ну, браво, лейтенант…
                …А стол каков!
Один деликатес изысканней другого!
Вот стая тонких бледно-синих рыб
Ласкает соус густо-золотистый
Меж берегов из ломтиков омаров
Под сенью рощи из листов салата;
Вот скользкие от жира каплуны
Расселись нагло на высоких дюнах
Янтарного рассыпчатого риса;
Вот полыхает голубым огнём
Блестящий пудинг в роме, и пестрят
Мороженого шарики, как капли
Опавшей радуги на розовом подносе…
А что же там, в серебряных корзинах?
О! Нежно, как любовники, друг к дружке
Прижались экзотические фрукты,
Которые объехали полсвета,
Чтоб сгинуть, не дождавшись увяданья,
В желудках нашей бедной деревушки…
А там что? Боже! Радуга ликёров –
Зелёных, красных, белых, жёлтых, синих!
И тут же рядом – превосходный кофе,
И толстые, как пистолетный ствол,
Безумно ароматные сигары…
Вот это стол! Вот это дом!.. Недаром
Так зачастил сюда мой друг аптекарь…
Пора и мне присесть к столу, иначе
Я сам себе глупее всех кажусь…
А друг Антон! Как быстро входит в роль
Весёлого паркетного повесы!
Во-он как блестят глаза его соседок,
Когда он так задорно произносит,
Уж видно, не казарменные шутки.
Как незаметно пальчики его
По ручкам их гуляют обнажённым,
И девушки в весёлом забытьи
Не думают на это обижаться –
Вот что творит блистательный «токай»
Привольно чередуемый с шампанским!

       (Проходит лакей, неся поднос с бокалами.
Пауза. Берёт бокал с подноса, пьёт. Задерживает лакея, не давая ему уйти.)

Ах, ладно, я успею нагрузиться…
Таким завзятым сплетникам, как я,
Нет ничего приятней наблюдений.

(Берёт ещё бокал с подноса у лакея. Пьёт)

А созерцанье оргий и пиров
Послаще набивания желудка…

              (Лакей уходит. Пауза. Задумчиво )

А всё-таки на лицах молодых
Проглядывает лёгкая досада –
Чего-то им, беднягам, не хватает
Для полноты счастливого момента…
Чего же?.. Ба! Глупеешь, Мажорберг!

(Тянется за бокалом, но лакея уже нет)

Что нужно нам, нестарым и здоровым,
Для взлёта к облакам, для упоенья,
Когда шампанским воспалённый ум
Достичь мечтает полноты блаженства,
К чему он неосознанно стремится?...
Мелодия!..
Владычица души!
Вот отплывают раздвижные двери,
И приглушённо, шёпотом почти,
Как шорох крыл до трепетного слуха
Доносится… О, Боже! Это Рай!..
Мелодия!
Две скрипки, не спеша,
Её ведут тропинкой наслажденья
Под сумрачный аккорд виолончели,
И фортепьяно отбивает такт
Её шагам отрывистым стокато…
Мелодия! Вот чей я вечный раб…
Внимать тебе, кружить в прекрасном танце,
Скользить, парить в неудержимом вальсе,
Блаженно упиваясь красотой
И лёгкостью – своею и подруги!
Читать в её смеющихся очах
Ответ немой на все твои вопросы:
« Да! ДА! Да! Да!»…
Как зеркало бездонное, паркет
Блестит, бежит под быстрыми ногами,
И вальс звучит, летит под облаками!
И ничего на свете больше нет!

( Молодые танцуют. Антон танцует то с Илоной, то с другими девушками. Наступает перерыв в танцах. Запыхавшийся,

радостный Антон останавливается возле Мажорберга, вытирая лоб платком)

 Что, милый друг, нелёгкая работа –
Перебирать копытами так рьяно,
И крупом так вертеть неутомимо
Среди цветов в сей ароматной клумбе?
Теперь, мон шер, узнаете и вы,
Как трудно эскадронным лошадям
Нестись по полю в васильках и маках,
Когда их гонит непреклонный  shenkel2
По воле полупьяных командиров…

АНТОН
Да полно, ВЫ злословите, мой друг,
От зависти, от трезвости, быть может.
Сегодня ВЫ своею скучной рожей
Походите скорей на Минорона,
Чем на себя – весёлого повесу.
Я удивлён…

МАЖОРБЕРГ
                Да ладно, не сердитесь.
От зависти, конечно… Как же можно
Без зависти смотреть на ВАШ успех–
Почти со всеми женщинами здесь
Вы проскакать успели по паркету
В одной упряжке, бешеным аллюром…

АНТОН
Почти со всеми…
(Всплескивает руками, с видом отчаяния прислоняет ладонь к щеке)
Боже!
Я кретин!
Вы правы, Мажорберг – такому мне
Служить бы надо конюхом несчастным
В последнем эскадроне, в захолустье…
Невежа! Хам! Безмозглый идиот!
Неблагодарный тупоумный мерин!
В таком чудесном благородном доме –
И так неблагодарно насвинячить!..

МАЖОРБЕРГ
Да что случилось? Я уже дрожу!
Неужто вы сморкались за столом,
Или прилюдно плюнули в паштеты?
Ах, нет, молчите! Знаю!
Как ты мог?
Не ты ль украл в прихожей канделябры?

АНТОН
Смеёшься, подлый раб! А между прочим,
И в самом деле вышло неприлично…
И, право, ты бы мог мне подсказать,
Когда бы не был циником последним…
Весь вечер я танцую и смеюсь
С любою подвернувшейся красоткой,
И только та, которая достойна
Претендовать на первое вниманье –
Хотя бы по незыблемому праву
Оказанного мне гостеприимства –
Та, мною позабытая девица,
В тоскливом одиночестве томится
В каком-нибудь укромном уголочке –
(Подмигивает)
Я рассуждаю о хозяйской дочке.

МАЖОРБЕРГ
Да-а-а… Чёрт возьми… Вот это  mauvais  ton3…
Но как же так, мой благородный рыцарь?
Теперь  point  d ` honneur 4– исправить  это,
Но как?..
(Приставляет два пальца к виску)
 Лишь только дулом пистолета!..

АНТОН
Ну, шутки шутками, а надо исправляться.
Пойду, найду её и приглашу…

МАЖОРБЕРГ
Пожалуй, действуй…  Но однако, друг,
Не принимай всё это близко к сердцу…
Неловкость исправляется легко,
Когда она лишь в первый раз случилась.
Стыдливый, робкий лепет оправданья
С невинностью мы путаем легко.
К тому же эта стройная девица
Сегодня, полагаю я, не в духе
И не предполагает развлекаться…
Уже на что я зоркий наблюдатель,
А вот сегодня – как и в прошлый раз –
Её ещё танцующей не видел,
А это значит, что и ты, мой друг,
Уж точно, не единственный невежа.

АНТОН
Что ж, решено! Отныне – до конца –
Весь вечер я танцую только с нею.
Ни сил, ни каблуков я не жалею,
И, верно, этим подвигом сумею
Снискать расположение отца.

МАЖОРБЕРГ
Вперёд, улан! В атаку!
На сердца!

(Сцена 4)

(Антон находит Эдит в укромном  уголке за полупрозрачной занавеской в окружении нескольких пожилых женщин, няни и

старого слуги Йозефа. Эдит сидит в кресле на колёсиках, ноги её и весь низ кресла прикрыты пледом. Перед ней небольшой

столик. Антон весел, слегка пьян и самоуверен)

АНТОН
Прекрасная хозяйка, я прошу
Прощенья за невольную неловкость.
Но право же, мне извиненьем то,
Что в первый раз я в чудном вашем доме
И растерялся, словно жеребёнок
В коровнике… Пардон – в чужой конюшне…
Ну, то-есть, я о том хочу сказать,
Что я ещё не очень… И к тому же…
Ах, я запутался… Ну, словом, извините!
Я вас так быстро потерял из виду,
И тут меня так захватили танцы –
Я просто не успел вас пригласить,
И вот – спешу исправить это свинство…
Пардон – неловкость…

(Прижимает с видом раскаяния руки к груди)

                Я сегодня глуп!
Я очарован вашим домом, вами,
Всей сказочною этой обстановкой!..
Ах, в ваших изумительных глазах
Читаю удивление и ужас,
Невежество моё вас потрясает!
Но в нашей тусклой гарнизонной жизни,
Увы, легко утратить воспитанье
И светские манеры… Извините!
И дайте мне вину свою загладить.
Поверьте, я прошу вас с чистым сердцем:
Позвольте пригласить на танец вас…
Ах, вы бледны… Но что такое?.. Боже!...

(Эдит, пытаясь подняться, упирается обеими руками в маленький шаткий столик, с которого тут же с грохотом падает ваза и

проч.  Эдит стоит, покачиваясь, впившись обеими руками в стол. Плед падает и видны её ноги в каких-то металлических

конструкциях. Столик съезжает, Эдит начинает опрокидываться, но её подхватывают женщины. Эдит издаёт крик и разражается

рыданиями)

АНТОН
Простите… Не пойму…
Простите…
Боже мой…

ГОЛОС
Она же калека, кретин. Идиот.

(Антон пятится. Ему мерещится хор глухих голосов)

ХОР
Что вы наделали…
Что натворили вы…
Какой позор…

ГОЛОСА  С  РАЗНЫХ  СТОРОН :
1. Он негодяй!
2. Невежество какое!...
3. Позор ему!.. Бесчестный человек…
4. Гоните прочь его!
5. Нет места негодяю…
6. Прочь, прочь из общества порядочных людей!..

ХОР
Какой позор! Что вы наделали…
Что натворили вы…

(Антон в ужасе удаляется)




(Сцена 5)

(За  пределами  дома)

АНТОН
Что я наделал? Не пойму…
Я ведь хотел, как лучше…
Негодяй!
Безмозглый увалень!
Бессовестный повеса!..
Какой-нибудь бездушный грубиян,
Что бьёт кнутом невинного ребёнка,
И тот добрей меня.
Я форменный злодей!
О, боже мой – и трус ещё изрядный!..
Бежать, не искупив своей вины,
Не вымолив прощения…
Как подло!
Вернуться?..
Нет!
Превыше сил моих
Весь ужас от такого возвращенья!
Что делать, боже?
Музыка умолкла…
Конечно, бросив танцы,
Все гости кинулись бедняжку утешать…
Как дружно все ругают подлеца,
Как все возмущены бездушным негодяем,
Который с наглой, подлою улыбкой
Посмел на танец пригласить ребёнка –
Хромого, неспособного к движенью.
А сам сбежал трусливо в темноту,
Как будто ночь покроет преступленье…
О, не кончайся, ночь!..
А завтра мой позор
Предметом станет многих пересудов.
Уж этот милый, добрый городок
До белизны мне перемоет кости!
Как будут и кафе, и казино
Трястись, и хохотать, и зубоскалить!
О, боже мой, а полк! Что будет там?
Да мне и вовсе не дадут проходу
Приятели – их языки страшней
Атаки неприятельской пехоты…
На много дней я стану их лекарством
От скуки нудной гарнизонной жизни.
У нас увековечат идиотство
И всякой шутке памятник воздвигнут
Во веки вечные…

(Хватается за голову)

О боже, я о чём?
Всё о себе…
А бедное дитя,
Больная девушка! Ей каково отныне
Жить на земле, всечасно сознавая,
Что кроме нежной доброты людей,
Сочувствия людского, соучастья,
Есть наглое бессмысленное хамство,
Есть подлость, трусость, негодяйство, гнусность…
О, не кончайся, ночь!

    (появляется  Мажорберг)

МАЖОРБЕРГ
А, вот и ты. Куда ж ты подевался?
Там в танцах объявили перерыв,
Я ждал тебя, хотел тебя представить
Одной, весьма влиятельной, особе –
Любителю классического виста,
Поклоннику английских лошадей,
Ценителю дородных крупных женщин
И другу многих Венских генералов,
А ты пропал… Особа отвлеклась
На тучную супругу дирижёра,
Теперь особу эту…
Что за чёрт?
Ты бледен, как засушенная брынза…
Да нет – ты зелен, словно сыр «рокфор»…
Да ты, наверно, отравился сладким!
Давно я говорю, что…

АНТОН (перебивает)
                Прекрати!
Не притворяйся, будто ты не знаешь
Про мой позор. Весь дом уже, конечно,
Гудит, как улей, о моём злодействе…

МАЖОРБЕРГ
Э-э-э-э, брат! Ты просто пьян!.. Тогда дыши
Поглубже этим воздухом вечерним,
И всё пройдёт за несколько минут.
Я, помню, раз…

АНТОН (перебивает)
                Да хватит, наконец!
Неужто ты не слышал, как меня
Со всех сторон клеймили негодяем
И гнали прочь, за глупость и за подлость?

МАЖОРБЕРГ
(Несколько раз зажмуривается. Задумчиво)
Да-а-а-а… Лишнего хватил, видать, и я,
Раз мне в бреду мерещится такое…
Антон, а-у-у… Ты где? Явись, негодник.
А ты!.. Ты сгинь! Ты – просто привиденье!..
Ну, хватит, друг!
Скажи же, что с тобою?

АНТОН (растерянно)
Так ведь… Эдит… Я пригласил её…

МАЖОРБЕРГ
Какой кошмар – он пригласил девицу!

АНТОН
Но я ведь пригласил её на танец…

МАЖОРБЕРГ
Вот как! А я-то думал, что в постель…

АНТОН (со стоном)
Постой же, дьявол! Вижу, что не знаешь…
А ведь она… Ведь девушка  калека –
Не то, что танцевать, ходить не может!
Я пригласил, она пыталась встать –
Лодыжки у неё в каких-то странных
Железных прутьях. Но она пыталась!
Бледнея от затраченных усилий,
Приподнялась – и рухнула. О, боже!
Я с идиотской, наглою улыбкой
Смотрел на это и не шелохнулся,
Не предложил опору…
Я бежал!
Бежал, как трус, под гул ожесточённой,
Безжалостной и справедливой брани,
Которою осыпали меня
Все, кто там был – и гости, и лакеи…
Весь дом теперь гудит про мой позор,
А ты твердишь, что ничего не знаешь…

МАЖОРБЕРГ
Да нет! Ты ошибаешься, мой друг!
     ( задумчиво, в сторону)
Вот это да… Кобылка-то калека…
Знать, не соврали мне на той неделе,
А я-то думал – сплетни… Так, так, так…
      ( Антону)
Да нет, ты ошибаешься, Антон –
Никто и ничего тут не заметил,
Все гости веселятся, как всегда.
Вон, слышишь, музыка опять играет,
И смех звучит. Все радостны и пьяны…
Прости, Антон, я, право же, не знал,
А то бы смог тебя предупредить…
Признаться, краем уха слышал я,
Что в замке есть принцесса-хромоножка –
Вот, думаю, Антон повеселится!
А уж потом и вместе посмеёмся…
Но вот о том, что девочка калека,
Конечно, и помыслить я не мог…
Ну, ладно, плюнь! Не станем же мы плакать
Над каждой захромавшею кобылкой,
Смотри – кругом какие эскадроны
Отборных и откормленных лошадок!
Пойдём, мой друг, зальём твою печаль
Токайским, и продолжим веселиться!

АНТОН (растерянно)
Но все кругом… Со всех сторон… Меня…

МАЖОРБЕРГ (с досадой)
Тебе пригрезилось!
С расстройства, или спьяну!
Кому нужны калеки!!
Наша жизнь,
Как облачко – летит себе, клубится,
Купается в лазури, веселится,
Его полёт прекрасный длится, длится…
Но ветер – пфу-уф-ф…– лишь дунул на него,
И нет уже под солнцем – ни-че-го!

АНТОН
Нет, не пойду…
Быть может, этот хор –
Всеобщий гул людского осужденья –
Мне и пригрезился от ужаса, не знаю…
Возможно, что никто и не заметил,
Или, быть может, не придал значенья;
Возможно, то, что мне казалось страшным,
Предстало лишь забавным эпизодом
Для всех других… Не знаю… Не уверен…
Но, боже мой, как ты не понимаешь?!
Я видел эти юные глаза,
Наполненные мукой запредельной!
Они не верили, они не понимали
Моей жестокости, в них медленно рождался
Холодный, чёрный, бесконечный ужас…
А я с улыбкою… С улыбочкою мерзкой
Ей говорил…

                ( Пауза.  Со стоном)

                О, не кончайся, ночь!

