По лестнице времён... Известковские страницы

                Школе той, сельской, далёкой, но всё такой близкой,               
                Братьям, сёстрам, друзьям дорогим и достойным врагам               
                Всем: родным и не очень, эпохе советской               
                Посвящаю сей опус я лучшим, но, увы, ушедшим годам.
               
                (Всегда Ваш Брехов А.И."Летописец")

…Преодолеть Нам предстоит дороги и барьеры:
«По лестнице времён»… мы начинаем Путь,
Должны мы оценить всё в меру
И главного в пути том не забудь!?...

Всё началось от записи в блокноте
Каких-то сорок пять назад.
Все мысли перепутались «в болоте»
Пытаюсь их построить в ряд.

Возможно, время подошло к порогу:
Количество собралось в «чёрную дыру»».
Жизнь собралась в точку, и я могу
Доверить мысли быстрому перу.

Пороги – пройдены, мосты – не раз горели.
И сожжена та лестница, которой не забыть!
Что сделано – не изменить и Богу!
Так значит, так тому и быть!

Так получилось: по ступеням шёл всегда я «в гору».
И первая ступень осталась, где-то тааам!
По жизни-лестнице – своей дороге
Свой путь держу, чего желаю Вам!

Пиит  дальневосточный – Михаил Асламов
(в то время – молодой)
В далёком шестьдесят седьмом
В блокнот  мне написал: «Друг мой,

Ехал я сюда «в наитии»,
Был на вечере в «Строителе».
Хоть встреча наша была коротка               
Запомнится нам на века.
   
Что  написать тебе ещё?
Всё  было  очень хорошо!»
И, по  прошествии лет сорока,
Родилась у меня, через года в ответ строка:
       
«Я прошу на минуту внимания,
А быть может, на час иль на… два.               
Я хочу  рассказать, россияне,
Про друзей, брата, мать  и отца.

Почему  появилось  желанье,
Изложить  всё… на чистом  листе?
Может, просто  пришло  осознание:
Всё не вечно  на  этой  земле.

И  теперь, когда я перед вами,
С сочинением первым своим.
Я скажу, как сказал  бы Создатель:
«Не суди, да не будешь судим!»

На одной-шестой тверди созданной
«Новый мир» мы пытались построить.
В результате ошибки осознанной
Надо всё опять перестроить?!               

Но  ломать всегда было проще,
И душа не  болит «в берлоге».
И в который раз в исторической роще
Мы  опять стоим на пороге.

На  пороге новых  свершений,
Новых  замыслов и дерзновений.
“Что из этого выйдет?”– спрошу я поэта,
Но, увы! Не слышно  ответа.

Год «Семнадцатый» или «Пятый»,
Где начало тех потрясений?!
Может, глубже копнуть, как лопатой,
И  засеять Истории семя?

Кто  Мы, где Мы, куда и зачем Мы?!
На вопрос этот будет ответ:
Не сейчас, не сегодня, не завтра –
Через сто или …более лет...

Скифы  мы  или Европа?
Блок пытался прол;ть белый свет.
В тех  курганах  седых  не нашли мы  ответа,
Как  сегодня в рубинах  кремлёвских  зв;зд.

Не единожды – в прошлых  столетьях,
Русь пыт;ли  Огнём и Мечом.
Покрестили  гост;й непрошеных
Невский, Жуков, Суворов, Баграти;н.

Пятьдесят лет тому, в октябре, в  Байконуре
На  бетонном «Столе» полыхали огни.
И «Восток», рокотав, как  старинный  Везувий,
Уносил  в  космос первенца Геры - Земли.

Через час никому  не известный посланец
На весь мир голос радио свой подавал.
Задрав  голову в небо, весь Мир и  Планета
Имя “Спутник” младенцу (стальному) давал

В шестьдесят первом, в апреле, двен;дцатого
«ТАСС» весь мир известил поутру:
«На орбите земной человек улыбается –
Первый раз он из космоса  видит Землю».

Затаили  дыханье все люди планеты:
Белорус и японец, француз, австралиец, татарин:
Наконец-то свершилась мечта Человечества –
Космонавт на орбите – наш,- Юрий  Гагарин!!!

Пол ста  лет с той поры утекло, пролетело.
В  космос  нынче  туристы из «Форбса» летят.
Мы, свой взгляд на  другие планеты нацелив,
В  этом веке на Марсе решили рассвет повстречать.

