Судьба моя,

ты дверь открыла лишь на миг
но сколько я всего украла:
и сладкий стон, и гневный крик,
и слёзы в суете вокзала,
и смех, и липкую печаль,
и сотни  умерших  любовей,
и страх, что ничего не жаль,
и треск свечей у изголовий.

В небрежно брошенном : «живи…» -
я в то мгновенье услыхала
и яд шипения змеи,
и звуки чистые хорала,
и звон разбуженных стрекоз,
и тишину густого зноя,
и рокот отдалённых гроз,
и шёпот пенного прибоя.

Мелькнула тонкая рука –
я в этом взмахе разглядела,
как неба синь, легка-легка,
над птицей медленно летела.

Усыпана твоя ладонь
снегами, мягкими, как вата.
Сияют ярко, как огонь,
на розовом лице заката
крутые щёки облаков.

Поверь мне, я не виновата,
что у меня так мало слов.
Прости, но  я не виновата,
что мне всегда хотелось петь
под музыку шумящих сосен.
Не бойся, скоро мне гореть,
как полыхает эта осень.

Мне надо было побежать,
тогда  бы  я  ещё  успела
о чём-то важном рассказать,
тогда бы, может быть, сумела…
Но поздно. Поздно. Приговор
шуршит багровым листопадом,
и я, как ведьма на костёр,
иду, иду прозрачным садом.