МАЖОРБЕРГ 
(слегка растерянно )
Однако, друг, ты близко к сердцу принял
Пустой конфуз… Конечно – неприятно…
Но что же делать, всякое бывает,
Да что ж теперь? Пошли ей извиненья,
Букет цветов, или конфет коробку,
Отрез батиста, или… я не знаю…
Не убивайся – всякое бывает.
Я помню, как-то ротмистр фон Гурвиц
Упал с коня – и прямо в блин навоза
Всей м-м… Всем лицом… Бровями и усами…
И что же он? Ты знаешь…

АНТОН
                Прекрати же!...
(Задумчиво, словно осенённый открытием)

Спасибо, Франц! Ты,  право, славный малый!
Я – прямо утром – ей пошлю цветы
С запискою… Не нужно мне прощенья!
Но если у неё, хотя б на миг,
Ослабнут боль и ужас от обиды,
Я перестану чувствовать себя
Безжалостным убийцей малолетних…
Пошлю цветов! Поможешь мне их выбрать…

                (уходят)

 (Сцена 6)
=  Дом  Киссельринга   =
                (Эдит  любуется букетом цветов. Рядом с ней барон.
               Эдит напевает песенку).


КИССЕЛЬРИНГ
(Продолжая разговор)

Да, ты права, чудесные цветы –
Из вежливости роз таких не дарят.
А эти, сразу видно, от души!
И юношу они нам раскрывают
С прекрасной стороны…

ЭДИТ
                Как стыдно, папа –
Ведь я своим безумным поведеньем
Бедняжку испугала, он был в шоке.
Я видела тогда его глаза,
Наполненные болью состраданья
И детским  непосредственным  испугом…
А я – в истерике – как идиотка,
Вдруг стала выставлять свои болячки
На обозренье общее… Вот дура!
Ну как теперь вину свою загладить?..
Такой весёлый, добрый, чистый, славный…
Он лишь хотел доставить радость мне,
А получил…
Да хуже оплеухи
Моё эгоистичное буянство!
            ( плачет )
Я знаю, знаю, тяжкая обуза
Обрушилась, отец, на ваши плечи.
Что я ни сделаю, чего ни пожелаю –
Всё только тяжким бременем ложится
На вас, на всех людей, что окружают
Меня своей заботой и вниманьем,
Кто проявляет волю и терпенье,
Снося мои всечасные капризы…
          (почти кричит )
Простите все!..

КИССЕЛЬРИНГ
                Родная, успокойся!

ЭДИТ (почти в истерике )
Простите все! Спасибо вам за всё!..

КИССЕЛЬРИНГ
Родная, успокойся…

( Прижимает к себе голову дочери, гладит. Эдит постепенно успокаивается)

ЭДИТ
                Да, конечно…
Сейчас, сейчас, сейчас я успокоюсь…

                ( пауза)
Простите, папа. Выходкою этой
Я снова вас заставила страдать…
Несчастный мой отец…

КИССЕЛЬРИНГ (очень взволнованно)
Ну что ты, дочка!...
Да рухни мир, да лопни вся планета,
Да упади луна в пучины моря,
Да совершись злодейские убийства
На всех материках одновременно –
Я глазом не моргну! Что мне страданья
Чужие и мои, и всей вселенной,
Когда я вижу лишь одну во мраке
Звезду среди безмолвного пространства,
Одну во всей вселенной – это ты!
Ты, дочь моя!
О, я безмерно счастлив!
Ты радостно щебечешь о цветах –
И я в Раю, в саду благоуханном,
И я дышу их дивным ароматом!
Ты улыбнулась птичке – я лечу,
Порхаю в кронах, как беспечный ангел…
Ты напеваешь песню – я, как Моцарт,
Ловлю во всей вселенной только звуки,
Я сам переливаюсь каждой нотой
В мелодиях космических симфоний…
За каждый вздох твой, каждую улыбку,
Я мир переверну и перестрою;
За каждую блеснувшую слезинку
Я уничтожу тысячи планет,
Я миллионы глоток перережу!..
О, я безмерно счастлив, дочь моя!
           ( пауза)

ЭДИТ
Мой папа… Милый папа…

КИССЕЛЬРИНГ
                Что, родная?
            ( пауза )
ЭДИТ
Мой милый папа, вот что я решила:
Не пригласить ли нам его сегодня?
Я о несчастном юноше – Антоне…
Смогли бы мы вину мою загладить
И тяжкое исправить впечатленье…

        ( входит лакей)

ЛАКЕЙ
Здесь господин Гофмиллер. Лейтенант.
 

КИССЕЛЬРИНГ
Да, да, конечно…
         ( смущённо)
                Видишь ли, родная…
Я, зная и характер твой, и душу,
Ещё с утра осмелился отправить
Антону приглашенье… Вот он здесь…
               ( слуге)
Чего же ты стоишь? Зови скорее.
           ( лакей уходит)

ЭДИТ
Какой же ты чудесный, милый папа!
( Входит Антон. Вместе с ним входит и лакей, который остаётся в дверях, словно желая ещё что-то сказать. Антон с бароном

раскланиваются, и т.п. )

КИССЕЛЬРИНГ (Антону)
Прошу вас. Мы с Эдит безмерно рады,
Что вы на наш откликнулись призыв.
Не правда ль, милая?

ЭДИТ
                О, да…

КИССЕЛЬРИНГ (лакею)
                Ну что ещё там?
               (Антону)
Прошу прощенья. Небольшое дело…
( Отходит к лакею, о чём-то с ним шепчется. Антон подходит к Эдит, целует ей руку,   пауза)
               
ЭДИТ
Ах, я хочу вас поблагодарить
За эти удивительные розы…
Какие бесподобные цветы!
И сколько в них таинственного смысла…
Вот эти, белые – они мне даже льстят
Своею чистотой и ароматом,
И нежным переходом тени к свету –
От бледной дымки к розовой заре,
А дальше – к золотистой вспышке Солнца…
А эти… Эти – символы печали,
Но только не тоски и озлобленья,
А просто – тихой и покорной грусти…
И даже эта тёмненькая злючка
С когтистыми и острыми шипами –
Лишь ласковый котёнок шаловливый,
Из озорства царапающий руку,
Ласкающую…
                Вы ещё сердиты?
Обижены на выходку мою
Вчерашнюю?...

АНТОН (взволнованно)
Ну что вы! Что вы, что вы!...
Я и пришёл, чтоб вымолить прощенье!
Вчера мой каждый шаг, любой поступок –
О чём ни вспомню – право, всё постыдно!..

ЭДИТ
Нет, нет! Молчите! Это я должна
Просить прощенья. Глупая девчонка!
Ведь не обидеть вы меня хотели,
А сделать мне любезность…
Да к тому же…
Я вам открою маленькую тайну:
Вы угадали самое большое,
Из всех моих заветнейших желаний!..
Я в уголке нарочно села так,
Чтоб видеть всех танцующих. В минуту,
Когда вы подошли, мне так безмерно
Хотелось танцевать самой! Кружиться!..
Я хорошо ребёнком танцевала…
Я без ума от танцев! Я могу
Часами наблюдать круженье это!
Мне это снится! Я во сне танцую!..

АНТОН
Как вы милы… Как трогательно это…
     (Целует ей руку)

ЭДИТ
Ах, перестаньте…
(отнимает руку)
Это просто глупо –
Однако я храню в своей шкатулке
Великих балерин изображенья:
Их фото, или вырезки афиш –
И Сагарэ, и Павловой, конечно;
Карсавиной – во всех ролях  и позах.
Ах, если б только…
(Барон приближается к ним. Эдит захлопывает шкатулку)
                Всё, что я сказала,
Назначено лишь вам. Отцу ни слова!
И никому, и никогда – ни слова!..

КИССЕЛЬРИНГ
Приехал доктор Кондор…
       ( Эдит жестами выражает крайнее возмущение)
                О, Эдит!

ЭДИТ
Пусть подождёт! Не буду! Надоело!

КИССЕЛЬРИНГ
Но, девочка моя…

ЭДИТ
                Нет, нет и нет!

КИССЕЛЬРИНГ
Послушай же, дитя моё…

    (Входит доктор Кондор, кивком здоровается с бароном.)

ДОКТОР (весело)
                Бунтуем?
Пиратствуем? Злодействуем? Бушуем?
Приветствую покорно, атаманша
Безжалостных прекрасных амазонок!
    ( Барону и Антону)
Какой очаровательный ребёнок!
Готова старика скормить акулам,
Готова изрубить его на части –
Всё лишь за то, что слишком он покладист…

ЭДИТ
Ах, ладно, доктор, перестаньте, право…

КИССЕЛЬРИНГ
Позвольте, господа, вас познакомить…
Наш друг, Антон Гофмиллер, лейтенант
Уланского полка шестой бригады…
И – Йоган Кондор, доктор медицины,
Наш неизменный друг и покровитель,
Наш добрый ангел… Право, господа,
Меня повсюду назовут счастливым,
Коль у меня в друзьях такие люди…
  (раскланиваются и т.п.)

ДОКТОР
Спасибо вам за добрые слова..
Всё это слишком лестно. Но приятно.
Однако, к делу…
             ( к Эдит)
                Милое дитя,
Вы,  право, зря так сильно рассердились.
Сегодня небольшая процедура,
Она займёт минуток пять, не больше…
Позвольте, я пройду в библиотеку –
Минуты через три и вас я жду там.
              ( уходит)

ЭДИТ
Ах-ах, как славно вы поговорили!
Меня как будто нет… Вы так приятно
Друг с другом обменялись лобызаньем.
А я …Меня вы в лапы палача
Отдать готовы… Нет, я не желаю!

КИССЕЛЬРИНГ
Послушай же, дитя моё…

АНТОН
                Позвольте
Откланяться  Я, право, засиделся,
А мне ведь надо в полк. Пора к разводу...

ЭДИТ (прикрикивает )
Нет! Нет, останьтесь! Это ерунда.

КИССЕЛЬРИНГ
Как – ерунда? Дитя моё, послушай…

ЭДИТ
Ах, этот доктор Кондор! О, светило!
Изобретатель методов новейших!..
Мучитель, истязатель, инквизитор!

КИССЕЛЬРИНГ (растерянно)
И юноше пора на службу… Доктор
Тебя, поверь мне, любит, и от сердца
Помочь стремится… Много сил кладёт…
И даже эти методы массажа…
Ведь он писал китайским докторам
Или ещё куда-то… Ну же, дочка!

ЭДИТ (внешне успокаивается)
Ну ладно, так и быть. Пойду, конечно.
         (  Антону)
А вы пообещайте, что придёте…
Что к нам… Не ожидая приглашенья…
Почаще… Ну же, ну же! Обещайте!

АНТОН
Я? Да конечно… Я почту за счастье…
Но мне позвольте вас сопроводить…

ЭДИТ
Нет. Я пойду, а вы побудьте с папой.
 ( Звонит в колокольчик, входит слуга Йозеф.  Слуге):
А ну-ка помоги мне…
           ( Антону):
                Нет, не вы!

КИССЕЛЬРИНГ
Я отвезу тебя.
            ( Берётся за коляску)

ЭДИТ
Нет! Мне поможет Йозеф…
                ( упрямо)
 Он только мне поможет приподняться,
И я пойду сама…


КИССЕЛЬРИНГ (со стоном)
Безумье это!

ЭДИТ (кричит)
Я так решила! Я пойду сама!
    ( Пытается встать – при неловкой помощи слуги. Безобразная сцена бесплодных усилий.         
        Падает опять в кресло. П а у з а.  Барону – с испугом):

Отец, о боже! Вы белее мела!

КИССЕЛЬРИНГ (бормочет)
Безумие… О боже, боже, боже…

ЭДИТ (Успокаиваясь. Почти весело)
Ну ладно уж – везите!
                ( громко)
                Извините!
                ( Антону)
Прощайте, лейтенант. И приходите
Без всяких церемоний… И не надо
Уж так бледнеть и замирать в испуге.
Ведь я же извинилась…
               ( Слуге)
                Ну же, Йозеф!

( Йозеф увозит коляску с Эдит)

(Сцена 7)
(Там же. Антон и Киссельринг)

АНТОН (Смущённо)
Ну, я пойду. И вправду, мне пора –
Развод… Пойду?..

КИССЕЛЬРИНГ (не слушая его)
                Пожалуйста, мой друг,
Не гневайтесь на девочку мою.
Она резка была. Но,  боже правый –
Когда б вы знали, что ей довелось
За эти годы вынести…
                Всё время
Меняются лекарства; процедуры –
Тяжёлые, мучительные даже –
Сменяют чередой одна другую…
Надежда вспыхнет – и погаснет снова…
Но я… Я верю. Верю! Верю! Верю!
         ( Пауза. Еле удерживаясь от слёз):
Она была ребёнком очень резвым –
Такой весёлый маленький бесёнок,
Хохочущий, носящийся по дому
То вверх, то вниз по лестницам широким…
Вот подбежит, обнимет, зацелует…
И ручкой – так… за платьице возьмётся…
          (почти плачет, лицо дрожит)
И ножку…так… и кружится, танцует…
                ( плачет)
О, боже… И улыбка!.. боже, боже…

АНТОН
Прошу вас…

КИССЕЛЬРИНГ (постепенно берёт себя в руки)
                Да, конечно, извините…
Нам всем тогда, в такие дни, казалось,
Что стоит только ей раскинуть руки –
И полетит!..
            ( опять готов заплакать)

                И воспарит, как ангел!..

           (Успокаивается, светлеет лицом)
Да и теперь порою так легко
Её развеселить – любой безделкой,
Пустячной шуткой, тёплою погодой…
А как она умеет восхищаться!
И книгой, и прохожим человеком,
Осой жужжащей, деревом, цветком…
Ах, вы не видели, в каком она восторге
Была, когда цветы вносили ваши!
Как восхищалась розочкою каждой!..
Её цветы за миг преобразили…
О, господи, несчастное дитя…
С непостижимым мужеством она
Сносила все несчастия болезни,
Все ужасы лечебных процедур,
Всю горечь ускользающей надежды.
Но я… Я вижу – силы иссякают.
Она всё чаще злится на врача,
Которого когда-то обожала,
Всё чаще без причины восстаёт,
Бунтует против методов леченья…
Ах, этот доктор – что за человек!
Ведь он один тогда не отвернулся
От бедного ребёнка, все другие
Сказали, что леченье бесполезно,
Что, мол, бацилла…
Что-то по латыни
Добавили – и вот вам приговор!
Как будто можно объяснить латынью
Несчастие. Легко – пожать плечами,
Сказать с десяток непонятных фраз
И с удручённым видом удалиться…

АНТОН
А доктор Кондор? Что он говорит?

КИССЕЛЬРИНГ
Ах, доктор Кондор… С ним уж я давно
Знаком. Ещё жена моя болела
Неизлечимой, страшною болезнью.
И вот, когда другие отвернулись,
Лишь он один за жизнь её боролся…
Я плохо разбираюсь в медицине,
А оттого и утверждать не стану.
Что из врачей наш Кондор самый лучший,
Но вот я в чём уверен очень твёрдо –
Что нет на свете лучше человека!
Он весь воспламенён великой страстью,
Что оказаться должен он сильнее
Любой болезни! За других страдая,
Он часто забывает о себе,
Он так лелеет каждого больного,
Что вместе с ним живёт и умирает!
Недаром он волшебником слывёт
Среди людей, немало повидавших…

АНТОН
Тогда, я верю, будет всё прекрасно.
Что до меня – сердечно заверяю:
Всем, чем могу, готов вам услужить…
А нынче уж позвольте распрощаться,
Итак, я опоздал уже изрядно…

КИССЕЛЬРИНГ (Хватает его за руку)
Да-да, мой друг, спасибо вам за всё!
Но вы позвольте… Лишь одну минутку
Ещё я вас осмелюсь задержать…
Не знаю, как сказать… Такая просьба…

АНТОН
Ну что же вы, барон! Ведь я дал слово,
Всем, чем могу… Я слушаю – скажите.