«Лицом к лицу лица не увидать –
Большое видится при расставании» –
Сказавший это в цель  попал:
На  прошлое гляжу ...с большого расстояния.

В синем бархате звёзд и созвездий
На «Востоке» Гагарин навек.
«Сын Земли», всей планете известный –
Наш, советский, простой человек.

Через льды Антарктиды паковые
«Ленин» с атомным сердцем идёт.
С  именами «Катюша», «Спутник», «Калашников»
Мир второе столетие живёт.

Днепрогэс, Волго-Донской канал, Фергана, Колыма –
Это  всё - наш Союз и огромная наша страна.
«Луноход», «Мир», «Прогресс», "Су" и "Миг", а ещё «Сатана» –
Наш прогресс, ум людей,
Щит страны от врага – (США).

На Луну посмотрели с обратной её стороны:
«Марсоход», «Луноход» показали поверхность нам Марса, Луны.
На Венеру смогли изнутри  своим глазом взглянуть,
Мы сегодня на Марс коллектив собираем и … «в путь!»

В океанских пучинах  «Мир» «Титаник» нашёл,
Эверест покорили, Ангару, и ...Союз сквозь разруху прошёл.
Обновилась  Россия, доллар в рынок вошёл,
«Задарил» Крым Никита, Президент к нам пришёл.


...На  восточных  границах  России,
Где могучий Хинган возлежит.
Там красавица  речка веками
Бираканский лелеет  гранит.
 
Там, в отрогах  Большого Хингана,
Вся  таблица  пророка лежит,
А  в  глубинах  земли  Биракана
Уголь, f e r r u m  искателем вскрыт.

Прав сказавший: «Дорогу осилит  идущий!»
Сотни  раз (за полвека) экватор прошёл.
Средь библейских  садов  «Райской кущи»,
Лучше этой земли я  нигде не нашёл.

Сопка  Лысая  и Сутара,
Ключ  Желудочный и Кульдур,
Земляничных  костров  поляны
И  брусничных  ковров ажур.

В  изумруде трав, так пьянящих,
И грибов, хороводы водящих,
В целом мире один, настоящий –
Это  запах  моей «малой родины».

Край  родной, сердцу близкий и милый:
Горы, сосны, луга и поля.
Биракан,  Таланджа и Облучье,
Известковка – деревня моя!!!

Меж отрогов Хингана седого
Серебрится стрела колеи.
От  Москвы  до  Японского моря
Слышу  я  стук  колёс твоих.

В перекрестье пути стального
В  Севера -  Чегдомын ветка вьётся.
Между гор узловая станция –
Известк;вой  она зовётся.

Известковая, Известковая,
И название  вовсе не новое:
Всё старо, как  презренный  наш  мир,
Но для нас она всё же – кумир.

Пусть невзрачная – деревянная,
А кому – то  и  «окаянная».
Лично мне (и другим!!!) – всё же близкая,
Не  Москва, но  и не «склизкая».

А в Москве я  бывал много раз –
(Ни об этом сей мой рассказ.)
Наш  «карьер»  - как-никак  не Мальдивы,
Но у нас,  всё же, лучшие «дивы».

И в московском  метро - мрамор наш – (самый лучший!!!),
А столица района – Облучье.
«Облучок» сей, из космоса  виден,
Наш  народ  - терпелив, не завиден.

...Детство, юность провёл в Известковом,
Но  родился в Облучье я.
По бескрайним Союза прост;рам
Разлетелись мои друзья.

За прошедшие годы великих  свершений
Память школьная  много событий хранит:
И Шафранских дуэт, Игорь – физик,…, и …Харин Евгений,
Анастасия Цветаева труд за «колючкой» кропит.

Колокольчики  златые, синий стебелёк,
Из  годов пятидесятых помню я урок:
Он  изжёван ради страсти, нет былой красы,
И палёной шерстью пахли Жучкины  усы.

Собирались  в клуб однажды я и Вовка - друг.
Посыпали чёрной пылью мы друг друга с  рук.
После клуба, мы рубашки, положив в комод,
Обливались  из  бутылок с головы до ног.

А потом, собравшись кругом,
Весь «честной народ».
Изучали что у Нинки
Это там – меж  ног.

