О чём они поют в холодный день...

О чём они поют
в холодный день
на юг
не улетающие птицы -
дрозды афганские, алма-атинские синицы:
тень-тень,
фьюить?!

Чем радость в голосах их обьяснить?!

На ветки
птичьи
приветвления
падения
рождают,
снегом вылепленных хризантем,
что душу созерцающего это
свежестью нездешней
овевают,
тем спасая
от безличья,
тем уводя от бренно-
бытовых проблем -
нетленно...

Сквозь линии японских мастеров
былых веков,
китайской тушью
по коре заиндевевшей
извилисто врастающих в неспящие,
глядящие
на них
зрачки,
они поют
в опушке
серой
бледную,
но всё же синь...

Поют победно
о верности родившему,
вскормившему
по воле Божьей
краю,
и в песнях этих различаю я Синая
и Пэнлая,
и Парнаса
ноты - по дрожи
в сердце, знавшем верную дорогу
к Богу
в эру
жизненного бездорожья...

Они поют
любовь, надежду, веру...

Им подпевает
то и знай
руладами
корней,
ветвей
моих
любимых
сказов-
спасов,
что во мне растут
неодолимо -
мой личный
стих,
не сдавшийся  публичным,
серым
зажириваньям духа
в кухнях
днесь данного
нам ада...

Отсеиваю
ближних-дальних от посеянных
в мирах иных
родных
сквозь бытовое меркантильных интересов мира ухо,
что в настоящем к настоящему непреходящему по-свински
глухо,
я - Василий,
сын алма-атинский,
враг бездуший и насилий,
вневременной
и кругосветный
на месте, данном свыше
камню под пятой
в душе поэта,
для прорастанья гимном счастья
ко всему живому доброго участья
сквозь него.

Я слышу
изобилие
небесных
вдохновений
в самом для других
обычном,
к примеру, в песенках дворовых
пернатых града
моего,
и голос мой,
им вторя
зычно,
упраздняет море
горя
из Шекспира
и лира
снова
ловит верное по Слову
слово,
и сквозь удушье, побеждённое живой
душою,
я ощущаю встречи с кровным, смерти не имущим
сущим -
торжество,
стою
на месте
и расту во всё, что роста
стоит, -
думою, как ареал поющих птах
большою,
сквозь данность всем живым их ждущего погоста
с пением
сквозь страх
надкрестным
и воскресным
птиц
небесных
над подъятостью к мелодиям
чудесным
интересных
изумлением
не мёртвых лиц,
встречаемых нет-нет
в загруженном проблемами насущными народе,
так
вроде,
да сгинет мрак
духовной стыни,
да воссияет в каждом
пушкинскою жаждой
свет
Господний,
матереющий, в пытающей его на прочность
внесерафимовой пустыне
творческих,
пророческих,
благословенных одиночеств...

Аминь.