КИССЕЛЬРИНГ (Смущённо)
Я, право, вас задерживаю снова…
Я говорил, не стану повторяться,
Какой наш доктор славный человек.
Но именно поэтому тревога
Неясная меня не покидает:
А всю ли он мне правду говорит?!
А может быть, по доброте душевной
Он что-то очень страшное скрывает?
А может быть, наоборот, успехи
Лечения скрывает, чтоб надеждой,
(Излишней – по его соображеньям)
Не потревожить бедного больного?
Ах, это свойство многих докторов!
«Терпенье, друг, терпенье»,– он твердит…
Но я… я стар, я слаб, я очень болен…
Я должен знать! Всю правду – до конца!
Я знать хочу: а доживу ли я?
Увижу ли ещё её здоровой?
Совсем, совсем  здоровой! Вы поймите…
Нет, вы поймите – я так не могу!
Я не могу так жить, не зная твёрдо!
( Резко отворачивается к окну)
               
АНТОН
Да-да, барон, я очень понимаю…
Но я… Простите, чем же я могу…



КИССЕЛЬРИНГ
Да-да, простите… Вот что я подумал…
Ведь если бы какой-то человек…
Ну просто бы, как будто незнакомый,
Спросил бы так… Как будто между прочим,
Как о каких-то «шапочных» знакомых
Осведомляться часто любят люди,
Мол, как дела у той больной девицы…
Ну, словом… Я хотел бы попросить вас…

АНТОН
Ну, словом, вы хотите, чтобы я
Повыспросил у доктора подробно…

КЕСЕЛЬРИНГ (перебивает)
Поправится ль она когда-нибудь!
И будет ли она совсем здорова?
Совсем здорова! Вы поймите это!
Я чувствую, что вам он не солжёт,
Ведь вы!.. Ведь вы такой!

АНТОН
                Да что вы, ладно…
Ведь это, боже мой, такой пустяк!
Я сделаю, как скажете, конечно.

КИССЕЛЬРИНГ
( Радостно протягивает к Антону руки)
Я это знал! Я это понял сразу!
В тот самый день, как только вы пришли к нам,
И были так добры к моей малышке,
Я понял – вы великий человек!
Вас сам Господь послал нам в утешенье…
      ( Обнимает Антона)
         

(Сцена 8)               
( Площадь. Рядом – уличное кафе. Антон стоит в ожидании.            
  Появляется доктор.)


ДОКТОР
Вы, верно, ожидаете меня?
Я отчего-то сразу догадался…

АНТОН
Да, я хотел бы кое-что узнать…
Простое любопытство…

ДОКТОР
                Понимаю.
Простое любопытство человека,
Которому со скуки захотелось
Узнать какой-то милый пустячок…
           ( с иронией )
Вы это мне желаете сказать?

АНТОН
  ( смущенно)
Не знаю, как сказать…

ДОКТОР
                Ну и не надо!
К чему слова? И так их слишком много…
Пустыня слов! Легко в ней заблудиться!
А заблудившись – потеряться вовсе…
Вы не находите?..

АНТОН
                Не думал я об этом…
Не знаю… Я всего-то лишь хотел
Спросить у вас…

ДОКТОР (задумчиво)
                Да-да, я понимаю…
Ну что ж, пойдёмте, сядем где-нибудь,
Поговорим подробно обо всём,
За грогом познакомимся поближе…
Я что-то к грогу очень пристрастился
С недавних пор – за два последних года,
Старею, видно… Любите вы грог?

АНТОН (Слегка растеряно)
Не думаю… Не пробовал, не знаю…
Напиток моряков?..

ДОКТОР (с улыбкой)
                Ну отчего же?
В вас говорит извечная гордыня,
Присущая лихим кавалеристам
Пред всяким прочим ползающим миром…

АНТОН
Да нет, ну что вы! Дело ведь не в этом…
Но… Летом – грог? Сейчас июль…

ДОКТОР
                И что же?
Когда душа пылает, то не грех
Залить огонь хоть лавою вулкана!
Скажите, мой отважный офицер,
Не прав ли я?

АНТОН (с улыбкой)
                О, да! Конечно, правы!

ДОКТОР
Тогда  идём! Подпортим наши нравы!

( Проходят  и садятся за столики уличного кафе
 и т.д.)

    ДОКТОР
       (с иронией)
Итак, мой юный храбрый офицер,
Простое любопытство ваше хочет
Узнать (причём, как будто, между прочим),
Сегодня или завтра, наконец,
Поправится известная девица,
До коей вам, конечно, мало дела,
Но любопытство, свойственное, видно,
Ну, всем без исключенья офицерам,
Вас заставляет задавать вопросы,
(К которым вы ещё не приступали,
Но я, однако,  их уже предвижу)…

…Я прожил жизнь, мой верный офицер.
Я прожил жизнь и повидал немало,
И мне знакомы хитрости больных
И ухищренья их родных и близких…
Ну, словом, пейте, и поговорим
Без всяких недомолвок и виляний…

( Антон молча поднимает стакан, Выпивают.
Доктор наливает снова.)

АНТОН
Вы понимаете…

ДОКТОР
                Я понимаю всё…
Ну что же, слушайте. Я постараюсь кратко…
Вы, вижу, озираетесь с опаской.
Вам не хотелось, чтобы вас застали
С каким-то неопрятным толстяком,
За кружкой недостойного напитка?
Вы, право, опасаетесь напрасно –
Здесь не бывает ваших офицеров,
Сюда заходят только забулдыги
Из бывших моряков, да доктора,
И мясники совсем иного сорта…
 
АНТОН
Ну что вы, я…

ДОКТОР
                Да не смущайтесь, право!
Я так шучу… Хотя пора и к делу..
Начну издалека – уж вы позвольте.
Барона знаю я давно – лет двадцать,
Но знание моё в те годы было
Односторонним… Бедный студиозус
Совсем не пара для героя света.
Но был он на виду и на слуху
Все эти годы, я же – где-то рядом,
Какой-то странной прихотью судьбы…
Поэтому и жизнь его прошла
Как-будто у меня перед глазами.
Он был гусар. Не знаю, сколь отважен
Он был в бою, а в жизни забиякой
И ловеласом слыл среди друзей.
Но был он недостаточно богат
В те времена, а потому женился
Не по любви… Женился по расчёту –
Не своему, к тому же, а отца…
Тогда шептали злые языки,
Что он невесты и в глаза не видел,
Зато прекрасно знал о состоянье…
По нынешним понятиям она
Была немолода – всего лишь на год
Моложе жениха…
(Поднимает стакан. Выпивают. Доктор наливает снова.)
                …К тому моменту
Она уже осталась сиротой,
Единственной наследницей богатства,
Которому немного было равных…
Растерянная, робкая девица,
Покорная всегда чужим советам…
Я знал её! Редчайшей доброты
И нежной кротости небесное созданье!
И вот – досталась бойкому повесе…
Давайте выпьем! Вы не пьёте грога?
           ( Кричит)
Эй! Коньяка, безмозглая дубина!..
    ( Приносят коньяк. Пьют. Доктор наливает снова)
Не удивляйтесь, здесь нельзя иначе…
Так вот, продолжу…Робкое созданье,
Кротчайшая княгиня Орошвара,
Досталась молодому человеку,
В которого влюблялись без оглядки
В те годы все красавицы вселенной!
Могла ль она составить исключенье –
Судите сами…
             (Выпивают. Пауза)      
                Но случилось чудо!
Охотник сам в свои силки попался!
Лихой гусар в жену свою влюбился,
Да так, что позабыл не только балы,
Не только службу, и друзей, и вина –
Он позабыл буквально всё на свете,
Как будто потерял себя в тумане!..
О, их любовь тогда была предметом
Большой и дружной зависти всей Вены,
И поделом – я повидал немало,
Но не встречал нигде такого счастья,
Какое излучали эти двое…
С тех пор я часто думаю об этом...
Возможно, Боги, зная о грядущем,
Заранее награду посылают
Избранникам неведомого рока…
А может быть, они простить не могут
Ничтожным смертным неземного счастья?..
Не знаю, право! Знаю только вот что:
Такое счастье не бывает долгим…               
    ( Жадно выпивает. Пауза)
Ей было не показано рожать…
Я предостерегал… Увы, напрасно.
Столь было велико её желанье
Любимого вознаградить ребёнком,
Свою любовь достойно увенчать…
Ну, что же, благородное стремленье!
Когда бы это не грозило жизни,
Я первым бы приветствовал его,
А так… Я долго убеждал  подумать…
Да сам я слишком молод был и глуп,
И не имел ни твёрдых убеждений,
Ни должного ещё авторитета,
Чтоб убедить мою… Чтоб баронессу
Отговорить от страшного решенья.
Мне б надо было всё её супругу,
Барону рассказать, да я не смог.
Она так убедительно просила,
Так умоляла всё оставить в тайне,
Что я, размякший под её влияньем,
Был неспособен твёрдость проявить.
И я смолчал.
И нету мне прощенья…
(Поднимает пустой стакан, долго рассматривает его, ставит на место, наливает, но не пьёт)

АНТОН
Вы слишком строго судите себя.
Но, впрочем, и не мне судить об этом.
Я, кажется, догадываюсь: дальше…

ДОКТОР
Но … volens aut nolens – mea culpa.5
И с этим надо жить – куда деваться…
А дальше, что ж… Скончалась баронесса.
Ребёнок жить остался…
Шаловливый,
Весёлый, славный, ласковый котёнок…
Росла девчушка… В ней души не чаял
Её отец, столь рано овдовевший.
Да что отец – и все, кто были рядом,
Кто заезжал в печальный этот дом,
Ну, словом, все – и господа, и слуги,
Нарадоваться не могли на это
Весёлое живое существо…
Уже в четыре года этот вихрь
По дому проносился в искрах смеха,
И лица самых хмурых из гостей
Кукожились в весёлые гримасы!..
Я вскорости уехал. И надолго.
И далеко – служил в английском флоте
(Вы, в общем, верно угадали это.)
Потом – лечил. Скитался. И учился…
Но, впрочем, речь не обо мне сегодня.
Давайте выпьем, прежде чем продолжить.
                ( Поднимает стакан, но не пьёт, ставит на место)

АНТОН
Я вижу, вы и впрямь давно знакомы
Со всей семьёй барона Киссельринга.
Да что ж такое приключилось с Эдит?

ДОКТОР
Не с  Эдит, а с Эдит, мой друг. Заметьте:
Барон лишь так и произносит имя
(И это с детства) – на манер французский.
Возможно так мечталось баронессе
Давным-давно… Да это и неважно…
Что приключилось?..
  (Поднимает стакан. Пьёт. Пауза.)
                Я узнал случайно…
Я был в Сорбонне, по делам… Неважно…
И сразу же примчался. Боже правый!
Лишь тот, кто раньше знал
Всю силу чувства.
Всю глубину его любви к ребёнку,
Лишь тот и мог бы до конца постигнуть
Отчаянье его, мертвящий ужас,
Когда судьба бессмысленным ударом
Ответила ему – не в первый раз! –
На весь его восторг, любовь и нежность…
Он не желал, и не желает верить,
Что именно вот этому созданью,
Его дитю, единственной надежде –
И вдруг остаться суждено калекой.
Он совершает множество безумных,
Нелепых и бессмысленных поступков.
Он страстностью своей наводит ужас
На всех врачей Европы, даже мира!
Он просто их выводит из себя
Заоблачных посулом гонораров.
Но и горами золота нельзя
Убить хотя б один ничтожный вирус,
К тому ж ещё почти что неизвестный…
Он по ночам сидит в библиотеке,
Как крот, зарывшись в медицинских книгах –
Он, видно, там надеется сыскать
Всё то, что неизвестно медицине…
Нелепо!..
С ним почти что невозможно
Общаться, как с нормальным человеком…
Но покидать его никак нельзя!
Тем более сейчас, когда сознанье
Бессилия овладевает им,
Когда всё это на его здоровье
Серьёзно отражается – я вижу…
               (Пауза. Чуть веселее)
Поэтому, мой славный офицер,
Вы, право же, сейчас добро творите.
Вы видите, что значит для него,
Подавленного горем человека,
Когда хотя бы выслушать его
Найдётся кто-то, терпеливый сердцем,
Кто хоть бы постарается понять
Его страданья и его надежды…
Ну вот… Теперь, наверное, пора.
А то гроза, по-моему, крадётся,
Укрывшись вон за тою серой тучкой,
А мне ещё немало дел сегодня
Необходимо будет переделать.
Идёмте же.
             ( Поднимаются. Расплачиваются.)

АНТОН
                Ну что же, если нужно…
Я вас благодарю за разговор.
Надеюсь, мы увидимся ещё.

ДОКТОР

Увидимся, конечно. А пока что,
Позвольте, я сегодня вас оставлю
И побегу по собственным делам.
А то уж ноги отнялись совсем
От долгого сиденья и от грога.

АНТОН  (задумчиво )
Да-да, конечно…Ноги, ноги, ноги…
                ( возбуждённо)
Ах, чёрт возьми! Постойте, доктор! Ну же!
Ещё каких-то парочку минут!
Ведь я забыл спросить о самом главном:
Её болезнь… Она неизлечима?
Или, быть может, всё-таки надежда,
Хоть небольшая, но ещё осталась?..

ДОКТОР
               (с досадой)
Ну, так и знал! Я этого боялся.
Бессмысленные эти разговоры:
Неизлечимо,… излечимо…
(с досадой снимает шляпу, бросает её на стол, садится)
                Что вы,
Мой милый, понимаете под этим?
Да ни один на свете честный врач
И слов таких произносить не должен,
Как «болен» и «здоров». В них смысла нету…
« Неизлечимое излечивать не пробуй» –
Так Ницше говорил. Но тут я, право,
Не соглашусь с умнейшим из людей.
Не много правды в этом парадоксе,
Он лжив и даже, может быть, опасен.
А как бы вы назвали генерала,
Который, заявив ещё до боя,
Что враг непобедим, а бой не нужен,
Спокойно прекратил сопротивленье?
Да вы б его предателем назвали,
И он бы был расстрелян перед строем…
Но он ведь мог бы точно сосчитать
Свои, и даже вражеские, силы;
Его подход труслив, но он научен,
И этим хоть немножечко оправдан…
Но у врача нет этих точных цифр,
А есть лишь прошлый, неудачный опыт,
Да ведь и тот, как правило, чужой…
И он, признав болезнь неизлечимой,
Трусливо уклоняется от долга.
И тут уж посерьёзнее расстрела
Его должно настигнуть наказанье –

(Изменившимся, злым голосом)

Кончина в муках, и загробный Ад…

(Успокаиваясь)

А цель для всей науки медицинской
И есть – неизлечимое лечить,
Или пытаться уж, по крайней мере…
Надеюсь, вам понятна мысль моя.
Ну а конкретно… Я прочёл недавно
О новых изысканиях в Корее…
Ну что же, буду пробовать и это.
Я жду вот-вот, на днях, письмо оттуда…
Я слышал – это метод чудотворный,
Но жизнь меня давно уж научила
Не торопиться с выводами слишком.
Хотя, конечно, чудеса бывают
И в наше время. Даже в медицине.
Последние открытия об этом
Нам ясно говорят… Ну что же, будем
Бороться, и надеяться на чудо…
Ну а теперь позвольте, наконец-то,
Мне вас оставить. Отпустите пленных!

АНТОН  (смущённо)
Да-да, конечно… Извините. доктор…

ДОКТОР
Да пустяки… Я рад быть вам полезен.
Теперь – пока. Увидимся, надеюсь…
   ( Доктор уходит. Антон некоторое время стоит, задумавшись, затем делает несколько шагов, чтобы уйти. Перед ним внезапно

появляется барон Киссельринг)

(Сцена 9)
(Антон и барон)

КИССЕЛЬРИНГ (Возбуждённо и нетерпеливо)
Ну как? Ну что? Вы что-нибудь узнали?
Порадуйте скорее старика…

АНТОН (удивлённо)
Барон! Но как вы здесь? Как вы узнали?
Я рад вас видеть… Здравствуйте… Однако…

КИССЕЛЬРИНГ

Ах, да. Простите… Здравствуйте, мой друг!
Но я не мог сидеть и ждать спокойно!
И я, конечно…

АНТОН
                Вы за мной следили?

