Судьба и Жизнь

«БЫТЬ МОЖЕТ ОБИЖЕННЫЙ СУДЬБОЮ
 ПОДЫМЕТ СО ВРЕМЕНЕМ ДОСТУПНОЕ
 ЕМУ ОРУЖИЕ В  ЗАЩИТУ  ДРУГИХ,
 ОБЕЗДОЛЕННЫХ ЖИЗНЬЮ."

/В.Г Короленко «Слепой  музыкант»/
                I

По рассказам мамы, когда мне было 8 месяцев отроду, на меня чихнула остановившаяся у нас проездом незнакомая женщина, назвавшаяся дальней родственницей по отцу.
Она была больна: чихала и кашляла, поминутно сморкаясь в платок, а мама, стоя в проёме двери, всё никак не решалась взять меня из её рук.

Только позднее моя бедная мамочка «…плакала и билась, как подстреленная птица», понимая, что с появлением этой женщины горе, нависшее над моей колыбелью, будет сопровождать меня всю жизнь."
Таинственная незнакомка как появилась, так и исчезла.

А меня разбил детский паралич, именуемый впоследствии полиомиелитом.
Атрофировавшееся серое вещество спинного мозга вызвало омертвение мышц и сухожилий обеих ног. Левая стопа стала отвисать, в правой со временем образовалось плоскостопие, в коленном суставе нога перестала разгибаться. В результате, уже с ранних лет я была обречена на инвалидность.

                II

Шёл военный  41ый год.
В г. Омске, где я родилась и жила тогда, получить необходимую медицинскую помощь не представлялось возможным.
Я долго ползала на четвереньках и дома и на улице.
Благодаря маме, массажам и солёным ваннам, я впервые встала на ножки и сделала первый шаг по земле, когда мне было 2 с небольшим года.

Непрофессионально выполненная операция, на которую я сознательно пошла в возрасте 17 лет, цели не достигла, а лишений и мучений только прибавила: гноящийся шов, костыли, уродливая ортопедическая обувь… Тогда я просто выпала из жизни. Лежала отвернувшись к стене и никого не хотела видеть.

Было ещё несколько попыток что-то изменить к лучшему, в том числе обращение в Московский ЦИТО, где мне посоветовали оставить всё, как есть.
Последней надеждой был Курганский доктор Илизаров, но он неожиданно умирает. Я обращаюсь к его ученику А. Бочанову, но он, назначив мне день операции,…умирает тоже.
Этот знак я восприняла, как предначертание своей судьбы, против которой идти бессмысленно. И потому мысль об оперативном вмешательстве я оставила навсегда.
Инвалидность с детства закрепилась за мной, вследствие дополнительных многочисленных увечий: вывихов, растяжений, переломов, в результате падений.


С 45 лет начала ходить с тросточкой.
Сейчас мне 79 лет и  я передвигаюсь с помощью ходунков и инвалидной коляски .
                III

Заглянуть в души детей – инвалидов, проникнувшись остротой немыслимых человеческих страданий, выпавших на их долю, когда, помимо физической боли, им ежеминутно приходится испытывать унижения и насмешки окружающих сверстников, - означает наполовину решить проблему их духовной реабилитации и нравственного оздоровления нашего общества в целом.


Я попытаюсь через мгновения собственной жизни приоткрыть тайну этих страданий.

В раннем детстве я не помню случая, когда кто-либо из детей обидел бы меня.
Все муки начались со школы.
Жила на нашей улице девочка по имени Людмила Докторова. Вряд ли ей когда-либо приходила в голову мысль о том, какое жестоко-ироническое несоответствие заключалось в имени её и фамилии по отношению к поступкам, которые она совершала.

Я шла по улице, отбрасывая безжизненную левую ногу в сторону, опираясь на колено левой рукой, а чтобы как-то удержать корпус в равновесии, правую руку приходилось заносить выше головы, отчего тело превращалось в дугу.
Лицо пылало, пот и слёзы заливали глаза и сил оставалось только на последний шаг.

И в этот момент, как на грех, дорогу мне преграждала ватага мальчишек под предводительством Людмилы Докторовой. Боевая и смелая, она забегала вперед и по её команде, смеясь и улюлюкая, все начинали передразнивать каждый мой шаг…
Натешившись, они убегали шумной толпой, бросая камни мне вослед.