Тот «консилиум» под дверью,
Где этаж второй.
Проводили мы с друзьями -
..Года в три, друг мой!

Вот ещё «картина маслом»,
Хоть  я не еврей.
Все  истории, как в классе,
Каждая – смешней.

Шёл к соседке  в школу -(на занятия),             
Чтоб узнать Где, Что и  Как – (мечтал!)               
Путь до школы - трудный - (без занятия).
Всех  ворон вокруг пересчитал.

Два  козла  сшибались  лбами –               
Кто кого сильней.               
Я  разинул рот, как  …в бане,               
Нет  вида  смешней.               

Года три было, однако,
Жизнь  била  ключом.               
А козлы - сшибались  в драке.
Нам троим, всё  было нипочём!
               
Получил заряд эмоций,
Счастьем, как сундук был полон я.
Под завязку, а избыток, как у «поца»,
Из штанов моих  аж в два ручья.

                …Из Детства мы шагнули в Юность,
                Затем шажок  во взрослый мир.
                Шагами жизнь свою измерив,
                В конце концов, приходим в Новый Мир…

Сколько раз я стоял на пороге!
Выбор делать пришлось не раз.
Придают уверенность годы –
Будет всё, как и в первый раз.

Первый класс школы нашей начальной,
Поцелуй первый девочки той –
Оживают  порою  реальной
И  идут чередой предо мной.

Вижу  лица  родные и  близкие –
Всё коллеги: по огородам,
По «карьеру» и  сопке Лысой,
И  по «фунтику» и  лесным походам.

В нашем дружном кружке – авиа
Порох  чёрный сами готовили.
Запускали «союзы» и планеры,
В ИВК – бунт остался в истории.

Тягу к знаниям в меня  заложила  Природа,
Обучение  по  жизни  продолжили Школа и «Мать».
Зло с  Добром, и «валентность» на  пару  с «биномом» –
Всё  сумел  веществом  своим  серым  понять.

«Грыз  науки гранит» в сельской школе,
«Отдыхал»  -  на совхозных полях.
Как  и  все: - состоял в комсомоле.
Комсомол был всегда при делах.

На  уроках и в школе мы не били  баклуши,
Вышивали «крестом» и учили модели летать.
В горных реках  ловили  ленков, харюзов и тайменей.
На  высокие кедры взбирались, как белки,- на «пять».

Мы всем классом ходили в  лесные походы.
(В прошлом взрослые нам не давали скучать).
Собирали малину, бруснику, грибы и орехи.
Сенокос  нам  знаком и как мёд золотистый «качать».

И скажу  я в который раз:
«Благодарен  Школе за это».
Мы – учились, - из класса в класс,
А теперь – «проходят», как лето.

Как и раньше, так и теперь
У  Учителя – «кот наплакал».
Там, где Совесть была, поверь,
Нынче …кто-то сильно «накакал».

Мы на  других  примерах все учились в наше время,
(«Не то, что нынешнее племя»),
А  за примерами ходить не  надо было далеко:
Герой Советского Союза – сосед у друга моего.

Он  на войне, «второй» и тоже мировой,
Громил фашистов все пять лет.
И в этом тайны для селян, как не было, так нет,
Но  в годы современных  перемен забыт Каширин – наш земляк-герой.

Командир строгий был в ЮДээМе,
В клубе вечером  фильм шёл на «ять».
Выпускной вечер встретил в палатке
В Таландже, в « п./п. тридцать пять».

Вовка  Зуев помог – не вопрос:
Оказаться средь гор в лесной братии.
(У него отец был завхоз),
Гукосьян - был начальник той партии.
               
По маршрутам таёжных дебрей
Каждый день мы держали путь.
Косолапых, пищух, изюбрей
Память шепчет мне: «Не забудь!»

На  вершине хребта таёжного
Наш обед до сих пор помню я:
Бурый мишка, со смаком чавкая,
С носа смахивал муравья.

Пол ста  метров (через валежины)
Отделяло  его и наш стан.
Муравейник боролся (отчаянно),
Мордой тряс лесной хулиган.

Встал на лапы, почуяв наш запах,
Изучал нас хозяин тайги.
Он  ворчал  и когти на лапах,
Но  хранили молчание  мы.

