Юшка. Глава 7

Юшка. Глава 7.

                Начало: http://www.stihi.ru/2013/11/09/8650

     Первое дыхание  вселенской катастрофы, имя которой – Гражданская война, достигли Крестовоздвиженского в погожий сентябрьский денёк, когда село праздновало своё «тезоименство» - в день Воздвиженья Животворящего Креста Господня.
     Отложив все свои бытейные дела-заботы, заранее намывшись в банях, с раннего-раннего утра жители села собирались на службу торжественную в храм. Где-нигде, в окошках попыхивали керосиновые лампы, под свет которых селяне вынимали из сундуков заветные наряды, отложенные для престольных праздников. В некоторых окнах мелькали отсветы лампад и тени рук, кладущих на чело, живот и плечи крестное знамение... И все знали, что в доме сем богомольцы торопятся испросить у Господа прощения...
     Вспоминая о царе Константине и царице Елене, большинство беспомощных и беззащитных, молились о победе над «смутным змием», вторгшимся на просторы российские вместе с новым, двадцатым веком. Не понимая, по собственному скудоумию и неграмотности, событий, происходящих в стране, опираясь только на молву и народные приметы, люди ждали... ждали большой беды...

     Кричали их душеньки от страха и неизвестности... Молились они одному... Спасителю и Заступнику... И матушке Его – Пресвятой Богородице, которая, по мнению обывателей, «глядела на Крестовоздвиженское из, не столь далёкого, Дивеевского монастыря, а  преподобный батюшка Серафим  грозил оттудова пальчиком, и усмирял змей, коим в этот день суждено было прятаться от глаза православного в щелки да норки...»

     Гутарили старики, что на Воздвиженье и «первые заморозки могут прихватить нерадивых и грешных за босые пятки, и змей подколодных вгонят в такую дрожь, что они и на дорогах будут подыхать смертью лютой за Евин грех и «адман» Адама...» Однако, такого не приключилось. Короткие и добрые дожди сменялись жаркими погожими деньками, совсем летними. Ребятня, не глядючи на угрожающие посылы взрослых, тайком купалась в речке.

     Каждое утро разомлевшая, вспотевшая от сырости, земля выдыхала густые туманы. Не холодны были они, не «теплохладны»... Как грешник, пришедший в храм, дабы поглазеть на то, сколько народу пришло, да кто, сколько свечек поставит...
     И радостно было сельчанам от того, что пошла добрая отава по сенокосам... Да такая, что впору её было косить к Покрову... Но каким он будет? Нежным или снежным?!
     Ворчали старики: «Небо с землёй перевернулись. Невидаль – такая теплынь... Не к добру это...»
     Тут ещё «полоумные» коровы телиться стали... Ни к селу, ни к городу... Осенью!!! От, дуры-то, по двойне телят несли, что тоже не считалось хорошей приметой.
     Терпение людское окончательно лопнуло, когда Фроська, Федьки Косого жена,  нищета из нищих да «кликуша», тройню принесла на Успение...
     Ох-ох-ох,, били бабки-богомолки лбы о полы церковные, дабы отвести беду... Балакали: «Один из тройни, точно – «антихристово отродье». Все знаки, земные и небесные, на то указывают...

     В жутких сомнениях и неведении готовилось село встречать своё столетие... Благолепно выходили храм ко сему дню, прибрали улицы... Не поскупились даже на свежую солому поверх трухлявой на крышах... А те, кто побогаче, даже ставенки и палисады жидкой краской, за дешёвку, облагородили...
     А то...!!! Много «чириков-дармоедов уездных обещалось на вековое празднование прибыть на вековой юбилей... А то... и «сам»... из «самоёй Самары» нагрянет...»
                *     *     *
     Тонюсенькая, малиновая ниточка зари пробивалась скозь молоко тумана, когда Юшка «восстал ото сна и должную, угодную Господу молитву», немощным своим языком вымолвил у тусклой лампады...
     Открыв дверь сторожки, божий человек поёжился от сумной прохлады, и шагнул в тающую тьму. Обошёл Юшка храм вокруг, остановился. Задрал голову вверх, глядючи на алеющие кресты, и шепнул: «Го-о-ос-споди... Ми-и-ло-о-тив бу-у-ди нам, гр-р-е-шным...»

     Заря, как будто предвещая недоброе, потянулась с востока на юг кроваво-синеватым языком... Перекрестился Юшка, что-то пробормотал, открыл ворота и начал собирать с дорожки первые листья, безвременно покинувшие древесные кроны...

     Вскоре явился батюшка Филарет. За ним потянулась «челядь церковная»: диакон да звонарь, свечная лавочница, певчие да уборщицы, да самые ранние богомольцы...

