безбилетник

«Понимаете, вам туда нельзя, – уже десять минут терпеливо уговаривал меня усатый  пограничник, – у вас есть билет в прицепной вагон, есть места и поезд идёт по расписанию, но у вас нет цели. С какой целью вы едете туда?».

«У меня есть цель, я могу её объяснить. Сколько у меня на это есть времени?»,– мямлил я, боясь не уложиться или в спешке упустить нечто важное.

«Пока поезд не отправился, можете говорить», – разрешил офицер, глядя поверх меня.
Я стал объяснять.

Понимаете, 140 лет над нашим городком непрерывно идут поезда, грохоча по железнодорожной насыпи.

Из-за высокой насыпи звук поездов обрушивается на город сверху и далеко слышен в болотистом полесье.

Имея навык, можно отличить по звуку пассажирский от товарняка – гружёного или порожнего.

Сколько себя помню, столько слышу звук проходящего поезда, гудок локомотива.

Как только стал мало-мало соображать, помню ещё:  страна что-то строит и куда-то идёт.

Тридцать лет назад страна строила коммунизм. Я соображал, по каким признакам мы узнаем, что коммунизм наступил?

Отменят ли деньги сразу или постепенно? Появится изобилие сразу целиком, а если нет, то за какой срок заполнятся товарами магазины? Месяц? Два?

В универмаге стал появляться белорусский трикотаж, в молочном – творог без очереди, на улице из автоцистерны давали карпа.  По радио сообщали об успешной уборке сахарной свеклы.

Поезда шли на Москву. В Москве было изобилие и дешевизна. Почти коммунизм.

В 83-м я поступил в большом городе в институт. Естественно, железнодорожный.

Грянула перестройка. Мы начали строить капитализм.

Стали исчезать деньги. Постепенно. Ввели талоны и списки.

Вдруг настало изобилие. Магазины заполнились товарами, но все понимали, что это не коммунизм и о нём стали забывать.

В Украине начались разговоры о вступлении в Европу.

Через наш городок шли поезда на Европу.

Было понятно, как уехать туда в индивидуальном порядке.

Но снова не ясно – как мы, не выезжая, узнаем, что мы уже в Европе?

Мы разделяли идеалы коммунизма, а теперь разделяем европейские ценности.

Что ещё от нас требуется?

Самоотверженный труд? Толерантность? Чистота на улицах и в подъездах?..

«Так с какой целью вы едете в Европу?», – пограничник заторопился.

«Ну, я же объясняю, – взмолился я, – у нас была мечта – коммунизм. Нас её лишили. Потом была мечта – Европа. Если нас её лишат, у нас не будет уже двух мечт».

«О себе и о своей мечте попрошу говорить в единственном числе, – строго приказал пограничник, сверкнув кокардой в отблеске станционного фонаря, – у вас была мечта – коммунизм и комсомольский билет, вас лишили мечты и билета, теперь у вас есть вторая мечта – Европа и билет на поезд. А знаете ли вы, что никакой Европы там, куда вы едете, нет?».

«А что там есть?», – испугался я.

«Там коммунизм, – резко и как-то даже с обидой на меня сказал пограничник – где ваш комсомольский билет?».