Лишь  минуту, а может, вечность
Длился  тот поединок таёжный.
Недовольно ворча себе под нос,
Скрылся в чаще хозяин встревоженный.

Среди гор, там –  на речке чистой,
Расположен палаточный город.
Поутру говор  влаги речистой
Днём  давал отличиться повод.

Когда солнце сядет за горы,
Мы, вернувшись из дальних  странствий,
Под  гитару и чай душистый,
Проживали вновь день уставший.

Закрываю глаза и вижу,
Пелену годов разрывая,
На площадке средь пихт и елей
Над мячом  коллектив зависает.

Утром вновь вертолёт стрекочет
(Он везёт белый хлеб отряду).
Вновь идём мы по склонам,  и хочет
Вновь душа воспарить к наядам.

Да! Совсем не сказал о главном:
Имя  базы партии той
Сохранилось во времени славном
И  звалась она –  «Ласточкой».

Нашу «Ласточку» помню -(поныне!)
(Сорок лет с той поры уж прошло).
Только вот что-то там я оставил,
Как в немом, чёрно-белом, кино.
 
Это «что-то» ищу я подспудно
И  никак не могу отыскать.
Может быть, оттого, что по жизни
Все привык делать только на «пять»?!
 
                …Покинув гавань детства – Известковый,
                В Хабаровск переехал  город новый –
                Столицу Дальнего Востока,
                Где жизнь прошла ступенями высоко…

От родного порога в семнадцать
В город был судьбой послан я.
Через сорок лет  город этот прекрасный
Стал  второй семьёй для меня.

Вместе с  ним, как бетон я крепнул,
В чехарде годов пробежавших.
Год от года моложе он, выше,
Ну а я – всё мудрее и старше.

         ...«Занесло» меня в «фазанку», (после школы) я скажу:«Случайно!?»:
          С первого захода в «политен» тропу не протоптал,
         (Но  зато потом,- опять -  «нечаянно»),
          Я в ХабИИЖТ «за коллектив попал»...

Начинал учёбу с ПТУ я.
Не мечтал об этом - никогда.
Но, спустя пол века-(даже больше!!!),
Не жалею ни чуть-чуть, друзья.

Коллектив наш в ПТУ  – один из лучших:
И «слоны» с «дедами» уважали нас:
Первые в учёбе и работе – это был не случай
И на сопке Братьев (Двух) –  наш дружный класс.

Наша группа «девятнадцать двадцать»
Состояла из девчонок лишь на  треть.
Остальное – пацаны, их было - двадцать.
Должен этот «сплав» последствия иметь!?

На  границу  наши пацаны ушли служить («по  блату!!!?»),
О девчонках наших  «ТОЗ» писал сто раз потом.
Доверяли мы друг другу всё, как брату,
С нежным сердцем помню о друзьях и времени о том.

Где же вы сейчас, друзья с Оссоры  и Ивашки
Виктор, Гена и Владимир  – (лучшие из тех друзей?!):
«Помните, как пили мы "Советское шампанское" (у Ангелины)-
Самой молодой из всех учителей!?»

Помню вас, «шнурок», и «шплинт» –  из Звеньевой,
(Ездили на тепловозе мы к нему домой).
Мёд «качали» с ним  у дедушки  – совхозный.
Угощал «кваском» нас дед берёзовым ; бесхозным.

Там, в гостях -  на Звеньевой (посёлке Лесопильном),
С  братьями семейства Лут Судьба свела, тогда меня.
Их  секстет боровичков дальневосточных  – из глубинки
С  тех  времён сдружил нас на года.

Но  встречались редко с ними – виноваты годы.
И привет шлю им через года.
Пусть простят меня они. Невзгоды
Не  свернут с того пути меня.

«Фазанам» и друзьям моим – я желаю счастья,
Через годы - привет, пожелания долгих лет.
Я  вас помню, а вы – все ушли в одночасье.
Только  память хранит фотографии прошлых лет.

Я  хочу поклониться в  пояс
Всем, учившим меня в  ПТУ!
Но  Трофимов  Григорий  Васильевич
Из  меня сделал "профзвезду."
 
Жаль, что рано ушёл он из жизни
Очень «классный» был человек.
Он один из тех, кого в тризне,          
Буду чтить я весь следующий век.

Лёшка Павлов – мой друг по «фазанке»
(Орден Красной Звезды у него),
Кровью он заплатил за Даманский,
Да  три года, как нет уж его.