КИССЕЛЬРИНГ
Не то, чтобы следил, но… да, конечно…
Я так хотел узнать, что скажет доктор,
Что просто не дожил бы до утра,
Когда б пришлось в безвестности томиться…
Но – что? Скажите! Мне сжимает сердце
Какой-то ужас…

АНТОН
                Успокойтесь, что вы!
Всё будет хорошо – я так надеюсь…


КИССЕЛЬРИНГ (В радостном возбуждении)
Всё будет хорошо! О, милый доктор!
А вы! О, Боже мой – какой вы славный!
Я знал, что вы умнейший человек!
Так он сказал: всё будет хорошо?!

АНТОН (Смущённо)
Ну, прямо он такого не сказал…
И я бы, право, не спешил с восторгом…
Ведь случай очень сложный, скажем честно,
И всякое ещё случиться может…

КИССЕЛЬРИНГ (Уныло)
Так он совсем не подал вам надежды?..
Я так и знал… Не зря холодный ужас
Уже с утра моё сжимает сердце…
Ну да… Ну да…

АНТОН
                Не то, чтобы  – не подал…
Однако я не стал бы торопиться
С излишними надеждами на чудо…

КИССЕЛЬРИНГ
Так он сказал, что это – сложный случай?

АНТОН
Да, очень сложный…

КИССЕЛЬРИНГ
                Боже, Боже, Боже…
На что мне жизнь?.. За что такие муки?
О, девочка моя, мой ангел нежный…

АНТОН
Ну что вы так… Ведь рано убиваться!

КИССЕЛЬРИНГ
Как? Рано убиваться, вы сказали?..
Но разве есть какая-то надежда?
Скажите же… Мне страшно это слышать,
Но вы скажите. Разве есть надежда?..

АНТОН
Да есть, конечно! И ещё какая!

КИССЕЛЬРИНГ
О, Боже! Говорите, говорите!

АНТОН
Не то, чтобы, конечно… Но однако…

КИССЕЛЬРИНГ
О, Боже! Говорите, говорите!

АНТОН
В Корее был открыт недавно метод
Успешного и быстрого леченья
Подобных… и других … заболеваний…

КИССЕЛЬРИНГ
О, Боже! Говорите, говорите!

АНТОН
… И доктор скоро ждёт письмо оттуда
С подробным описанием процесса
Лечения, с инструкцией, и с прочим…

КИССЕЛЬРИНГ (В восторге )
Ну да! Я знал! Я сразу понял это!
Ещё с утра, взглянув ему в глаза,
Я понял – да! Надежда возрастает!
А вы! Мой славный, мой великий друг!
Вы… Вы – Наполеон! Я предрекаю
Вам место Там! Среди Великих века!

          (Блеск молнии. Раскаты грома.)

Всё, всё, бегу! Обрадую ребёнка!
А то гроза…

(Антон пытается удержать барона)

                Нет, нет, не говорите!
Бегу, бегу, бегу, бегу, бегу…

АНТОН
Постойте же, барон! Быть может – рано…
Быть может…

КИССЕЛЬРИНГ
                Нет! Бегу, бегу, бегу…

                (Убегает)

АНТОН
О, Боже, я не к месту разболтался.
Ну кто тебя тянул за твой язык!
Антон, Антон, ну что ты за осёл!..
А впрочем, он настолько был убит
Своей бедой, настолько угнетён
Всей цепью бесконечных поражений…
Пускай старик отдышится немножко.
Немного радости ему на пользу будет,
А там, глядишь, и счастье подоспеет…
         
                ( Сильная молния. Раскаты грома.
                Антон ёжится. Уходит. )

       (Сцена 9)
(Въезд в имение Киссельринга. Антон с букетом цветов.
 Собирается войти. В это время появляется Мажорберг
в потрёпанном виде. Закрывает ладонью ухо)

АНТОН
Откуда ты, мой друг? Да ты в крови!
Упал с коня? Что с головой? Что с ухом?
Ты словно бы из боя только вышел…

МАЖОРБЕРГ
Да нет, с дуэли, чёрт возьми, с дуэли!
Вот – ранен…

АНТОН
               Как!.. О, Боже!..

МАЖОРБЕРГ
                Пустяки…
Зато в душе приятное блаженство
От совершённого благого дела!

АНТОН
Да с кем дуэль? Как вышло? Расскажи…

МАЖОРБЕРГ
С одним хлыщом…

(Обернувшись, кричит в пустоту)

                Сопляк! Молокосос!..

(Антону)

Из этой праздной штатской молодёжи,
Что нынче обо всём цинично судят
И ко всему относятся с насмешкой…
Да это бы и ладно! Так ведь нагло,
Нахально, громко, весело болтают
В присутствии молоденьких девиц!
Вот негодяй! Студешка! Нянькин сын!
Ах, весельчак, ах, клоун! Ах, повеса!..

АНТОН
Да что же он сказал тебе такого,
Что так ты разъярён?

МАЖОРБЕРГ
                Что он сказал?..
(пауза)

С чего ты вдруг решил, что разъярён я?..
Ну, вот ещё… Мне жалко красоты,
Утраченной по воле негодяя…
Какое было ухо! Ах, подлец!
Ах, негодяй!..

АНТОН
                Ты начал повторяться…
Я позову – тебя перевязать…

МАЖОРБЕРГ
                Да к чёрту это!

   (Гордо.)
                Раны для улана –
Как ежедневный завтрак или ужин!

(Со стоном)

Но от кого! От болтуна, мальчишки,
Который…

АНТОН
                Ну?..


МАЖОРБЕРГ
                Болтает слишком много…

АНТОН
Да что же он сказал?! Чего ты тянешь?..

МАЖОРБЕРГ
    ( С упрёком)
Ну что ты пристаёшь? Я что же – слушать
Его был должен, и запоминать
Весь этот бред, всю эту ахинею?..
Он будет так нахально при девчонках
Болтать, смешить их, отвлекать вниманье…
А я – терпеть?

АНТОН
                О чём же речь была?

МАЖОРБЕРГ
                ( С досадой, отмахиваясь.)
Да я не помню! Но – с весёлым видом!
Беспечно!.. Вот нахал!

АНТОН
                И ты за это
Мальчишку вызываешь на дуэль?!

МАЖОРБЕРГ
                Да разве можно?!
Да как же ты такое смог сморозить –
Я… Я! И на дуэль такого вызвать!
Такого…
(не находит слов)

АНТОН
                Понял… Ну а что же вышло?

МАЖОРБЕРГ
Ну, дал ему я пару зуботычин…
Потом пинка… несильно – в полноги…
Он, право, мог не обратить вниманья,
Когда бы был хоть капельку воспитан.
А он – упал! Вскочил, распетушился…
Нет, чтобы извиниться предо мной…

АНТОН
Он – извиниться?!

МАЖОРБЕРГ
                Это было б лучше…
А он разверещался, как торговка…
Ох, и нахал! Чего-то там – о чести!
Он – мне о чести! Представляешь наглость?
Я чуть не дал ему пинка второго,
Но тут на мне повисли в сорок рук –
А дело было в ратуше, на бале –
И мне его никак добить не дали…

АНТОН
И что же дальше, кроткий ангел мой?

МАЖОРБЕРГ
А что же дальше? Я пошёл домой.

АНТОН
Ты слышь – в рифму мы заговорили?

МАЖОРБЕРГ
Видать, давно токайского не пили!

                ( Хохочут )

АНТОН
Но что же дальше было, в самом деле?

МАЖОРБЕРГ
Условились наутро о дуэли…

          ( Опять хохочут. Успокаиваясь.)

Он мне прислал какого-то хлыща
Под видом секунданта. Мерзкий малый!
Раз вызвал ОН меня, то я бы мог
Потребовать – на саблях. Ты же знаешь,
Как я бы мог его нашинковать…
Но я, с моим врождённым благородством,
Согласье тут же дал на пистолеты –
Предмет, презренный для кавалериста.
Да у меня и в мыслях не вертелось,
Чтоб вдруг стрелять в живого человека,
Ведь не война!.. Мы, пленники мундира,
Прекрасно знаем, как способна пуля
Преобразить смеющуюся рожу.
Пусть мерзкую, но всё же – человечью...
«Нет,– думал я – мы встретимся с рассветом,
Побахаем, распугивая галок.
Он принесёт достойно извиненья,
Я, этак, покиваю с гордым видом –
И разойдёмся…»  Всё вполне пристойно.
И, между прочим, трогательно даже.
Нет, право – я не сильно обижался,
И зла ему большого не желал.

АНТОН
Мне как-то всё тревожней… Что же дальше?

МАЖОРБЕРГ
Ну, на рассвете встретились за рощей,
Там, где овраг – ты знаешь.
                Он со страху
С собой привёл полсотни секундантов…

АНТОН
(Насмешливо-недоверчиво)
Да ну – полсотни?!

МАЖОРБЕРГ
                Дюжину – не меньше…

(Пауза. Антон недоверчиво качает головой)

Ты можешь улыбаться, как угодно,
Но было их не меньше четырёх!
Такие, я скажу, тупые рожи!

АНТОН
Да ладно, ладно… Так стрелялись вы?

МАЖОРБЕРГ
Всё честь по чести. Встали по барьерам.
Сопляк и не пытался извиняться!
Я, честно говорю, не жаждал крови…

АНТОН (встревожено)
О, Боже! Франц! Да что же было дальше?

МАЖОРБЕРГ
Что было дальше? Ты себе представь:
Я никого не трогаю, спокойно
Стою себе, как суслик, у барьера…
( Я даже не проверил пистолет,
Я ведь стрелять совсем не собирался.
Или, по крайней мере – попадать…)
И вот – в такой спокойной обстановке –
Мальчишка этот поднимает ствол,
И вижу: хладнокровно целит в лоб.
Мне, Мажорбергу! В лоб! Ты представляешь?
Я даже рассердиться не успел!
А он уже: « БА – БАХ!» И всё в дыму!
Дым разошёлся – что же вижу я?
Я, как осёл – без половины уха.
Не больно, нет, но, ты пойми: обидно!

АНТОН
Да, уж конечно!

МАЖОРБЕРГ
                Вот ведь негодяй!
Согнулся весь; дрожащие губёшки
Чего-то там пытаются сказать…
Я думал – извиненья. Чёрта с два!
«Скажите громче! – говорю – Не слышу!»
И сей сопляк, дрожа и заикаясь,
Мне говорит: « П-п-п-промазал, очень ж-ж-жаль!
В-в-всегда везёт шутам и не-г-г-годяям…»
«Не то, чтоб ты и вовсе не попал, –
Я говорю, и начинаю злиться, –
Но было б лучше для тебя бы сдвинуть
Прицел чуть-чуть правей, или левее,
И не дразнить свою судьбу лихую.
Я ведь стрелять в тебя не собирался…»
«Стреляйте, негодяй! – он мне орёт –
Иль офицеры бравые не знают,
Как надо обращаться с пистолетом?
Да вы, мой храбрый офицер, я вижу,
Боитесь звука выстрела! Вы трус!»
И что-то там ещё в таком же духе…
Скажи, мой друг, а ты бы не взбесился,
Услышав эти пакости из уст
Сопливого дрожащего мальчишки?
Ты знаешь – я и мухи не обижу…

АНТОН
(С сарказмом)
О да, конечно!

МАЖОРБЕРГ
                Вот! Меня ты знаешь.
Но есть предел великому терпенью,
Тем более в подобной обстановке:
Зияющая рана в голове,
Потеря уха,
Красоты,
Здоровья!..
Ну, словом, над собой я власть утратил.
Я рассердился. Даже – озверел…
Взорвался, и…

АНТОН  (Всплёскивает руками )
                Ах, Боже мой! Убил?!..

                ( Пауза)

МАЖОРБЕРГ (Удивлённо)
Убил? Кого и кто, скажи на милость?

АНТОН
Ну – ты! Студента этого – хлыща?

МАЖОРБЕРГ (С облегчением )
Фу, напугал! Скажи, неужто я
Похож на пожирателя младенцев,
На этакого зверя-каннибала?

АНТОН
Да что ж тогда?! Мерзавец, отвечай!
Задёргал ты меня своим рассказом!

МАЖОРБЕРГ
Да просто надавал ещё затрещин.
Ему и секундантам – всем подряд.
Ремнём, руками, ножнами от сабли,
Своею плетью, и чужою тростью…
Я бил не сильно, но довольно долго,
Не то, чтобы со злобой, но до крови.
И много им за время отлупленья
Своих поведал умных размышлений –
Ведь в нашей, неотзывчивой, среде
Мне не с кем было ими поделиться.
А эти слушали и не вступали в спор…

АНТОН  (сдерживая смех )
Да ты, мой друг, ещё и педагог!

МАЖОРБЕРГ  (строго)
Не обзывайся…
                ( со стоном )
                Боже мой, калека!
Ведь я теперь без уха! Негодяй!
Нет, зря его я не забил до смерти.
Гадёныш подлый, маменькин сынок!

(Обернувшись в сторону, откуда пришёл)

Нахал, подлец! Убийца офицеров!

АНТОН
Да дай же мне взглянуть на рану. Право
Хирурги наши зашивать умеют
Не только лошадей…

              ( Рассматривает рану )       
               
                Но и собак…

              ( Мажорберг делает страшное лицо, мычит )

А уж кавалериста…  Пустяки!
Ожог, царапина, две капли крови – всё!

МАЖОРБЕРГ
А дырка?

АНТОН
                Дырки нет.

МАЖОРБЕРГ
                Ну, слава Богу!

АНТОН
Всё цело. Но, конечно, разнесёт.
Опухнет ухо до размеров дыни.

МАЖОРБЕРГ
А! Ерунда! Пускай себе опухнет…

             ( Задумчиво )

Да-а-а… Знаешь, что – а он не так и плох.
Довольно храбр. А глуп, так это – молод…

АНТОН
Я не пойму, о ком ты говоришь.

МАЖОРБЕРГ
Да о мальчишке… О хлыще… Студенте…

  (Пауза. Антон садится на скамью и начинает хохотать, как сумасшедший. Потом хохочут оба. Переставая смеяться.)

Однако, ты куда-то торопился?

АНТОН
Я шёл сюда, к барону Киссельрингу.

МАЖОРБЕРГ
(С иронией)
К барону лично?.. Ясно, ясно, ясно…
Барон, конечно, будет в восхищенье
От этого шикарного букета!
Я и не знал, что он к цветам пристрастен…

АНТОН
(Смущённо-рассерженно)
Ну что у нас, скажите, за обычай –
Во всём искать ненужные детали?
Не надо ковыряться в пустяках!
Я просто обещал…

МАЖОРБЕРГ
                Кому?

АНТОН
                Барону…

МАЖОРБЕРГ
Итак, мой друг?..

АНТОН
                И что?

МАЖОРБЕРГ
                …Вы обещали?..

АНТОН
Узнать о паре разных пустяков,
Так, мелочь…

МАЖОРБЕРГ
                Ничего себе! Взгляните!
Простая мелочь, говорите вы?
Да вы лукавец, мой невинный друг…

(Слуга Йозеф и два молодых лакея низко кланяются.
Пробегающие слуги выражают приветливость.
Управляющий издалека радостно приветствует и раскланивается. И т.п.)

Скажу иначе – ТЫ, Антон, пройдоха!
Чтоб так простого вестника встречали?
Взгляни, Тереза чуть не растянулась –
Всё оттого, что прямо на ходу
Тебе пыталась низко поклониться!
Я вижу, друг мой, в этом дивном замке
Ты всеми обожаем и лелеем,
Как царь российский, как арабский принц,
Как марокканский апельсин в соломе!

 АНТОН
(Удивлённо, растерянно.)
Легко быть принцем в сумасшедшем доме…

(Пауза)

Я сам, поверь, не очень понимаю…

МАЖОРБЕРГ
(Почтительно)
О, вы лукавец, мой Высокий Друг!
            
АНТОН
Ну, смех-то смех, а всё же, мой воитель,
Врачу, конечно, показаться б надо,
Или, хотя бы, мастеру резьбы
По дереву… Как он зовётся? Столяр?

МАЖОРБЕРГ
При чём тут столяр?..

