Слушая осень
под стол нагибался
к упавшему карандашу или ручке,
еще с января, с Рождества, от запястья
зимы хладнокровной, снегов рассыпучих;
ночами, неделями взглядом уставясь
в горошину глиняной чашки.
Что гибель! что время земное и слава
наследнику чувства тревоги щемящей!
Пристроившись в очередь
на Комсомольской,
о чем размышлял бы, не будь искривленным,
безумным, – о вареве с костью и мозгом, –
не в силах найти многоликий синоним?
Под небом топленым порой сенокосной,
над вымерзшим остовом шлюза?...
Год прожит, как выпит за ужином, осень
опять припадает к устам его: – «Слушай,
глотая лимонную дольку
восхода,
склоняя свои незабвенные рифмы, –
дыхание слабое утренних вздохов
моих, – почему ожерельев сапфирных
досталась последняя тонкая нитка
тебе, кто никем не отмечен?...
Я знала, что ты будешь гордым и тихим.
Возьми же, и мы разойдемся, исчезнем».
Свидетельство о публикации №113112203955
То укрупняется нравственный закон
И желтые листья летят, как от Бога записки-
Поэт не променяет звездное небо на самогон и сосиски.
Емельянов-Философов 18.12.2020 11:55 Заявить о нарушении