В Матвеевке нашёл мой друг приют.
Зимой, под завывание февральской стужи
Я Алексея проводил в последний путь.
Хоть после этого болел и сильно был простужен.
 
Торопятся века, чредой идут неспешные года,
Стираются эпохи, меняет лик Россия.
Пока мы живы – (никогда!)
Мы не забудем подвиг Алексея!
 
Мне  пришлось самому, спустя годы,
Обучать «фазанов» мастерству.
И, надеюсь, для них  я останусь
Надолго, как пример, самому естеству.

Ну, а в «политене» я учился позже,
Пожелания «Августы» в реальность претворил.
О таких людях  скажу я всё же:
«Их  Всевышний, точно, сотворил!»

И с позиции времени реальной,
Не кривя душой – изобретением гениальным,
С чистым сердцем,- от души, скажу спроста:
«Пусть живёт, хоть лет до ста, Пастухова Августа!»

Потолки и паркет «Хаб.ИИж-д.Та»,
Паутины  сеть карандашной –
Всё реалии дней сегодняшних?
Или  Память  годов  вчерашних?!

Наш профессор - химик  (Михаил Канунников –
друг Глинки) по итогам за первый курс
Мне  в  зачётку  поставил «отлично» –
В  институте я был  не трус.

И  потом: "тет - а - тет" - у себя в кабинете,
Оценив  мои знания и спуд,
Наш профессор на полном серьёзе
Предложил мне  на  кафедре труд.

В ХЛЛТе свой диплом - на «отлично»
Защитил - за  два  года я.
В этот год  коммунисты «первички»
В руководство избрали  меня.

                ...В  институтах  учился, как должно,
                Через город с работы спешил.
                Черноглазую встретил  хохлушку
                И …на годы про  женщин забыл...

Тридцать пять мы с женою вместе.
Тридцать лет будет дочь отмечать.
«Бес в ребро, седина на виски»,
Как  же точно нам поэт предсказал всё опять…

Наша дочь на стезе Гиппократа
В этой жизни дорогу тропит.
В знаменитой когорте  Блощинских
В  ХГМУ в «Книге Славы» висит.

Света с Павлом нам скучать не дают, приезжают,
Как на голову снег, в район Южный - "на Чай".
Галю, Гошу, меня  обнимают,
Оставляя надежду на следующий тайм.

Кот Георгий – наш  жгучий брюнет с золотыми глазами
Нам семнадцатый год свои нежные песни поёт.
И не только: орлом по квартире летает, утром  будит,
Китайский массаж применяет, лечит  всех,… нам скучать не  даёт.

В  холод  прячет курносую морду
Иль, как Сфинкс, в телевизор глядит.
Он - в  шикарном своём чёрном фраке
Нам всем радость годами дарит.

Его песнь, как  бальзам, мне на душу.
Мокрый нос, золотые глаза
И  способность угадывать место,
Где таится боль-немочь и «ржа».

Алексей, наш племянник (по линии Гали!),
Изучает  в  ДВГУПСе  предмет,
Как  по  тонкой, стеклянной канюле
Передать из конца в конец лазерный свет.

А Роман - на жизнь смотрит иначе:
Он  желает погоны носить,
Посвятил себя службе военной,
Чтоб всю жизнь на  Границе  служить.

Как гранит бираканский, я крепок,
Но душой и характером - прост.
Мост стальной над Амуром взметнулся
С прошлым нас он связал, как погост.

Этот мост, в прошлом веке -(в начале!?),
Был рассчитан на пол ста лет.
Отработав гораздо более,
Переделан под новый проект.

Он мощнее, чем предыдущий:
Двухэтажный – под «автобан»,
Стал не  нужен паром «долгоплывущий»,
А  туннель под Амуром – в «карман».

На  банкноте в пять тысяч – (билет банковский)
Для потомков художник (и график) рисунок создал:
Муравьёв граф Амурский – (губернатор хабаровский)
Всю  вторую страницу российской банкноты занял.


                …Есть резон рассказать мне о близких,
                Коих мне выбирать не пришлось.
                Мне остался о них  – в душе (вечный!) оттиск
                И быльём всё травой не срослось…

Мой отец  родом из-под  Саранска
Из селения с названием Арти.
В глухомани мордовской сказки
Село Брёховых память хранит.

