Тайсон

В лютый холод, (где-то, минус тридцать),
Я на Птичьем рынке, на бегу,
Лишь взглянув, сумела удивиться:
Он стоял, дрожащий, на снегу...

Его шерсть короткая такая,
Что спасти и летом не могла б,
Дыбом поднялась, не согревая,
И от холки Он дрожал до лап...

Странная, какая-то, старушка
Предложила горсть мясных костей.
И Его внезапная «пирушка»,
Вмиг, уже была в руке моей...

Как она сумела нас оставить
Друг напротив друга? Только Он
Взглядом продолжал меня буравить...
Всё происходило, будто сон...

Мы пошли к моей машине, рядом.
Бросила постилку для Него.
Сел в машину, будто, так и надо.
И спокойно было оттого.

Я вошла домой. Встречали дети.
«Мам, он злой, на вид, как крокодил...»
Страх к себе, конечно, Он заметил.
Но ничем его не подтвердил.

Дважды не «на жизнь» - «на смерть» мы бились.
Знала я, что победить должна.
И за мной, с победой,  закрепилось,
Что навек Хозяйка - Я. Одна.

Он с детьми был терпелив и ласков.
Им прощал любой, к себе, каприз.
Он для них был не собакой, сказкой...
Чёрный неожиданный сюрприз...

Он умел катать детей на лыжах.
В шлейке снегоход мог обогнать...
И других детей восторг на лицах
Долго  они будут вспоминать...

Он всегда был рядом. И однажды,
Когда, вдруг уехать мне пришлось,
Без еды, томимый грустью, жаждой,
Ждал меня. Не глядя и на кость...

В вечер тот я поздно позвонила.
Трубку к Его уху поднесли...
Я сказала: «Не скучай, мой милый,
Быстро пробегут разлуки дни!»

Он стал есть, сошёл с моей постели,
Где, на покрывале, грозно лёг.
Как ему убраться не велели,
Он не слушал. Её мне стерёг.

Никогда не смел обидеть слабых.
Равных тоже Он не замечал.
Выбирал для боя только храбрых.
И ни разу сам не подкачал.

В шрамах весь: от головы до пяток,
Он мне говорил: «Я всех смелей!
В битве за тебя - да хоть  десяток -
С лёгкостью порву! Я всех сильней!»

Как-то, дома, я права забыла.
Выехав в аптеку поздно, в ночь.
И ГАИ меня остановила.
Помню, Он забавно смог помочь...)

«Выходите. Едем в отделенье.
Нужно Вашу личность нам узнать.»
Спорить глупо. И, без сожаленья,
Я пошла багажник открывать.

Вышел Тайсон. Грозно принял «стойку».
Он совсем не лаял. Не рычал.
«Ласковым» окинул взглядом тройку -
Каждый из ментов, вдруг, замолчал...

«Ладно, - порешили: - Просим больше
Документы Вас не забывать!»
В эту ночь мы с Ним гуляли дольше.
И смеялись... Не хотелось спать...

Помню, когда я рыдала жутко,
Вляпавшись в семейный вал проблем,
Он провёл со мной, почти что сутки,
Утешая вздохом, тих и нем.

На колени положив мне морду,
Только взглядом, говорил: «Смотри!
Оставайся смелой, сильной, гордой!
Хватит и Моей  тебе любви!»

Но, однажды,  проверяя шрамы,
От последствий, как обычно, драк,
Доктор сухо мне сказал и прямо:
«Две недели. Всё, ребятки. Рак.»

Не поверив, накупив лекарства,
Я Его «колола» день за днём.
Но болезни жуткое  коварство
Отнимало всё, что было в Нём...

...В вечер тот, на даче, у машины,
На бетонном лёжа с Ним полу,
Смерть взяла вторую половину...
...И оставила меня одну...

Он ушёл достойно, как мужчина.
Я шептала вслед Ему слова...
Жуткая и странная картина:
Спящий пёс. На лапах голова.

До утра оставшись с Ним, страдая,
Я никак поверить не могла,
Что мой Друг в пути к воротам рая...
Я ничем Ему не помогла...

Рыли яму. И бросали лапник.
Ни постилке рядом - «спящий пёс».
И дождя, на солнце, с неба капли.
Будто слёзы. А мой Друг - замёрз...

Я Ему трепала нежно уши.
И ошейник положила с Ним.
Мне казалось, что ещё Он слушал,
И что слышал, как Он мной любим.

...................

Если что и жалко мне на даче,
И о чём грущу, порой, всерьёз...
Вспоминая ночью, тихо плачу:
Без присмотра, там лежит мой Пёс...



Тайсон умер 30.09.2005