Красота

В те смутные далекие века,
Когда царила в городах чума,
И люди умирали в каждом доме,
А знать и чернь смешались пред судьбою,
Свирепство инквизиции на время
Затмило страх чумы, набросив бремя
На женщин молодых и старых,
Их обвиняя в колдовстве и чарах.

В те времена в одном из городов
Был орден францисканцев учрежден.
Монахи службу в том монастыре несли,
В молитве и посте свои там проводили дни.
Жил среди них один монах,
Красив и молод был, и в снах
Он видел Бога красоту,
Но утром забывал мечту.

Однажды в городе на площади Аббатов
Увидел он бродячих музыкантов.
Играли музыку чудесную они.
Звон бубенцов смятением в груди
В ней отражался, а гитары звуки
Рождали в сердце сладостные муки.
И девушка, как солнце в день ненастья,
Там пела песню о любви и счастье.

Он слушал песню и ему казалось
Он погрузился в сон. Не ускользало
Что видел ночью, а на утро забывал.
Ведь он не спал в тот миг и точно знал,
Что видит он Прекрасное и слышит,
Как бог с ним говорит и дышит,
И девушка прекрасная как свет -
Есть ангел, давший смертной стать обет.

Красавица увидела монаха и пела для него.
Он был живее и прекраснее всего,
Что окружало их и составляло мир,
Где, чтоб забыть чуму, закатывали пир,
Стремились жить, не зная толком,
Что жизни той цена и что в ней проку.
Он был совсем иным, Он знал ответ
Что людям Бог оставил за Завет.

Лишь смолкли звуки песни дивной,
Он подошел к девице милой:
«Твой голос, песня, красота
Меня пленили навсегда!
Какое имя носишь ты?
Чтоб мог назвать я им мечты,
Что будут мне служить усладой,
Когда тебя не будет рядом».

В ответ: «Зови меня Любовь,
Я буду завтра здесь, и вновь
Меня увидеть сможешь ты
И мной назвать свои мечты.
Тебя как звать мне? Подскажи!
Я буду звать тобой миры,
Какие вижу я во сне.
И ты, быть может, снишься мне?»

«Меня ты просто назови:
Я - Друг, я - Брат, я - Визави!
Я буду завтра здесь. С тобой
Хочу я говорить. Покой
Слова твои дают.
Пусть снова барабаны бьют!
Твой голос слушать и забыть,
Что в мир другой я призван жить!»

Он удалился в монастырь.
Там встретил друга он и с ним
Всем поделился, что случилось
На площади, и как сочилось
В груди томленьем новой встречи
В его душе - душа Предтечи.
Что Красоту увидел он,
Она есть Бог – таков Закон!

Друг слушал, хмурясь, и молчал.
За разум он не отвечал
Того, кто речи эти вел
В стенах святых. И он повел
Монаха в келью, где оставил.
А сам в тревоге путь направил
К Отцам святым и там сказал он
Что ведьмой брат был околдован.

Монах был призван на Совет
Спросили снова и в ответ
Он им сказал, что он познал
То, что никак бы ни узнал
За монастырскими стенами,
Молясь и днями и ночами.
Он попытался рассказать,
Что можно сердцем испытать.

Услышав это Инквизитор,
Что был в гостях у них с визитом,
Колдунью приказал схватить
Немедленно и допросить.
И ждать признания вины
«От этой служки сатаны,
Что в душах смуту возвещает,
Любовь и счастье обещает».

Когда пришли за ней, она
Лишь улыбнулась им слегка
Предстала пред судом, сказав:
«Хотите ведьмой звать, и наказав
Меня за то, что пела о любви и разбудила
В монахе, сердце молодом, то, что там было,
Зовите так! Не буду мучить душу
И спорить с тем, кто не желает слушать».

И друг сказал: «Она призналась, что она
Колдунья и опутала тебя»,
Монах ушел в смятенье и тоске,
Не проронив ни слова и в себе
Замкнулся он, и к Богу обращаясь,
Он ждал ответ, с мечтой своей прощаясь:
«Так красотою дьявол искушает,
Чтоб душу взять - так искренне вещает?»

И казнь назначена была.
Костер готов. И ждет толпа
Красы невинной, молодой,
Что пела так прекрасно, и собой
Так хороша была, что волею судьбы
В монаха сердце зацвели цветы!
Но судьи это расценили как злодейство:
«Лишь Бог имеет право на такое действо».

Священник обратился, предложив
Ей помолиться, в руки ей вложив
Святую книгу.  А она просила принести гитару:
«Молиться только в песне стану!»
Друзья в слезах в толпе стояли,
Надеялись и чуда ждали,
Которое спастись поможет.
«Быть может песня это сможет?»

Гитару подали друзья
Сказала им: «Это не я,
Друзья мои, сгорю бесследно
Сгорит лишь тело, оно тленно.
Но не сгорит моя душа,
Что в песне будет вам слышна.
Сыграем вместе и тогда
Сольемся в песне навсегда!»

И зазвенел гитары звук!
Она запела песню. Вдруг
В толпе молчанье воцарилось
И в песне той, все что творилось
В душе прекрасной, услыхали.
Слова те, что назвать стихами
Хотел бы Бог, чтоб людям дать
Возможности богами стать!

Рвалась ее душа наружу
И плакала о том, как в стужу
Тепло увидела она,
И свет горел там у окна,
И пригласил ее войти
Тот, кто светился изнутри.
И мир вокруг теплее стал
И света луч Он ей отдал.

И жить могли бы в доме том
Она и Он, Мечта и Сон.
Любовь бы правила дела,
И счастье было бы сполна.
Тот свет теперь еще горит.
Тепло струится изнутри,
Но не войти в тот дом пустой,
И сердце полнится тоской.

Монах все слушал и молчал.
А голос плакал и кричал!
Под звук гитары, струны рвавшей
Он понял, что души отдавши
Той, что поет, спасет он душу
Не может злом быть та, кто в стужу,
Чудесной красотой полна,
Приюта ищет и тепла.

Он видел ангела в мученьях,
Что на Земле ищет спасенья.
И разбивалось сердце в кровь,
И падало в груди, и вновь
К вершинам райским поднималось,
Когда сквозь слезы улыбалась
Та, что поет: «…в любовь поверь!»
И что потеряно теперь…

Та песня длилась лишь мгновенье.
В нем жизнь прошла. И в нетерпенье
Палач взял факел и огонь
Объял красавицу, и Он,
Монах ученый, подбежал
К красавице, ее обнял,
И вместе на костре сожгли
Любовь и Мир, Мечты и Сны!

***

Звуки гитары затихают…
И слышен стон. Толпа рыдает.
Таков финал у этой драмы.
Про то, как песня нашей дамы
Огонь в груди Его зажгла.
Где место Истина нашла.
Где Он увидел Красоту
Не все ль равно в Раю ль, в Аду…?