Сидя на уроках в школе, я со страхом только и думала о том, как буду возвращаться домой…  О мучениях своих я никому не рассказывала.
Подрастая, чувствовала себя все более и более отверженной. И где-то в глубине сознания рождалось мысль о том, что пути к радости и счастью закрыты для меня навсегда.

Особенно остро я ощутила это, учась во 2м классе.
На уроках физкультуры, когда учительница выстраивала класс и под музыку Спортивного марша дети шли по залу, я, сидя на скамеечке, начинала плакать и, чтобы никто не видел моих слёз потихоньку выходила из зала.

Однажды, накануне праздника 1 мая, который всегда отмечался в городе особенно торжественно, (с демонстрациями, знамёнами, духовым оркестром) в школе подыскивали девочку, подходящую для того, чтобы посадив её, как Дюймовочку, в огромный искусственный цветок, пронести перед трибуной по центральной площади.
Когда во время урока в класс вошла завуч и старшая пионервожатая, и все дети встали из-за парт на обозрение, я изо всех сил вытягивала шею и, пересиливая свою застенчивость, просительно смотрела им в глаза, еле сдерживаясь от того, чтобы не закричать во весь голос: «Ну, пожалуйста, возьмите меня!». Но никто этого не заметил…

В переходный возраст, когда всё обострено…и сознание бесконечности своих мук, и беспросветности душевного одиночества, и уничижительной зависимости от других людей, и бытовые тяготы на почве нищенского существования на фоне беспробудного пьянства отца с «белыми горячками»; и переживания, связанные с бракоразводным процессом родителей, - в этой кромешной тьме я жестоко обвиняла свою маму во всех своих несчастьях
. Я выплёскивала на неё накопившуюся годами обиду, чего простить себе никогда не смогу.

Какую бездну горя несла я в себе ! Ах, как нужна была тогда для меня «скорая помощь»: кто-то из взрослых – друг, воспитатель, наставник, чтобы остановить развитие этого страшного комплекса неполноценности, когда непохожесть на других людей превращает тебя в изгоя, отверженного всеми и ростки эгоизма начинают пробиваться сквозь израненную детскую душу, калеча её.

                IV

Мама не зная, что делать со мной, взбунтовавшейся против своей судьбы, обратилась за помощью в школу.

Человечество всегда будет благодарно помнить о своих учителях, которым понятны и близки слова гениального педагога Януша Корчака, сказавшего однажды: «Женщины и дети – это угнетённая нация"; учителей, для которых и жизнь не в жизнь, если она увидят грусть-тоску в глазах ребёнка. Эти люди – подвижники, которые всю свою жизнь служат детству, распрямляя, поднимая, возвышая ребёнка и, как стрелка компаса, поворачиваясь в сторону их печалей, скорбей и радостей.

Как во время появились в моей жизни учителя: классные руководительницы Тюрина Людмила Анатольевна, Дроздова Антонина Александровна, Протопопов Анатолий Васильевич, которые «разжали во мне какую-то пружину, не дав ей заржаветь и оставить голову навсегда втянутые в плечи». («О любви» К.Н. Лаврова).

Анатолий Васильевич (Царствие ему Небесное) был учителем истории и завучем в школе. Помню его внимательные карие лучистые глаза, и добрейшую улыбку. Участник недавно закончившейся войны, он приходил в школу в военной форме всегда подтянутый, собранный, энергичный.
Прежде всего, он провёл со мной тонкую психологическую работу. Однажды, побывав на уроке литературы и послушав мою декламацию, он вдруг предложил мне принять участие в предстоящем общешкольном литературном конкурсе на лучшего чтеца.
И первый мой дебют состоялся! Я читала стихотворение Михалкова  " Я ХОЧУ ДОМОЙ." о детях русских военнопленных, живущих в концлагерях, лишённых элементарных человеческих условий.


Помню, как звенел мой голос: «…спросить бы у мистера Скотта, коль есть у такого душа, хотел бы он слышать, что кто-то калечит его малыша. Спросить бы у мистера Смитта…»

«Детство и юность Льва Толстого» и «Сибирские рассказы В.Г. Короленко», уже потускневшие от времени, я храню до сих пор. На форзаце одной из книг – надпись: «Лучшему чтецу, занявшему первое место».
Это – была Радость! Это – было начало моего выхода из рабского комплекса неполноценности, мучившего меня годами.