АНТОН
                О, хороший мастер
Заменит быстро этот шар дырявый
На крепкое изделие из дуба!
Или, хотя бы, звонкие пустоты
Опилками наполнит. В эскадроне
Ты станешь самым умным лейтенантом…

МАЖОРБЕРГ
Как остроумно! Как изящно, тонко…
Однако же, и впрямь, болит изрядно.

АНТОН
А вот и зверь несётся на ловцов!
Великий доктор Кондор, как известно,
Непревзойдённый мастер ампутаций!
Он быстро орган раненый отрежет,
И что-нибудь пришьёт на это место…
К примеру – рог…

МАЖОРБЕРГ
                Ну, хватит веселиться!..
Однако, вид у доктора такой,
Что я его за палача бы принял,
Когда б не знал, что он ещё похуже…    

(Подходит хмурый доктор, кивает довольно недружелюбно)

ДОКТОР

Приветствую наездников отважных,
Блестящих представителей элиты,
Достойных…
(Мажорбергу)
                Это что у вас? А ну-ка,
Позвольте осмотреть… Неужто пуля
Искала мозг в неподходящем месте?..
Не дёргайтесь! Я врач… И вправду пуля.
Да добрая какая – это ж надо!
Да не мычите, что вы! Потерпите.
(Задумчиво)
Ожог и сажа… М-да, отрезать, что ли?..

АНТОН
(Ехидно)
Я говорил, что всё прекрасно будет.

ДОКТОР
А впрочем, я не взял с собой ланцета…
Ступайте, друг мой. Врач тут не поможет,
Вы дуэлянт и вы – неизлечимы.
Промойте ухо – и в любой цирюльне
Вам забинтуют это безобразье.
Не бойтесь, если даже воспалится –
С задиристостью вашей вам и так
Недолго по земле ходить осталось.

МАЖОРБЕРГ
Спасибо, доктор! Ваша доброта
Достойна лучших из ветеринаров!

ДОКТОР
Ну-ну, дружище, вы не обижайтесь –
Царапина и вправду не опасна…

(со вздохом)

Однако же придётся ей заняться.
А мне поговорить немедля надо
С не менее достойным офицером…
(Антону, хмуро)
Я ждал вас, вы, конечно, догадались…
Пройдите в дом – вас ждут там с нетерпеньем.
А я покончу с этим господином,
И надо будет нам поговорить –
Серьёзный повод есть для разговора…
А вот и сам барон спешит вас встретить…
Ступайте же, потом поговорим.

( Антон идёт к дому навстречу Киссельрингу. Барон горячо приветствует Антона, долго жмёт его руку, и т.п.)…

КИССЕЛЬРИНГ
А вот и вы, мой друг! Мой славный друг!
Мой талисман, мой мальчик драгоценный!
Какая радость! Ах, какая радость!
Вы слышали?.. Ах, боже! Это ж вы
И были нам тем вестником священным,
Тем ангелом!.. Я так, поверьте, счастлив!..
А девочка моя уединилась…
С такою силой вспыхнула надежда!
Она потрясена… Мы ночь не спали…
Она то вдруг засветится, как солнце,
То вдруг замрёт, почти окаменеет…
Я сам боялся, что умру от счастья!
Ступайте к ней, мой друг! Скорей ступайте.
Она сейчас в своём любимом месте,
На высоте, вон там, на южной башне…
Ступайте к ней, мой друг! Скорей ступайте!
(Слегка подталкивает Антона.  Антон уходит)

Действие второе

(Сцена 10)
 (Эдит на башне. Сидит в кресле. Входит Антон. Склоняется к руке. Протягивает цветы. Эдит возбуждена, радостна. Движения

порывисты, нетерпеливы)

ЭДИТ
(Чуть смущённо, скрывая радость)
Зачем цветы? Ведь я не примадонна!
Идите же… Садитесь же скорее
Вот здесь… Нет – там… Нет, ближе… Нет, на пуфик!
Садитесь же! Какой же вы неловкий!..
Вы знаете, неверное, уже
(Мне кажется – весь мир об этом знает!)
Что этот драгоценный, бесподобный,
Великий, несравненный человек
Готовит для меня большую радость…
О, этот милый, милый доктор Кондор!
Признайте же, Антон, какой он славный!
Какие, право, славные вы все –
И вы, и папа… даже старый Йозеф –
Заботливый и милый старичок!
Я знала, знала! Стоит только взяться
Всерьёз за дело, и болезнь отступит!
Теперь я снова мужества полна,
А ведь недавно… Знаете, бывало,
Что я совсем утрачивала веру…
Чего греха таить – ведь я пыталась…
Но только неудачно, слава богу…
Я часто время провожу на башне –
Здесь хорошо, здесь дышится, как в небе…
Как в небе птице…
                Эти облака
Разыгрывают целые спектакли,
Истории грустны, или смешны,
Но всякий раз они неповторимы…
Видения обманчивы, мгновенны,
Так облака меняют облик быстро,
Что мне порою и смешно, и страшно –
И в небе ложь! На облако взгляните –
Какой-то странный призрак существа!
Вот он король… а вот – какой-то скот,
Осёл нескладный с длинными ушами…
А может – мул?.. Да нет, конечно – заяц!
А в жизни, полагаете, не так?
Король никак не может быть ослом?
Осёл не станет превращаться в зайца?
Молчите?..

АНТОН
                Да. Мне вас приятно слушать.
И наблюдать все эти перепады –
Ведь измененья ваших настроений
Причудливее этих облаков…

ЭДИТ
Да, может быть… Вы знаете, Антон,
Бывало, я уже решала твёрдо:
Так жить нельзя! Ведь ни одной минуты
Нельзя побыть с собой наедине!
Самой и шагу невозможно сделать,
Не обойтись без помощи других!
И мне казалось – все кругом шпионят,
Подглядывают, тайно надзирают…
Как страшно сознавать, что всем ты в тягость,
Что ты людскую мучишь доброту,
Не в силах отплатить добром за это!

(Антон берёт её руку в свою, гладит)

Так жить нельзя! Пора, пора, пора!..
Мне жизнь нужна, чтоб жить! Зачем мне каждый
Ничтожный, жалкий признак улучшенья,
Все эти «положительные сдвиги»,
Когда я с ними остаюсь калекой!
Мне надо жить! Мне надо быть здоровой!
Совсем здоровой – и никак иначе!..
Вы плачете?

АНТОН
                Ну что вы! Я не плачу…
Я… Просто я хотел бы вам сказать…
Что… Я вам друг! И что бы ни случилось,
Я… навсегда… останусь… Это правда!

ЭДИТ
Какой вы славный!
                Но теперь, я знаю,
Всё будет хорошо! Долой печали!..

АНТОН
Ну, слава Богу!

ЭДИТ
(неуверенно)
                Но ещё… Но всё же…
Мне хочется, чтоб вы об этом знали…
Теперь уж можно – горе позади…

АНТОН
Я слушаю…

ЭДИТ
            Скажу… Давно и твёрдо
Я это дело для себя решила…

(горячо)

Когда иссякнет всякая надежда
На полное моё выздоровленье…
Когда я стану ВЕЧНОЮ обузой
Для близких, для родных, для всех на свете…

АНТОН
Ну, что вы, что вы…

ЭДИТ
                Не перебивайте…
Я доскажу… Когда ничто на свете
Не сможет утвердить меня в надежде…
В надежде – просто жить и быть счастливой…
Тогда я так… Сюда подъеду в кресле,
Возьмусь двумя руками за перила,
И…
          Знаете, с тех пор, как я болею,
В моих руках чудовищнее сила
День ото дня… Идите-ка сюда,
Потрогайте… Вот мускулы какие.
Чем хлипче ноги, тем сильнее руки –
Мне и самой порою жутковато
От этих рук… Но им достанет силы
Подбросить вверх моё больное тело,
И – полечу!..
                Не верите?
                Смотрите!

(Сильным движением рук подбрасывает своё тело высоко над перилами,
Антон ловит её в объятия, бережно усаживает в кресло. Он бледен и испуган. Пауза. Печально.).

Вы что, мой друг, всерьёз перепугались?
А день какой приятный, посмотрите…

(хохочет)

А всё-таки, мой друг, какой вы славный!
Как радостно мне видеть ваш испуг!

(тормошит Антона)

Ну что же вы, Антон! Не будьте злюкой!
Развеселитесь! Мне сегодня счастье –
(Вы улыбнулись!) – голову кружит
И, глупую, толкает к сумасбродствам…
Ну вот! Как хороша у вас улыбка!
Ах, страшно даже верить – скоро, скоро!
Мы с вами выйдем прогуляться в город!
Меня возьмёте вы вот так под руку
И чопорно, с надутым, гордым видом
Меня вы поведёте по бульвару
Через толпу завистливых знакомых…
Киваете насмешливо? Кивайте!..
А вечером пусть будет бал! И танцы!..
За вами первый танец – обещаю! 
А вы… Ни с кем другим, а лишь со мною
Танцуете весь вечер – поклянитесь!
(тормошит Антона)
Немедленно клянитесь! Ну же, ну же!

АНТОН
Клянусь,
            клянусь,
                клянусь,
                клянусь,
                клянусь!
ЭДИТ
Вот так-то лучше! А ещё клянитесь,
Что в Энгадин поедете вы с нами…
Нет-нет, конечно, это невозможно…
Но будете вы там нас навещать,
А может быть, и погостите месяц…
Я слышала, меня туда направить
Желает доктор, чтоб ускорить курс
Лечения… Итак – договорились?

АНТОН
Нет, в этом я поклясться не могу…

ЭДИТ
(капризно)
Ну вот, ну вот… Я вас считала другом,
А вы… Ну что вам стоит, соглашайтесь!

АНТОН
Но я, хочу напомнить вам, служу.

ЭДИТ
Подумаешь! Отец договорится!
Вы ищете препятствий там, где нет их!

АНТОН
Нет, не могу.

ЭДИТ
                Пустые отговорки!

АНТОН
(рассержено)
Пустые отговорки, говорите?
Да знаете ль вы, детка, что такое –
(Не возмущайтесь!) – жизнь кавалериста?
Не генерала, нет, а – лейтенанта?
Учения, разводы, караулы,
Рутина ежедневных упражнений
В стрельбе и в фехтовании. И кони.
И брань. И конский пот. И пот солдатский…
Но это так, конечно – пустяки…
А жалованье в срок – большая редкость…
На двести крон он должен прожить месяц,
Не просто так, а «сообразно званью»…
Платить за стол, за комнату, отвесить
Портному и сапожнику немножко,
Лечить коня, и угощать нечасто
Своих однополчан вином дешёвым…
Когда-нибудь задумывались вы,
Каких расходов требует поездка –
И в Энгадин, да и потом – обратно?..

ЭДИТ
(Почти презрительно)
Так вы об этом?.. Деньги… Чушь какая!
Отец бы мог…

АНТОН
(почти в бешенстве)
                Прошу вас – замолчите!
Вы думаете, что вы говорите?!

(Пауза. Эдит прикрывает  рот ладонями, смотрит испуганно. Пауза.)

ЭДИТ
(переводя дыхание, почти со слезами)
Ах, боже мой, я дура… Дура, дура!
Вы будете, мой друг, конечно правы,
Когда меня не захотите видеть…

АНТОН
(успокаиваясь, устало)
Ну что вы, что вы…

ЭДИТ
                Нет! Я, видно, правда –
Капризный, избалованный ребёнок,
Безмозглая раскрашенная кукла…

АНТОН
(тепло)
Ну, что вы, что вы, детка…

ЭДИТ
                Вы простите?
Я не хотела никого обидеть…
Но это, видно, детская привычка –
Не отдавать отчёт своим словам.
А может быть, тому виною радость…
Я прощена?

АНТОН
                Да нет к тому предмета!
Всё пустяки. И вы меня простите
За лишнюю горячность. Право, глупо…

ЭДИТ
(радостно)
Ну вот, ну вот, ну вот – мы помирились!
Ах, дорогой мой друг, какой вы славный!
Ну хорошо – как только я вернусь…

АНТОН
Как только вы вернётесь…

ЭДИТ
                Вы сейчас же,
Сию минуту – к нам! И – на прогулку!
По городу! По площади! По свету!..

АНТОН
И сразу на прогулку?

ЭДИТ
                Да, конечно!
И танцы! Бал за балом! Не забыли,
Мой добрый друг, ещё своей вы клятвы –
Вам первый танец. И второй! И сотый!..
Вы странно смотрите… Удивлены, не рады?

АНТОН
Да что вы, рад!

ЭДИТ
                Я вам открою тайну…
Отец вчера сказал мне по-секрету,
Что не пройдёт и месяца, быть может,
Как буду я совсем, СОВСЕМ (!) здорова.
Да я сейчас уже могла б пройти
Шагов с десяток! Мне гораздо лучше!
И в Энгадин меня затем увозят,
Чтоб завершить спокойно новый метод.
А уж когда вернусь! Тогда, тогда!..

(Пауза. Мечтательно)

Я выйду в сад САМА. Нарву цветов.
Сама, сама, сама поставлю в вазу…
Я обойду весь этот милый дом –
Для всех найдутся добрые слова,
Всех обниму, всех закружу по залам!
Сама, сама, сама, сама, сама!..
Потом я ПОБЕГУ на этот луг –
И ветер мне в лицо! И Мир – навстречу!..

(Пауза)

Вы как-то странно смотрите, Антон…
Я, видно, вам кажусь ужасно глупой?
Вы словно бы напуганы… Возможно,
Вас радости не радуют мои…
Ну да, ну да! С чего вам веселиться!

АНТОН
Ну что вы! Я! Да я безмерно рад!
Ну, милая, не будьте слишком строги –
Меня ошеломила ваша новость,
Я растерялся от восторга!…

ЭДИТ
(с досадой)
                Вижу…
(с внезапной печалью, тихо)

В устах – одно, в глазах – совсем другое…

АНТОН
Но, деточка…

ЭДИТ
(Взрываясь)
                Забудьте это слово!
В конце концов, на много ли вы старше!?
Я вижу, ваш восторг – не мой восторг.
Ну да, ну да – у вас другая радость,
У вас теперь вполне законный отпуск
От ваших «благотворческих» усилий,
Вы можете спокойно дуться в карты
В компании таких же, как… Таких же…

АНТОН
О, Боже мой, о чём вы говорите?..

ЭДИТ
Сидеть хоть до утра в кафе дурацком,
И пить своё дурацкое вино –
Кислятина какая! Фу!

АНТОН
                О, боже!
О чём вы говорите? Карты… Отпуск…
Кислятина…

ЭДИТ
                Теперь вы отдохнёте
От дел, о, добрый мой самаритянин!

АНТОН
О, боже мой!.. Ну, смилуйтесь, принцесса!
Я не пойму…

ЭДИТ
                Чего вы не поймёте?
Что я в тревоге, несмотря на радость?
Что эти годы сделали меня
И в радости предельно осторожной?
Что я страшусь – чего? – сама не знаю!..

                (Пауза)

Что я несу?.. О, господи, простите!..
И как ещё вы терпите меня…
А я бы вас хотела пригласить –
Отец придумал чудную прогулку –
Поля, леса, холмы  и – чистый воздух!
И ветерок, и даль… Какая прелесть!
Какое счастье… Я вас приглашаю.
Вы – не хотите?..

АНТОН
                Нет, не в этом дело…
Но я – хочу напомнить вам – служу…

ЭДИТ
Вопрос решён! Отец договорился
С полковником:  за вас и Мажорберга –
Илона тоже не должна скучать.
Но… вам неинтересно? Не сердитесь.
Я что-то раскомандовалась слишком.
Коль не хотите – можете не ехать.

АНТОН
Хочу, конечно, коль вопрос решён!
И Мажорберг в восторге тоже будет –
Найдётся повод ускользнуть от службы.