     «До-о-о-о-о-о-о-о-о-н-н-ннн!» - первый удар колокола заикнулся, как убогий Юшка, призывая, бредущих в тумане, православных, к молитве...
     Ёкнул колокол так, что стряхнул-вытряхнул из самого тумана такую влагу, от которой, казалось, вся одёжка начала вымокать не снаружи, а изнутри...

     Дожидаться «дорогих гостей» из уезда и губернии строгий батюшка Филарет не стал. Время – ко времени... А кто в постелях посапывать любитель – тому батюшка быстро место определит: либо поругает отечески, либо епитимью наложит... А самым рьяным – в ухо даст так, что и «пудова гиря ваткой покажется»... Строг батюшка, но справедлив... Всякую ересь, безделие и отговорки терпеть не мог... А труженников любил!!! Бывалочи, Фрола-кузнеца, восьмидетного матершинника, поперёд местного купца, Ивана Ильича, на исповедь и причастие ставил. В укор зажиточным и «в урок» всем православным...
                *     *     *
     В этот день многим казалось, что туман смешал землю и небо, дабы сохранить все тайные помыслы простых людей, родившиеся в смутных снах и трудном пробужении...

     Волга, как баба-перестарок, родившая туман, как долгожданного «последышка», начала съедать да впитывать его, вдруг, испугалась... огласившись зычным пароходным гудком...

     Перебивая церковное славословие, по храму прокатился недовольный гул: «Начальничество уездное, да губернское понаехало... На всех парах... Губернским-то, икры да осетринки хватит под «запасную, нижегородскую, ярмарошную водочку от Ивана Ильича... А уездные-то, клещи-паразиты, всё из «амбарьев-сусекив» повычищут-повыметут, аки татарьё... Ни пшенички, ни стопарика бражки не оставаят...»

     Однако, ошиблись крестьяне, богатые да зажиточные, голоштанники да приблудные, вроде Юшки... Совсем нежданный пароход пристал к малой сельской пристани...
                *     *     *
     Из синеющей зыби тумана, вверх по яровитому склону, потянулись серые, незнакомые тени... Со знаменем, а не с хоругвями, что ввергло любопытствующих в оторопь...
     Дёрнулся нетерпеливый народец из храма, не ожидая окончания литургии, не обращая внимания на грозный оклик Филарета... Все, маловерные, потянулись к берегу...

     Молча, похрустывая речным песком, сапогами да ботинками в обёртках, поднималось, снизу-вверх, невиданное племя...
    
     Мне, как учителю, вспомнились тогда слова Александра Сергеевича Пушкина о тридцати трёх богатырях, выходящих из моря, во главе с дядькой Черномором...

     Только не блистали на них золотые доспехи, не отливали серебром прочные шелома, не блистали в свете утренней зари острия копий... И «дядька Черномор» не был бородат и могуч... И не был он обряжен в златую кольчужицу...

     Шёл впереди строя плюгавенький, лысенький мужичонка, обряженный в кожанку, перепоясанную офицерской портупеей... В доказательство его «дядько-черноморской значимости», ярко светился у него на груди малиново-красный бант, а по левому боку болтался громадный «маузер» в громадной кобуре...

     За ним, как былинные герои, шли воины, не с копьями, а с винтовочками мосинскими, да с примкнутыми штыками булатными... В зелёных гимнастёрках с красными отметинами на груди, и... в шеломах ли?... Кто-то, откудова-то знаючи, ответил на ухмылку в толпе: «Эт-те, не шапки... Эт-те – «будённовки»... «Красные» пришли!!! Вишь, каков стяг-то? Как зорька сёднишна...»
               
     «Красные» вошли в село тихо, никого не трогая и не обижая... Узнали, к чему такое скопление народу у пристани и храма... Лысенький владелец «маузера», оставив оружие у адьютанта, вошёл в храм с двумя в гражданской одёже и простоволосой бабой, так же ряженой в кожанку, но с «револьвертом».
     Филарет попробовал возмутиться за то, что службу прервали, но... Баба энта... Вытащила «револьверт», да пальнула...прямо в купол, рявкнув, мужицким гласом, что, дескать, через час перед храмом состоится «первый революцьённый митинх»...
                *     *     *
     Стоя на окраешке смущённой  толпы, Юшка подумал: «Во-о-т... Сперва проверка пришла... Чтобы оказии никакой не вышло... А там... Глядишь, и сам... Ленин... Сойдёт с парахода... И начнёт раздавать... Землю... Волю и... свободу...»
(23 ноября 2013 г. 20.47)

                Юшка. Глава 8: http://www.stihi.ru/2013/11/24/38