Замерзло утро в ноябре...

Морозец...
Зябь по телу..., ну ноябрь!
Хотя, неделю дождик лил.
И небо, что веленьем растянуло,
в просвете, будто тонкий луч ярило,
    дорожки словно паутиной,
           во все края их бороздой.
И усадило по ухабам,
  той вереницей не приснится,
     отряд сварливых, дерзких птиц.
По всей округе, чик... чирик...

Что? Зябко? ... друг ты мой пернатый.
Давай-ка двигайся шустрей...
Под хруст покрова у аллей,
светило дня, что там в дали забагрянело,
и в лужах лучик, и земля остекленела,
 а в отраженьях их промокшие дома,
     что зеркало впитавшее сей миг,
           прекрасное мгновенье,
                в картину ту погружена.
И ластит блесками стекла...

Под тени облаков, смешной гримасой,
под вздохи ветра все дрожа.
Ты пробуждаешься земля?...
И к животворным струйкам света льют,
  в дома, где бродит сонный люд,
       скитаясь у окон в надеждах
                накинув теплые одежды.
Неужто в скорь придет зима?...
Старуха осень за окном, раскинув кудри,
рыжей пряди, зевая в пепельном наряде,
сокроется в былинных днях.

От скудности ноябрь в муке,
         от скорости земной и скуки...
Когда цветы - и те не расцветут...
Поникшие деревья, словно флот земной,
  пустынны реи, такелаж немой,
     зовут и машут ветвями хлестая,
            взовьется воробьишек стая.
Под зовы бурных, пенных волн,
    в мечтах дремучих, серых ствол,
              приобрести наряд иной...
Стоит унылый, голый клен.
Укутанный в шуршание листвы...
Эх, друг ты мой...
Одни мечты...