ЭДИТ
Ну, вот и хорошо! Тогда – до завтра…

(Антон целует ей руку. Уходит)


(Сцена 11)
 (Антон и доктор)

ДОКТОР
Итак, теперь вы, может, объясните,
Какую чушь вы здесь понаболтали?(нагородили)
Не вспыхивайте! Дело не в словах.
Откуда, чёрт возьми, такое счастье
Во всех, без исключения, глазах
Пылает в этом сумасшедшем доме?
Все в замке, от барона и до слуг,
Готовы стали вдруг на вас молиться.
Вы кто такой? Архангел Рафаил?
Как вы могли несбыточной надеждой
Так потрясти несчастнейших людей?!
Как смели вы…

АНТОН
                Позвольте…

ДОКТОР
                Не позволю…

АНТОН
Но как же так? Ведь я же – не из злобы!
Ведь от души… Ведь я хотел, как лучше.
Я рассказал всё это Киссельрингу
Лишь потому… лишь потому, что…

ДОКТОР
(Устало):
                Знаю...
Конечно, он из вас насильно выжал
Всё, что ему от вас хотелось слышать…
Перед его отчаянным напором,
Я знаю, так непросто устоять…

АНТОН
Я только лишь хотел…

ДОКТОР
                Я понимаю.
Вы поддались из лучших побуждений,
От чистоты души, из состраданья…
Но, боже мой! Я говорил всегда,
Что состраданье – это меч тяжёлый,
Безжалостный и обоюдоострый.
Тому, кто с ним не может обращаться,
И приближать его не стоит к сердцу,
Иначе рана может быть смертельной.

АНТОН
Послушайте…

ДОКТОР
                Послушайте меня…
Так морфий или опиум вначале
Страдающим даруют облегченье,
Снимают, успокаивают боль.
Но тут уже в свою вступает силу
Присущее любому человеку
Губительное свойство – привыкать.
Он вновь и вновь желает облегченья,
Душа больного жаждет состраданья
Всё более и более – без меры!
И вот он невозможного желает,
И вот уже страшится слова «нет».
И это, облегчающее, средство
Становится тогда смертельным ядом.
А слово это… Ведь момент наступит –
И надо будет «нет» произнести…
О, состраданье – это меч опасный,
Порой страшней любого равнодушья!
Вы сами видите, что натворили вы.

АНТОН
Да… Но нельзя… Нельзя же просто так
В отчаянье оставить человека,
Когда он всей душою страстно молит
О капле радости, о капельке надежды.
И что же здесь такого, если…

ДОКТОР
(почти кричит)
                Много!
Чертовски много здесь всего «такого»!..
Кто добротой другого водит за нос,
Кто состраданьем называет ложь,
Тот должен будет сотню раз подумать,
Какой он страшный груз берёт на плечи!
Тут главное –  не ваши побужденья,
Их доброта не подлежит сомненью.
А дело в том, чем может завершиться
Трусливое такое состраданье!
Признайтесь же, что это просто слабость,
Желанье сбросить груз чужого горя.
Какое ж это, к чёрту, состраданье?
Тут лишь стремленье оградить покой
Своей души от чуждых вам страданий…

АНТОН
Но как же так…

ДОКТОР
                Вот так-то, добрый друг…
Но есть другое в мире состраданье,
Без всяческих слезливых сантиментов,
Оно не плачет и не потакает,
Оно незамутнённо видит цель
И к ней идёт, страдая, сострадая,
Оно пойдёт до горького конца,
Исполнившись великого терпенья!
И если вы…  И если ТЫ, мой друг,
Уже готов к высокому полёту,
Готов идти, не дрогнув, до конца,
Готов всечасно жертвовать собою –
Тогда, быть может, ты помочь способен…

(Пауза. Пристально смотрит на Антона)

Да не за тем хотел я вас увидеть,
Чтобы читать вам правила морали.
Но, раз уж вы в мои дела вмешались,
Теперь я вам глаза открыть обязан
На истинное состоянье дел…

АНТОН
Я слушаю…

ДОКТОР
(грустно)
                … Быть может, дорогой мой,
Вам будет больно выслушать всё это,
Но только нынче не до сантиментов…
Я, помню, говорил вам в прошлый раз
Про новые открытия в Корее…
Так вот, вчера пришло письмо оттуда…
Да, новый метод просто чудотворен
В заболеваниях спинного мозга
При разных случаях туберкулёза.
Но, к сожаленью, к нашей пациентке
Никак не может быть он применён,
Она бы только мучилась напрасно.
Увы, мой друг, увы – такая новость…
Теперь вы понимаете, надеюсь,
как было легкомысленно бедняжке
Внушать такую глупую надежду,
(Которая свела её с ума!)
Что будто не пройдёт и полугода –
И можно будет танцевать и прыгать!
Уж от меня такого идиотства
Не услыхали б ни отец, ни дочь!
О, как они ухватятся за вас!
Вы идол, Бог! Вы ангел-избавитель!
Вы им таких чудес наобещали,
Что стали высшим из авторитетов.
Теперь они вам не дадут проходу.
И поделом! А в чём они не правы?

АНТОН
(Растеряно)
Но как же так? Но что же делать…

ДОКТОР
                Что же?..
Есть лишь один, и радикальный, метод!

АНТОН
Но что же делать?..

ДОКТОР
                Вы пойдёте к ней
И разъясните недоразуменье…
Ведь это вы, ВЫ заварили кашу!
И только вы! Теперь – прошу отведать!

АНТОН
О, боже, нет! Я этого… не в силах…
Когда б вы видели её лицо!
В её больших глазах сияло солнце,
Светилось счастье! Боже, разве можно…
Ведь эта весть… Она её убьёт!

ДОКТОР
Я вижу, начинается прозренье!..
Сейчас ещё, быть может, не убьёт.
А чем поздней… Чем выше вознесётся
Она в своей несбыточной надежде…

АНТОН
(Перебивает. Горячо)
Но разве же не лучше…

ДОКТОР
                Что – не лучше?!

АНТОН
Я думаю, не лучше ль… Подождать!
(Торопливо)
Мне показалось ныне, что она
Уже, как в бога, верит в новый метод,
Она поглощена одной лишь мыслью,
Она уже настроена бороться!
В ней, говорю вам вашими словами,
Проснулись вдруг психические силы!
Нет, нет, послушайте! Сейчас она способна
Гораздо больше приложить усилий,
Когда бы не лишать её надежды.
Я видел сам – ей сразу стало лучше,
Она встаёт! Способна сделать шаг!

(Неуверенно)

Я думаю… Нельзя ли дать надежде
Сыграть свою целительную роль…
Хотя я в этом мало понимаю…

ДОКТОР
(После паузы. Удивлённо, с сарказмом)

Дивлюсь я – что за Савл среди пророков!
Да вы, я погляжу, большой учёный!
Смотрите-ка: «психические силы» …
Я, право же, сегодня приобрёл
В вас ассистента, или – Консультанта.

(Пауза. Задумчиво)

Однако, всё, что вы тут наболтали,
Совсем неглупо в медицинском смысле…
И у меня мелькала эта мысль
При виде их блаженного восторга.
Да, может быть, придумано неплохо…
И инсценировать всё это просто –
Я в Энгадин на днях её отправлю,
Там у меня врачом один приятель…
Эдит решит, что начат новый метод.
Недели две всё будет очень славно –
Подъём душевный, смена обстановки,
Прекрасный климат – тоже ведь неплохо!
Всё это, право, каждому полезно…
Да плюс ещё восторг самообмана.
Я думаю, что пачками оттуда
Нам будут слать восторженные письма…
И мы тут с вами отдохнём, пожалуй…

(Вздыхает, встряхивает головой)

Нельзя, мой друг. Увы, никак нельзя.

АНТОН
Но как же так? Вы сами говорили…

ДОКТОР
Как врач, я и о том обязан думать,
Что будет после… Мне не до азарта!
Я не могу играть, я не картёжник,
Я – врач.

АНТОН
                Но вы же сами посчитали,
Что это дать способно улучшенье!

ДОКТОР
Да. Поначалу. Женщины способны
Иллюзиям всецело отдаваться.
Но мы должны подумать, что потом –
Когда уйдут «психические силы»,
Как вы тут столь научно выражались.
Кому тогда бедняжка сможет верить,
Когда узнает о таком обмане?
А ведь она узнает неизбежно!
И кто тогда ей объяснит всё это?
Нет, лучше правда – этот нож хирурга,
Чем сладкая, но вредная пилюля.
И кто тогда за эту ложь ответит?
Нет, добрый друг, скажу вам откровенно:
Я б на себя ответственность не взял
За эту ложь… Да просто – за молчанье.
А вы, мой друг? Будь на моём вы месте –
У вас хватило б мужества на это?

АНТОН
(Запальчиво)

Да! Я бы смог!

(Неуверенно)
                Вернее… Я сказал бы…
Когда ей станет хоть немного лучше,
Я выберу тогда момент удобный
И расскажу ей всё, как можно мягче.

ДОКТОР
Но этот миг… Он будет так опасен!
Почти смертелен! Что ж… И вы берётесь?..

АНТОН
(Запальчиво)

Да. Я берусь, конечно!

ДОКТОР
(Чуть растерянно. Почти бормочет)

                Чёрт возьми…
Вы слишком много на себя берёте!..
Но… странно, что своею глупой верой
Вы всех вокруг способны заразить.
Боюсь, что заразили и меня…
Но, коль уж вы взялись за это дело,
У вас пути отрезаны назад.
И, прежде чем я откажусь от мысли
Сейчас же им всю правду рассказать,
Я должен быть уверен до конца,
Что вы потом меня не подведёте.
Итак?

АНТОН
(Внешне уверенно, напряжённо)

         Я вам сказал. Покойны будьте.

(Кланяется. Доктор пожимает ему руку, уходит)

(Сцена 12)
(Антон один)

АНТОН
(Задумчиво)
Мне кажется, что бурное теченье
Меня сорвало с места и несёт,
Безжалостно кружа в водоворотах…
От берегов всё дальше… Как же быть?..
Я – словно щепка. Я – игрушка волн…
И так нехорошо, и этак – тоже…
(Появляется Киссельринг)
О, боже мой, очередная пытка!

КИССЕЛЬРИНГ
А, вот вы где, мой драгоценный друг!
Ну как?.. Ну что?.. Какой нашли вы дочь?
Не кажется ли вам, что ей получше?..
Спокойнее и радостней?

АНТОН
                Конечно!

КИССЕЛЬРИНГ
И здоровее выглядит.

АНТОН
                Конечно!

КИССЕЛЬРИНГ
А как похорошела, расцвела!
Как весела! Скажите же!

АНТОН
                Конечно!

КИССЕЛЬРИНГ
Всё это – вы! Мой драгоценный друг!
Вы ангел!.. Вы… Я  слов таких не знаю,
Чтоб передать всё ваше благородство,
Величие и чистоту души!..

АНТОН
                Прошу вас…

КИССЕЛЬРИНГ
Нет-нет! Не возражайте! Я-то знаю!
Я сразу разглядел в вас человека,
Великого в деяниях и мыслях!
Я сразу…

АНТОН
                Умоляю, перестаньте!
Ну, сжальтесь же над бедным лейтенантом!

КИССЕЛЬРИНГ
Да-да, я умолкаю, извините…
Но вы должны признать, что вы и в горе,
И в радости не оставляли нас!
И не оставите! Я в это верю! Правда?

АНТОН
(Несколько растерянно)

О, да, конечно, правда – не оставлю…

КИССЕЛЬРИНГ
Ну вот, ну вот… А о прогулке нашей
Вам дочь уже, конечно, говорила?
Я всё решил с полковником…

(Отдалённый раскат грома)

АНТОН
                Я знаю,
Мне передали ваше приглашенье…
И с радостью его я принимаю…
Теперь позвольте мне уйти, уж поздно…

КИССЕЛЬРИНГ
Да, да… Пусть этот гром вас не смущает.
Вечерняя гроза в начале лета –
Вернейший признак солнечного утра!

АНТОН
Так я пойду? До завтра.

КИССЕЛЬРИНГ
                Нет, постойте…
Ещё один вопрос… Пустяк, конечно…

(С внезапной испуганной подозрительностью)

Скажите мне, о чём это так долго
Вы говорили с доктором сегодня?

АНТОН
О чём… Да так… Он говорил, как вы,
Чтоб я Эдит не оставлял вниманьем…

КИССЕЛЬРИНГ
А про леченье… ничего плохого?

АНТОН
Ну что вы, нет! Лишь о вниманье к вам,
И об Эдит… Хоть это было лишним,
Но я ему дал слово офицера,
Что никогда, конечно, не оставлю
Ни вас, ни Эдит… Ни Эдит, простите…

КИССЕЛЬРИНГ
И всё?.. Мне показался он сердитым.

АНТОН
Да нет… Усталость… Впрочем, он сердился,
Что я вам всё подробно рассказал,
А это, видно, не в его привычках…

КИССЕЛЬРИНГ
Ах, милый Кондор! Он неисправим!
А вы… какой вы, право, молодчина!

(Раскат приближающегося грома)

АНТОН
Так я пойду?

КИССЕЛЬРИНГ
                Да-да… Нет-нет, постойте!..

(Пауза. Долго молча смотрят друг на друга. Потом Киссельринг быстро наклоняется, хватает руки Антона и целует правую,

потом левую, снова правую, снова левую…)

АНТОН
(В ужасе)

Вы что! Нет-нет! Немедля прекратите!
Я ухожу, ну что вы, как же можно!

КИССЕЛЬРИНГ
Ах, я не знаю… Всё, всё, всё, простите!
Я убегаю, всё! Бегу, бегу!..

(Киссельринг убегает)

АНТОН
Какой кошмар… Я сам себя запутал…
И всех других… Куда деваться, право?..
Где выход из всего…

(С тоской)
                Войну бы, что ли…

(Близкий удар грома, такой, что всё трясётся и качается. Появляется Минорон)

МИНОРОН
Вот-вот, и дождь, проклятье!.. Ба, Гофмиллер!
Несокрушимый баловень судьбы!
Привет, мой друг. Весь полк уже гудит
О ваших приключениях любовных…

АНТОН
Вам что, пришла охота посмеяться?..
Не зная обстоятельств – разве можно…

МИНОРОН
(С досадой)

Да знаю я!.. Но всем не объяснишь…
А я… смеяться не большой охотник…
Мой тон игривый относился к грому,
Да и к дождю, который скоро хлынет…
К тому же вас развеселить хотелось,
Вы что-то чересчур меланхоличны,
А это вам, поверьте, не к лицу.
Так что же с вами?..

АНТОН
                Что тут, право, скажешь…

МИНОРОН
Скажите уж – возможно, полегчает…

АНТОН
(Пожимая плечами)

Коль времени не жаль… Непросто это…
Я лучше расскажу один свой сон…
Недавно как-то, мучаясь без сна,
Я, помню, усыпить себя пытался
Рассказами бессмертной Шахразады…
Я, лёжа, перелистывал с ленцой
Затрёпанную книжицу «Ночей»,
Себя не утруждая размышленьем…
И вдруг Востока каверзные сказки
Путём лукавым вывели меня
На повесть про хромого старика,
(Я, помню, вздрогнул, прочитав: «хромой»),
Про старика, что молит о спасенье
Прохожего;
                и юноша его –
Из жалости – берёт себе на плечи
И тащит на себе… (О, жалость, жалость!
Тяжёлый крест безвольных дураков!..)
А этот беззащитный старичок –
Злой дух, жестокий джин, посланец ада!
Едва взобравшись юноше на плечи,
Он тут же волосатыми ногами
Обвил, как цепью, шею добряка,
И больше не даёт ему покоя,
Нахлёстывает, гонит по пустыне,
Как глупого усталого осла…
И я уснул, и мне явился джин…
Глаза его наполнены слезами,
В них закипает горе и надежда,
Из них струится свет неистребимый
Неукротимой жажды доброты!
Нет силы воспротивиться ему,
Его глаза сжигают, пожирают!..
И просыпаюсь я в поту холодном –
Я узнаю мучителя в лицо!
Джин – Киссельринг!
И нету мне спасенья…

МИНОРОН
Да-а… Страшненькая сказка… Сон – не сон,
Я думаю, вы – человек хороший,
А это нелегко в любое время…
И вы напрасно мучите себя…

АНТОН
Душа горит!

МИНОРОН
                И пусть себе горит.
Такой уж, друг мой, у души обычай.
Леса горят не оттого, что плохи,
И не затем, чтоб обогреть кого-то,
А так себе,  горят в период летний
От пустяка – у них такой обычай…
Вам надо просто отдохнуть, отвлечься
От ваших нынешних переживаний.
Вот, кстати, есть прекрасная возможность!
Я слышал, что уходит на неделе
Ваш эскадрон на крупные манёвры.
К тому же есть возможность отличиться –
Эрцгерцог их почтит своим вниманьем,
А он, я слышал, скор на поощренья
Того, кто перед ним блеснуть сумеет.
Вот славный случай – так дерзайте ж, друг мой!

