Исповедь

Другу Ване, с чьей лёгкой подачи родилось сиё детище.

Огранённый стакан —
Как волшебный кристалл,
Как гадательный шар
В руках ведьмы.
Я то песни кричал,
То молитвы орал,
То себя, то других лупил плетью.

Сигареты, смола,
Анаша-конопля,
По карманам голяк,
Ну и ладно.
Обовьётся петля,
Будет пухом земля,
Только будет немного досадно.

Только весело мне,
Только пьян я вполне,
Так всегда по весне
Происходит.
И как будто во сне
На морской на волне
Моей жизни плывёт пароходик.

Он плывёт и плывёт
Без разбора — вперёд,
Что нам шторм, что нам лёд
Антарктиды,
Если солнце встаёт,
И молитвы поёт,
Совершая по мне панихиды.

Если б не был я мал,
Если б меньше терял,
Если б в тёмную даль
Путь не лёг мой,
Если б меньше скакал
С корабля да на бал —
Жизнь не стала б такою нелёгкой.

Я бы жил не тужил.
Пусть как в спину ножи
Моих дней виражи
Полетели.
До сужения жил
Я б тобой дорожил,
Позабыв про чужие постели.

Только вышло не так,
Как хотел я, чудак,
Балагур, музыкант
И повеса.
От двери до окна
Душу режет сквозняк —
Застрелись, или лучше, повесься.

Сердце колет в груди,
Грусть моя, уходи,
Даже если один
Я останусь.
Пусть гитара грустит
Под знакомый мотив,
Отлетающий с нотного стана.