Последний, но первый

     ПОСЛЕДНИЙ, НО ПЕРВЫЙ


С картины смотрит на меня сурово,
Последний царь Империи великой.
С осанкой статной ,в праздничном мундире,
Стоит, задумался он одиноко.

Наверно думает он, о судьбе России,
О том ,как предали его и расстреляли,
Как всю семью, тобольские подвалы,
Холодными ночами истязали.

О том, как пьяные матросы и босота,
Палаты царские грабили ,крушили.
Как в Смольном заседали идиоты,
Что судьбы родины его  вершили.

И как Советы взяли управление,
Резню устроив своего народа,
Как погибали на полях сражений,
Белогвардейцы, генералы-патриоты.

Как истребляли фабрикантов,
Князей, дворян и прочий люд.
И как пришла  незваная  Антанта,
Себе кусочек от России отщипнуть.

Под сабель звон и рокот пулеметов,
Шли брат на брата, сын шел на отца.
Идея красная так сильно захлестнула,
Что бойне этой не было конца.

Работал смерти маховик  исправно,
Как молох перемалывал народ.
Вот и крестьян зажиточных скрутили,
Пришел за ними бедными черед.

ГУЛАГ рассчитан был на миллионы,
“врагов народа” перерабатывал на фарш,
Потоком шли интеллигенты и поэты,
Врачи, учителя-то был шабаш.

Фашизм еще добавил миллионы,
К тем жертвам , увеличив урожай.
И в наши дни, мы потихоньку вымираем,
На радость нашей власти дорогой.


В лесах тобольских, в ночь глухую,
Ревком исполнил приговор,
Стреляли впрочем ,по России,
А Император первым был.







.