АНТОН
Не знаю, право – радоваться надо,
Иль огорчаться… Если эта новость
Верна, то… Отчего-то облегченье
Я чувствую, мне даже стыдно как-то
От этого нахлынувшего чувства…

МИНОРОН
И хорошо. Не мучайте себя.
Пускай душа немного охладиться…


(Сцена 13)

Сцена деревенской  свадьбы
(балетно-пантомимическая сцена)
Кортеж экипажей путешественников вынужден остановиться. Дорога перегорожена деревенской свадьбой. На улице накрыты

столы. Музыка, танцы. Выходят из карет, выгружают коляску, Антон  выносит Эдит  на руках, усаживает в кресло-коляску,  везёт

сам, не допуская слуг. Эдит радостно всплёскивает руками, о чём-то оживлённо говорит Антону и отцу. Мажорберг, под руку с

Илоной, оживлённо разговаривают. Путешественников встречают с восторгом, ведут к столу, как почётных гостей. Знакомят с

невестой и женихом и т.д. Усаживают за столы, на почётные места.
Разговоры, тосты, танцы.
Наступает время танца с невестой. Хозяева  предлагают танцевать кому-нибудь   из почётных гостей. Эдит уговаривает Антона,

даже настаивает, требует. («Сделайте это для меня и за меня…»)
Антон танцует – в танце он прекрасен. Эдит смотрит во все глаза. Подходит цыганка, предлагает Эдит гадание по руке. Гадает,

что-то говорит Эдит. Та слегка краснеет, смущена, бросает на Антона многозначительные радостные взгляды.
Танец заканчивается. Тишина. Антон, разгорячённый танцем, оставшись в центре круга, молча смотрит на Эдит. Эдит тоже не

спускает с него горящего взгляда. Звучат первые звуки вальса. Повинуясь внезапному порыву, Антон совершает, может быть,

лучший поступок в своей жизни. Он быстрым шагом подходит к Эдит, поднимает её с кресла и, держа на руках перед собой, не

давая касаться ногами пола, танцует с ней весь танец. Эдит целиком отдаётся этому кружению. Окончив танец, Антон опускает

её в кресло. Эдит тяжело дышит. На лице такое счастье, что она стыдливо прикрывает лицо рукой.
…………………………………………………………………..
Действие девятое
(У входа в дом  Киссельринга  появляется Антон
в парадном мундире, с букетом цветов в руках)
(Сцена 14)
(Возле дома Киссельринга)

АНТОН
Какое утро... Как же было славно
Лететь верхом по солнечному лугу
В фонтанах брызг искрящейся росы!
Лететь среди таких же юных, славных,
Знакомых милых лиц! И быть частицей
Чего-то  нескончаемо большого!
Вперёд, вперёд, товарищи и братья!
Как воздух свеж! Какая чистота,
Какая глубина в лазури неба!
Как ласков мир! Как молодость прекрасна!..
(прислушивается)
Вот музыка... Мелодия нежна.
И голос чист. Да это же Илона!
А это кто? Не верю – неужели
Эдит поёт? Вот весело щебечут
Прекрасные девичьи голоса...
Пойти скорей?.. И хочется, и страшно...
Куда ты мчишься, мой безумный конь,
Неосторожно пущенный на волю!..

(Мимо проходят запылённые, усталые Мажорберг и Минорон
замечают Антона)

МИНОРОН
Ба, он уж тут!

МАЖОРБЕРГ
                Вот это расторопность!
Мы все ещё не смыли конский пот
И благородный аромат конюшни,
А он уже, как королевский пудель,
Во всей красе – причёсан и надушен!

МИНОРОН
Удачи вам, Гофмиллер.

МАЖОРБЕРГ
                Да, удачи!
Вперёд, улан! Смелей!

АНТОН
                Идите к чёрту!
От вас смердит конюшней и навозом.
Нам, представителям Большого Света,
Негоже с вами рядом находиться...

МАЖОРБЕРГ
Вот это новость! Слышал, Минорон?

МИНОРОН
Да слышал я! Идёмте, друг, не станем
Компрометировать большого человека.
Он скоро на сараевских манёврах
Себе добудет славу и карьеру.

МАЖОРБЕРГ
Но всё ж позвольте мне его обнять,
Прижать его к расстроганному сердцу...

(Делает вид, что хочет обнять Антона)

АНТОН
Подите прочь, бродяга недостойный!

МИНОРОН
 (Приобнимает Мажорберга)
Пойдём, мой друг. Уйдёмте от греха,
Пока его баронство не взбесилось!

МАЖОРБЕРГ
Пойдём, пойдём. Беду не будем кликать.
А то мне страшно...
(Удаляются. Перед тем, как скрыться)
                Но учти, приятель:
С тебя сегодня королевский ужин!
(Хихикает и исчезает)

АНТОН
(Задумчиво)
Куда ты мчишься, мой свободный конь?
Чем ты влеком?
Капризом?
Провиденьем?
Куда ты увлекаешь седока,
К какой судьбе, к какому горизонту?
Повсюду человеческие лица
Мелькают, и уносятся назад –
Что нам они? И кто они для нас –
Живые существа? Виденья бреда?..

(Пауза. У входа появляется Киссельринг,
нетерпеливо озирается)

Пойду... меня уже, похоже, ждут...
Куда ты мчишься, мой безумный конь?

(Раскланивается с Киссельрингом.
Тот поспешно подходит к Антону)

КИССЕЛЬРИНГ
Не знаю что и думать... Боже мой,
Да я уже боюсь о чём-то думать!
Нам завтра отъезжать, но я не знаю,
Что происходит с девочкой моей...
То плачет, то смеётся без причины!
И всё – в себе! Не объяснит ни словом.
То радостно о чём-то напевает,
То вдруг замрёт, закрыв лицо руками,
И что-то шепчет... Боже, что мне делать?!

АНТОН
Да не волнуйтесь, я уже иду.
Мне кажется, она сегодня в духе.
По-моему, я даже слышал пенье…

КИССЕЛЬРИНГ
Идите же, мой друг! Идите к ней!
Кому-кому, а вам она расскажет...
Она лишь вам, похоже, доверяет.
А я её вдруг начал раздражать.
Ну да, ну да... Я сам себе порою
Кажусь докучным старым идиотом...
Простите мне... Я так её люблю...
(Почти плачет)
Я вас люблю... Я всех люблю на свете...
Идите же, мой друг, идите к ней...


(Сцена 15)
 (Комната Эдит. Девушка полулежит на диване, ноги накрыты пледом. Рядом Илона и две незнакомые девушки. Все весело

приветствуют Антона.)

ЭДИТ
А вот и вы… А мы тут веселились…
Я вас ждала… Илона, Марта, Долли,
Вы не обидитесь, коль я вас попрошу
Оставить нас на небольшое время?
Так – несколько минут… Потом мы вместе
Займёмся, может быть, игрою в карты,
И чем-нибудь ещё… А вы пока
Всё приготовьте. Мы совсем недолго.

(Девушки удаляются, переглядываясь и весело перешёптываясь)
Пауза.)

АНТОН
Ну, здравствуйте!..

ЭДИТ
                Нам надо объяснится…
(Официальным тоном)
Довольно много времени прошло
С тех пор, как вы, мой драгоценный друг,
Впервые появились в нашем доме…
(Чуть растерянно)
Мне кажется, что так и было вечно…
Что вы и я… Что долго мы знакомы…
Что вы ко мне… Что вы меня… О, Боже!
Не знаю, как сказать. Пылают щёки…
Мне кажется, что ваша доброта…
Что дружба ваша – более чем дружба…
О, что я говорю!.. Но как иначе?!
Зачем тогда вам появляться здесь
Так… извините, право – регулярно …
Так… ежедневно… Что-то я не то…
(Пауза. Потом, остро взглянув на Антона)
А правда – для чего?  Вы всё молчите,
А я себе бог весть чего такого
Насочиняла… Глупая девчонка!
(Пауза)
Ну не молчите, Боже, не молчите!

АНТОН
(Бормочет смущённо)
Не знаю, что сказать…

ЭДИТ
                Тогда молчите!
Не знаете – тогда не говорите!..
Ну, обругайте глупую девчонку!
Ну, рассердитесь!

(Пауза  Нежно)
                Глупый, глупый, глупый…
Не думайте, что я не понимаю…
(Пауза. Набравшись храбрости)
Вы любите меня?!
                Нет-нет! Молчите!
(Закрывает лицо руками)
Нет-нет, ответьте!
                Что же вы молчите?!
(Полушёпотом)
Вы любите меня?..

АНТОН
(С облегчением, с энтузиазмом, почти радостно)
                О, да! Конечно!

ЭДИТ
(Обрадовано-растерянно)
И я… И я! И я!
                С минутки первой…
Со звука первых слов. С прикосновенья!

АНТОН
(Слегка испуганно)
Но я имел ввиду… Но я хотел…

ЭДИТ
Не надо слов! Как хорошо на сердце!
(С ужасом смотрит на Антона)
Но, может быть, я поняла неверно,
Но, может быть, вы просто пошутили?

АНТОН
(Испуганно-растерянно)
Нет-нет! Ну что вы! Я не пошутил…

ЭДИТ
Ах, глупый, глупый… Подойдите ближе…
Ну, наклонитесь…

(Полушёпотом)
                Ближе, ближе, ближе…

(Обхватывает руками шею Антона, приникает губамим к его губам. Долгий поцелуй. Антон сначала боится к ней прикоснуться

руками, потом обнимает.
Через некоторое время Эдит слегка отталкивает его. Лицо её пылает. Закрывает лицо руками, тяжело дышит.)

Теперь идите!.. Приходите завтра!

(С жалобным стоном)
Нет-нет, не завтра… Я умру до завтра!
Скорее приходите!.. Нет, идите!..
Как, вы уже уходите?! Тогда
Меня уж поцелуйте на прощанье,
Хотя бы в лоб…
(Поцелуй)
                Хотя бы в щёку…
(Поцелуй. Шёпотом)
                Глупый…

(Поцелуй. И т.п.)
(Слегка отталкивает Антона. Отвернувшись)

Всё… Теперь идите…

(Антон быстро идёт к двери. Эдит резко оборачивается)

                Нет. Постойте!
(Антон останавливается, неохотно оборачивается)

Куда же вы идёте? Что я, право!..
Ведь девушки нас ждут в библиотеке –
Вы обещали нас развлечь сегодня.

АНТОН

Нет, извините, право, не могу –
Ведь я же только забежал проститься…

ЭДИТ

Вы словно бы бежите от меня!
Да так поспешно… Что я натворила?
Я провинилась? Что же – извините!
Я испугала вас своим порывом?
Ну, не бегите! Я умру до завта!
Поспешность ваша так меня пугает!

АНТОН

Ну что вы! Я клянусь вам… Просто время…

ЭДИТ
(Со слезами в голосе)
Ах, боже мой, какая же я дура!..

АНТОН

Ну что вы! Я клянусь вам, дорогая!
Я на секунду забежал проститься –
Мы через час уходим на манёвры,
И опоздать я не имею права.

ЭДИТ

Не верю, нет… Не верю я, не верю…
Манёвры эти… Я… Я вам противна?!
Скажите лучше всё! Скажите прямо…

АНТОН

Да нет же, Эдит! Вы мне не… нет!.. Что вы!
Вы дороги мне… Очень! Вы поверьте!
Да-да, конечно! Очень вы мне… очень!
(Делает шаг к двери)

ЭДИТ

Ну не спешите так! Я умоляю!
Ещё немного! Ну – одну минутку…

АНТОН

Ну не могу я! Не могу, поверьте!

ЭДИТ
(Поникая, потускневшим голосом)
Ну что же, коли так… Тогда идите.

(Антон делает шаг к двери. Эдит вскидывает голову, умоляюще)

Ну нет же, нет! Ну, это невозможно!
Вот так вот просто вы сейчас уйдёте?!..
Но раз уж вы уходите… Тогда
Меня уж поцелуйте на прощанье,
Хотя бы в лоб…

(Антон бросается к ней. Поцелуй.)

                Хотя бы в щёку…

(Поцелуй. Шёпотом)
                Глупый…
(Антон отрывается от неё. Опустив голову, поворачивается к двери)

Теперь идите… Всё…

АНТОН

                Бегу… Бегу!..
(Антон убегает)

(Сцена 16)
(Военный лагерь. Антон стоит  посередине большой офицерской палатки. Горит масляная лампа. На полу несколько листков

бумаги. Ещё несколько листков в руках Антона – это письма. Он их читает молча и, по-одному, роняет на пол. Звучит голос

Эдит, произносящий строки писем. В конце каждого письма голос становится всё тише, и одновременно с началом затихания

голоса, тот же голос начинает читать следующее письмо, так что затихающие окончания писем звучат одновременно с началом

следующего письма.)

ПИСЬМО 1

…Мне этот танец подарил химеру,
В твоих глазах я прочитала что-то…

Да ты ведь сам вселил в меня надежду,
Что мне уже недолго быть уродом,
Что стану я такой, как миллионы
Счастливцев, для которых невдомёк,
Что каждый шаг, свободный шаг по травам –
Высокое блаженство, милость Божья!..

Я поклялась себе хранить молчанье,
Пока не стану просто человеком –
Обыкновенной женщиной здоровой
(Затихая постепенно)
И, может быть, достойною тебя…
Достойною Тебя, о, мой Любимый!..
(Всё тише и тише)
И, может быть, достойною тебя…
Достойною Тебя, о, мой Любимый!..
Достойною Тебя, о, мой Любимый!..
…О, мой Любимый!..

ПИСЬМО 2

Письмо, что, может быть, читаешь ты –
Не первое, написанное мною…
Их было шесть. Я их рвала на клочья.
Я в них свою тоску боялась выдать…
Да что – тоска!
Пустое суесловье!
Я в них свою любовь боялась выдать!..
Ты приходил, приветливый, весёлый,
Смотрел спокойно, не подозревая,
Какие чувства мне терзают сердце…
И, чтобы скрыть их, я рукам велела
Лежать спокойно, а глазам – смеяться,
(Затихая постепенно)
А их огню – притухнуть равнодушно,
А языку – твердить слова насмешки…
(Всё тише и тише)
А языку – твердить слова насмешки…
…Твердить слова насмешки…

ПИСЬМО 3

Я всё пишу, пишу…
Но нет ответа…
А впрочем – есть. Причём, довольно ясный:
МОЛЧАНИЕ…
                Я это заслужила…
Но, боже мой, я умоляю: сжалься!
Ну не молчи, подай хотя бы голос.
Хотя бы голос… И хотя бы встреча…
Ещё один хотя бы разговор…
Один разок взглянуть в твои глаза…
О, ты не дашь прочесть в них отвращенье!
О, ты не любишь… Не люби, не надо!
Но дай возможность мне любить тебя,
Не откажи хотя бы в этом праве…
Я не смогу ни думать, ни дышать,
(Затихая постепенно)
Пока в глазах твоих не прочитаю,
Что ты простил меня – мне не по силам…
Я не смогу… Я не желаю жить…
(Всё тише и тише)
                …Мне не по силам…
Я не смогу…
Я не смогу… Я не желаю жить…

ПИСЬМО 4

…Теперь ты знаешь то, о чём, возможно,
Ты не узнал бы ни за что на свете,
Пока ко мне здоровье не вернулось…
Ты знаешь для чего и для кого
Я так безумно жажду исцеленья.
О, есть один единственный на свете!
Ты! Только ты! И только для тебя!..
Пожалуйста, любимый, не пугайся!
Прости мне эту жалкую любовь.
Назойливой однажды оказавшись –
Не стану больше я тебя тревожить.
Противная самой себе калека,
Клянусь, не будет больше докучать,
Пытаться удержать тебя…
                О, Боже!
Прошу тебя, любимый, умоляю –
Ты только не страшись моей любви!
Хочу я одного – с надеждой ждать,
(Затихая постепенно)
Что надо мною сжалится Господь
И, может быть, пошлёт мне исцеленье…
(Всё тише и тише)
И, может быть, пошлёт мне исцеленье…
…Пошлёт мне исцеленье…

ПИСЬМО 5

Возможно, я сейчас себе ищу
Какое-то простое оправданье…
Но нетерпенье! Жажда быть здоровой!
Восторг от пробудившейся надежды!..
Да что – надежды, настоящей веры!
Мне вдруг на самом деле показалось,
Поверилось, что я уже другая!
Я – новая! Исцелена! Любима!…
О, боже мой…
                Неужто ты не можешь
Понять такую истину простую,
Что если год за годом, днём и ночью
Ты в сердце лишь одну мечту лелеешь,
(Затихая постепенно)
То в трудный миг душевного смятенья
Мечта способна показаться явью?..
(Всё тише и тише)
Мечта способна показаться явью…
…Показаться явью…

ПИСЬМО 6

…Но танец… Я была потрясена…
Какая восхитительная сказка  –
Тот вальс, который ты мне подарил!
И я забыла, кто же я такая –
Несчастная и жалкая калека,
Урод, парализованная тварь!
Могу ли я не быть кому-то в тягость?
Имею ли я право полюбить,
Не говоря о том, чтоб быть любимой?
Жизнь словно вопиёт: долой уродов,
Неловких, отвратительных зверушек!
Пусть уползают в тёмные углы,
Не оскорбляют зрение и слух,
Не отравляют жизнь здоровым людям
Бессмысленным своим существованьем…
О, да, я это очень понимаю!
(Затихая постепенно)
Я это знаю… Оттого и гибну…
(Всё тише и тише)
Я это знаю… Оттого и гибну…
  …Оттого и гибну…


ПИСЬМО 7

                …Поверь, любимый, от одной лишь мысли
О том, что я избавилась навеки
От своего ужасного увечья,
Я на мгновенье потеряла разум.
В восторге обезумевшему сердцу
Дала непозволительную волю
Лишь от того, что более терпенья
Мне не хватило оставаться этим
Убогим и отверженным уродом…
Пойми, я так тоскую о тебе!
Пойми,
            пойми,
                пойми…
(Долгая тишина. Кажется, что воет ветер. Или это музыка, страшная и всепроникающая? Входит полковник. Антон роняет

последний листок.
 Встаёт. Приветствия и т.д.)