В пол ста  первом,- в далёком детстве,
Привозил отец меня в отчий свой дом.
Земляника казалась с кулак мне,
А  Арти – вкруг обтянуто было плетнём.

Оказавшись в гостях - случайно:
(Спутал  нору и  дедушкин дом),
Помню, щёлкал зубами «серый»,
За  огромным кованым сундуком.

Всё село: кто – с колом, кто – с лопатой,
Как  пчелиный рассерженный улей,
Караулили гостя у  хаты –
В лес умчался «серый» пулей.

Золотые поля ржи, пшеницы,
Фёдор дед, бабушка Матрёна, и  шумный «выводок» детей,
Автопоилки для коров, навес для корма  птицы –
Полвека в памяти моей.

Серебро звёзд погон отцовских
В  дымке розовой детство хранит.
Из  зелёнки узор кабинета
До  сих  пор  пред глазами стоит.

Вкус пельменей наших – домашних,
Партбилет, мать, семью и детей –
Разменял мой отец в одночасье
На любовь к  рыжей Катьке  своей.

«Верь, сын, партии! Верь, сын, народу»,-
Говорил мне отец,  уходя.
И любовь к материнскому дому
Я   несу, чрез  года, сохраняя.

Что сказал  бы отец мне сегодня:
По прошествии стольких  лет?
Я боюсь, никогда не ответит
Самый  умный и смелый поэт.

Мать отца называла «зайкой»
Он её в ответ – «лисой».
Мой  характер остался «папочкин»,
А у брата – уж точно не мой.

«Зайку» мать очень сильно любила,
Предложения не  раз отвергая.
Ради нас свою жизнь положила
На  Алтарь и  Весы, нас спасая.

Мать – красавица, статью вся в бабку
Евдокию и  Яшку – отца.
Нас двоих – меня и Сашку,
Как могла, вела до конца.

И сейчас - когда я её старше, вижу я сквозь десятки лет:
Ночь, фонарь, сто семнадцать ступеней –
Финский нож – лишь в одно мгновенье –
Мать мою - искромсал, как  хлеб!

Тринадцать раз «игрок»  себя «на кон» в игре поставил.
И, проиграв  тринадцать раз, себе он шансов не оставил.
Долг карточный суров: тебя иль ты, и, взявши нож, «игрок»
В ночи пустился «отрабатывать» свой «тяжкий долг».

А меня (в тот момент!?!)  спасли братья,
На дежурство в два ночи спешили они.
Мать сама добралась до «санчасти» –
«Товарняк - по зелёной» в Облучье помчался в ночи.

Тем, двенадцати, всё-таки было иначе:
И сказать можно так: «Лишь испуг был причиной для них».
Больше месяца мать находилась на грани –
Хирург  Трондин поставил последний штрих.

А пот;м, были долгие годы больниц «перебежкой».
(Да и мы с братом ей не давали «скучать».)
Восемь лет были нам основной передышкой –
Известковский погост всё же матери нашей пришлось «обновлять».

Александр Коляда – наш «герой» тех  печальных  событий
Сам себе вынес  Свой приговор:
Гроб с гвоздями на  дне - в той,- последней, дороге,
Мать за гробом (одна!!!?)  да крутой косогор.

Сашка – брат – в  вечном поиске  Славы и Денег
В ДээМПе  отходил на судах  полный  список  заморских морей.
Но  в конечном итоге – остался на  жизненной мели,
Растеряв всё: и дочь, и жену, и врагов, и ...друзей.

Прошли  года, но помню  я деревню,
Тот  дом бревенчатый в два этажа.
Соседок – Валю с Ниной – помню,
Но  гложет душу, гложет душу ржа.

Воспоминания уносят нас назад,
Где всё прекрасно, хоть и  бедно:
Родители, учителя, друзья и ты сам млад
И жизнь – ключом и будущее ждём  усердно.

За годы жизни, что в посёлке Известковый,
Пять раз жилище мы  меняли.
Из  дома в дом переходя, и  каждый раз,
Друзей в  то время,(сколько раз!?), мы обретали.

Когда ушёл отец, (вначале)
Мы этого никак не ожидали.
Но вот, что интересно, доложу друзья,
Переходя ступени трудностей, на жизнь не обозлился я.