Реминисценции

                "я входил вместо дикого зверя в клетку..."
                И.Б.



Я входила крысой в лабораторный дахау,
прогибалась, шипя от ненависти, под майора,
продала дом у моря, сама продалась с потрохами,
но досыта пила только мерзости и позора.
Восемнадцать была разрезана, раз — зашита,
ни в одном населённом пространстве не ойкнула "дома",
лишь сходила — замуж, с ума, с основной орбиты,
и, по-волчьи скалясь, младенца крестила — Ромул.
Хоронила любимых, бросала слова и кольца,
а с последним — самым — успела сойтись лишь взглядом.
Тех, кто вспомнит добром, и десятка не наберётся,
но не менее сотни — кто прочит умыться адом.

Что сказать о жизни? Что оказалась вечной.
Я не знаю, сколько мне в датах, отметках, числах,
и что делать с кровящим органом устной речи,
потерявшим сцепление с Тем, кто его замыслил.

Благодарный лепет — это азы познанья,
но не глина — самость — горлом идёт — до сблёва,
чтоб прочистить выгреб пульсирующей гортани,
не готовой сказать, но готовой услышать Слово.