ПОЛКОВНИК
Я, лейтенант, не стал вас вызывать,
Поскольку разговор у нас приватный,
И к службе не имеет отношенья…
Хотя, конечно, если бы не служба,
То не было б нужды и в разговоре…

АНТОН
(Встаёт)
Я весь вниманье, господин полковник.

ПОЛКОВНИК
Давайте сядем… Разговор недолог…
Что это за бумажки тут повсюду?

АНТОН
Так… пустяки… Я приберу немедля.

ПОЛКОВНИК
Давайте сядем… Вот уже два раза,
Противореча собственным привычкам,
Я предлагал вам отпуск на неделю,
Хотя сейчас, в преддверии манёвров,
Всё это для меня совсем непросто…

АНТОН
(Краснея)
Я не могу товарищей покинуть…

ПОЛКОВНИК
Дослушайте… Не знаю, в чём там дело…
Но вот барон (он мой товарищ давний
По молодым годам совместной службы)
Прислал письмо – почти что умоляет
Вас отпустить хотя бы на неделю…
Я не могу заставить вас поехать,
Но мне сдаётся: там неладно что-то –
Сам тон письма необъяснимо странен,
Не свойственен отважному вояке,
Весёлому и доброму повесе,
Каким его я знал… И я считаю,
Что, видно, вы нужны там не на шутку…
Решайте. На неделю – уж не выйдет.
И так сегодня крайняя возможность,
И то – денька на три, никак не больше.
На днях уже в Сараево прибудет
Эрцгерцог со своей военной свитой,
И сразу же – манёвры. Уж тогда-то
Об отпусках не может быть и речи.

АНТОН
Вы правы, да… Так точно… Я поеду.
И так я слишком долго колебался…
Да что сказать! Я просто перетрусил.
Благодарю вас, господин полковник!
И  я немедля… Разрешите убыть?

ПОЛКОВНИК
(Поднимаясь)
И приберите… письма – неудобно!

(Сцена 17)

(Темнота. Гул голосов.Издалека, с разных сторон доносится музыка. Военный марш с одной стороны, и похоронный марш

Шопена – с другой. То одна, то другая музыка перекрывают друг друга, постепенно становясь громче. Начинает рассветать,

едва проглядывают неясные очертания башни).

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС

Смотрите, смотрите! Вы видите?

1 МУЖСКОЙ ГОЛОС

Да она с ума сошла…

2 МУЖСКОЙ ГОЛОС

Она же сейчас упадёт!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
(Возбуждённо, визгливо)

Боже! Она падает, падает!

(Женский визг. Во мгле проносится сверху вниз что-то светлое. Глухой удар. Постепенно собирается толпа. Сверху, кружась,

падают листки бумаги. Музыка всё громче, так же перемежаясь – марши военные и Шопен, но теперь с преобладанием

Шопена. Одновременно с нарастанием музыки светает. Хмурые, унылые и равнодушные полицейские неторопливо

огораживают лентой место, где бесформенной грудой лежит человеческое тело. Толпа расступается. Вбегает Антон. С ужасом

смотрит на происходящее, хватается за голову. Музыка гремит. Занавес.)

(Сцена 18)

Пантомимическое или балетное изображение войны. Белые и серые  человеческие муки. Извивающиеся девушки в цветах огня

изображают пламя. Женщины в чёрном, с огромными бессмысленными, слепыми глазами, размахивающие чёрными косами,

изображают смерть, выкашивающую всё подряд без разбора, и т.д.(Сцена 19)
(Холодный ветер. Городское кладбище. Антон подходит к могиле Эдит.  Неподалёку сгорбленная фигура человека с костылями.

Это Минорон, но Антон не узнаёт его. Долго в полной тишине оба понуро стоят возле разных могил.)

МИНОРОН

Глазам не верю – это вы, Гофмиллер?

АНТОН

Глазам не верю – вы ли, Минорон?!
Я вас с трудом узнал – что это с вами?

МИНОРОН

Со мною то же, что и с целым миром –
Я искалечен… А точнее – мы…
И я, и мир… Но вы-то как, мой друг?

АНТОН

Постойте,  Минорон… Позвольте – я…

(Делает шаг к Минорону. Обнимаются. Сдерживают слёзы. Пауза)

МИНОРОН

И вы, Антон, я вижу, уж не прежний –
Весёлый и застенчивый мальчишка.
О, да – я много слышал на войне
О подвигах лихого капитана,
Бесстрашного воздушного бойца,
И часто думал, уж не мой ли друг
С коня – да на крыло аэроплана!
Нет – думал я – такого не бывает.
И вот теперь, по вашим орденам,
Я вижу – это точно были вы.
Какой же дьявол вас занёс на небо?

АНТОН

Война, война… Когда-нибудь потом
Мы, может быть, поговорим об этом…
Но – что вы здесь? В таком печальном месте?

МИНОРОН

Ну, место не печальнее других.
И нынче где ж друзьям ещё встречаться?
Вот  – вы и я – пришли проведать друга
И встретились друг с другом… Не смешно…

АНТОН

Проведать друга? Это вы о чём?

МИНОРОН

Вы что, Антон?  Я думал, что и вы
Пришли, как я, проведать Мажорберга…

АНТОН

Проведать Мажорберга!? Он погиб?!
Ах, Боже мой, а я не знал об этом!
Но как? И где? Когда? В каком бою?

МИНОРОН

В бою? Да нет же – он не воевал.
Здесь нет могил погибших на войне.
Он не прошёл, как мы, кругами ада,
Он не дышал, как мы, окопным смрадом,
Вшей не кормил, не убивал людей…
Счастливчик Мажорберг! Не раз в окопах
Я – не стыжусь – завидовал ему…

АНТОН

Но как же он погиб?!



МИНОРОН

                Погиб – как жил…
Весёлым и беспечным!.. И улыбку
Его – похоронили вместе с ним…
Они в гробу так вместе и лежали –
Он сам в мундире – и его улыбка…
(Плачет)
Счастливчик Мажорберг!

АНТОН

                Так как же вышло?..

МИНОРОН
(Успокаиваясь, вытирая слёзы)

А вышло так, что в тот июньский день,
Когда студент какой-то сумасшедший
В Сараево эрцгерцога прихлопнул,
Другой студент (будь прокляты студенты!)6
Влепил под сердце пулю Мажорбергу…
Какая-то нелепая дуэль –
Не знаю точно, что меж ними было…

(Пауза. Антон качает головой, Минорон вздыхает)

Я помню, дней за двадцать до войны
Был разговор… Я помню – Франц не верил,
Что эта бойня может разразиться.
Он говорил: «Немыслима война
Среди цивилизованных народов».
Ну что ж… По отношению к себе
Он умудрился оказаться правым,
Он этой адской бойни не увидел…
Счастливец Мажорберг!

(Оборачивается к могиле)

                Привет, приятель!
(Пауза)

А вы, Антон, зачем тогда пришли
К нам, мертвецам?..

АНТОН
                Вы странно говорите…
Но я пришёл… Да что уж тут скрывать –
Раскаянье за старые поступки,
За преступленья юности моей,
За подлое, бессмысленное зло,
Рождённое из «добрых» побуждений,
Меня толкает к сумрачным могилам…

МИНОРОН

Я что-то вас не очень понимаю…

АНТОН

Добро не может оставаться слабым,
Не обратившись неизбежно в зло…

МИНОРОН

Я вижу, здесь могила Киссельринга…
Я что-то слышал… Боже, как давно!
Всё это было – словно в прошлом веке!
Расскажете?

АНТОН

                Пожалуй, расскажу…
Давайте сядем. Постараюсь кратко…

 МИНОРОН

Давайте сядем. Некуда спешить –
Мы не видались два тысячелетья…

 АНТОН

Я ведь не знал, что умер Киссельринг,
Сюда пришёл я не к его могиле,
А к незабвенной дочери его,
Чья смерть существование моё
Покрыла несмываемым позором…

МИНОРОН

Как вы сказали? К дочери? Эдит?
Она погибла, умерла?.. Не слышал…
Когда же?

АНТОН

                За неделю до войны…

МИНОРОН

Счастливица…  Бывает же везенье…

АНТОН

Не знаю, надо ль ворошить былое…
Теперь я знаю: взявшись добрым быть,
На слабости утрачиваешь право.

МИНОРОН
(Не слушая)

Вот так исчезнуть!.. Ничего не зная
О море бед, и о потоках крови!..

АНТОН

Притормозив добро на полдороге,
Ты совершаешь худшее из зол.
Вся сила зла – в безволии добра,
И зло творит не кучка негодяев…

МИНОРОН
(Не слушая)

Ты знаешь – ведь они ушли ЖИВЫМИ!
А мы навеки стали мертвецами…

АНТОН

…А мы, вполне «порядочные» люди –
Немного поленившись, отвернувшись,
Позволив незначительную слабость,
Казалось бы, простительную глупость…

МИНОРОН
(Не слушая)

Счастливчики! Они и не узнали,
Во что мы превратились в этой бойне!..

АНТОН

Берёшься добрым быть – так стань железным!..

МИНОРОН
(Долго смотрит на Антона, пытаясь понять. Кивает несколько раз)

Да-да, я это очень понимаю…
Я сам немало размышлял над этим…
Я убивал – и знал: они невинны…
Такие же, как я, простые люди
В тисках неодолимых обстоятельств!
И чтобы оправдать себя немного,
Я сам лелеял ненависть в себе,
Я взращивал её в себе, как овощ!
Да-да, я очень, очень понимаю.
Вам тяжело? Не стоит говорить…

АНТОН
(Не слушая)

Я возомнил, что я творю добро…
О, как порой я нравился себе!
Куда тебе – добрейший из людей,
Достойный благодарного восторга
Всей этой массы мелких человечков!

МИНОРОН
(Не слушая. Со слезами.)

Вы видели бы маму Мажорберга!
Какие-то невиданные слёзы –
Кипят в глазах, на щёки не стекая!
А я…

АНТОН
(Кивает несколько раз)
         
         И вот, как будто между прочим,
Забыл – (пустяк!) – исполнить обещанье!
Подумаешь, какая мелочишка!

МИНОРОН

И всё-таки – теперь он был бы прав!
При современных способах убийства
Безумна и бессмысленна война
Среди цивилизованных народов!
Ведь пулемёты…
(Умолкает, с удивлением глядя на Антона и прислушиваясь)

АНТОН
…Я же просто струсил!
Невыносимый груз чужого горя
Мою, казалось, убивает душу…
О, состраданье – это меч опасный!
Безжалостный и обоюдоострый…
Но есть всему простое объясненье –
Душонка оказалась мелковата…
А где же доктор Кондор? Ты не знаешь?

МИНОРОН
(Долго смотрит на Антона, пытаясь
вникнуть в его слова. Равнодушно)

А, Кондор! Нет, не знаю. Не волнуйся –
И у него, конечно, есть могилка…
Счастливчики…

(Постепенно, шаг за шагом, удаляются друг от друга, расходятся в противоположные стороны)

АНТОН

Как странно мир устроен…
Я смерть искал, и что же? Стал героем
В больных глазах свихнувшегося мира…

МИНОРОН

…Среди цивилизованных народов
В наш грозный век немыслима война…

АНТОН

Всем сердцем я хотел творить добро,
И что же? Стал отъявленным злодеем.
И вот ещё что странно… Сколько жизней
Унёс мой этот «героизм» военный,
А я и не взволнован даже этим…

МИНОРОН
(Поднимает палец вверх)

Среди цивилизованных народов
Немыслима, немыслима война!

АНТОН

…А смерть вот этой девочки невинной
Плитой могильной придавила душу…
Но кто же мы? Но кто же я, скажите!
И что оно такое – ЧЕЛОВЕК?
Утратившая разум обезьяна,
Сошедшая с ума, отведав крови?
(Смотрит на Минорона)
Среди цивилизованных народов?..
Да где ж народы эти обитают?
Где их найти – венец цивилизаций?

МИНОРОН

Счастливчики! Они ушли живыми!
А мы… А мы… Мертвее не бывает!
Мы мертвецы, нас убивать не нужно!
Зачем же нам война?

АНТОН
Ну, может, верно…
(Испуганно)
Но боже, боже, боже, что я вижу!
 
(Сцена 20)

(Сутулясь, усталой шаркающей походкой мимо идёт Киссельринг,
укутанный в какое-то тряпьё. В отдалении, следом за ним, хромая, слуга Йозеф
катит коляску на которой сидит, укутавшись пледом, Эдит. Антон бросается к Киссельрингу)

Постойте же, постойте, ради бога!

(Хватает прохожего за плечо, разворачивает к себе. Но это совсем другой человек. Антон отшатывается. Где-то далеко,

медленно нарастая, начинает звучать бодрая музыка)

О, боже мой, глазам своим не верю!

(Бросается к коляске, хватает за плечо Йозефа)

Неужто же возможно!

(Это тоже совсем другие люди. Они оборачиваются к Антону и молча смотрят на него с равнодушными, словно мёртвыми,

лицами)

Нет. Простите…

МИНОРОН
(Кричит с видом сумасшедшего)

Немыслима, немыслима война
Среди цивилизованных народов!

(Антон закрывает лицо руками, стоит пошатываясь. Потом открывает лицо, озирается. Всё вокруг заполняется людьми-

калеками, в разные стороны проходят хромые, одноногие на костылях, калеки везут на колясках других калек, и т.п. Бодрая

музыка звучит всё громче. Это Schwarzbraun ist die Haselnust7)

<Конец. Занавес>

               
1 Оптом
2 Шенкель - Обращенная к лошади часть ноги всадника от колена до щиколотки, служащая для управления лошадью.

3 Моветон – дурной тон (франц.)
4 Пуэнт донёр – дело чести (франц)
5 волей или неволей–вина моя ( лат)
6 Франц Фердинанд был убит в городе Сараево гимназистом Гаврило Принципом 28 июня 1914.
7 «Коричневый лесной орех»
---------------