Теперь, спустя десятки лет, я вновь вспоминаю изречение Альберта Лиханова: «Глыба горя, упавшая в озеро души человеческой, неизменно вызовет обратный всплеск – жажду жизни, порыв творчества».

С тех пор Анатолий Васильевич не выпускал меня из виду, вовлекая в общественную работу, начиная с Пионерской Дружины и Учкома.

На развитие моего самосознания огромное влияние оказало вступление в Комсомол. Моё общение со сверстниками становилось всё более раскованнее и светлее. Появились подруги и друзья.


Дедушка подарил мне балалайку, а брат Всеволод – гитару.
Занятие в струнном оркестре, выездные концерты художественной самодеятельности в Детскую Исправительную колонию, на Агитплощадки, Смотры художественной самодеятельности – всё это направлялось и курировалось моим Учителем.
Три аккорды на гитаре и балалайка – весь мой музыкальный опус.


Но любовь к Художественному слову всё больше и больше овладевала мной. Тянуло на сцену непреодолимо !
В возрасте 16 лет я осмелилась записаться в кружок Художественного слова при Омском Драматической театре. Со мной индивидуально занимался актёр. Выход мой на сцену, как и уход с неё, всегда был при закрытом занавесе.

 Первыми моими выступлениями  на сцене были «Девушка и Смерть» (А.М. Горького) и «Кантата о Сибири» с музыкальным сопровождением.
Позднее я читала «…мама, мама я помню руки твои…» (отрывок из романа Фадеева «Молодая Гвардия), «Мать изменника» (Горького), «Арину – мать солдатскую» (Некрасова), «Белое покрывало» (Морица Гартмана)…

Однажды меня спросили, почему в моём репертуаре преобладает тема Матери.
Я и сейчас не могу этого объяснить более точно, но где-то на подсознании прячется запоздалое раскаяние перед Мамой за мою былую жестокость к ней и преклонение перед её высоким стоическим материнским подвигом.

Ей, моей маме, пришлось нести свой нелегкий Крест до конца: заботиться о хлебе насущном, растить и поднимать детей. (а нас было трое).
Жизнь с отцом у неё не сложилась.


Отца я не виню, я жалею его тоже. Он был неординарной личностью, достойной того, чтобы им гордиться, но, когда человек падает духом, - это равносильно смерти.
Жизнь сломала его,не пощадив.
                V

В переводе с английского языка слово «инвалид», помимо общепринятых понятий: искалеченный, выведенный из строя, означает: НЕПРИГОДНЫЙ, НЕПРАВОСПОСОБНЫЙ, НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ.
Это всё равно, что тебя нет, ты не существуешь.


Ужасное слово…  А в юности звучит для тебя хуже оскорбление. Это слово – ПРИГОВОР!
(Поэтому, несмотря на тяжелое  финансовое положение, я отвергала не только мамину просьбу, а саму мысль об оформлении инвалидности. Пенсию мне оформили заочно уже после 30 лет).


Люди порой пользуются этим словом небрежно.
Иногда с целью показать своё мнимое превосходство над человеком с ограниченными возможностями.
Часто праздным своим любопытством и выражением непрошенной уничижительной жалости они приносят только вред.
«Рождённый ползать, - летать не может!» - этот горький афоризм, брошенный однажды в мой адрес, я долго не могла забыть.
«От таких, как вы, - сказала когда-то заведующая РАЙОНО, к которой я обратилось по поводу трудоустройства, - мы стараемся избавляться».
Бывший директор школы долго не мог решиться, принять меня на работу или нет.


Чувствовать себя униженным оскорбленным – удел каждого, не сумевшего подняться высшего своего комплекса неполноценности.
А сделать это – означает доказать и себе и людям, что ты не только хуже их, но в чем-то их превосходишь.

В романе Анатолия Виноградова «»Осуждение Паганини» есть потрясающий эпизод, в котором писатель показал, как гениальный, непревзойденный скрипач, мучимый комплексом неполноценности связанным со своим социальным положением, с помощью своего таланта сумел почувствовать своё превосходство над толпой, сбросив с себя оковы раболепства перед ней «…вынесенный на руках на авансцену с бриллиантами и с золотом на раскрытой ладони, Паганини недоумённо кланялся публике. Он кланялся низко, сгорбись в три погибели в знак того, что он униженно просит римскую толпу простить ему его громадный, подавляющий её талант. Он просил людей простить ему его гениальность. У подлецов, у жандармов, у воров и чиновников, у парикмахеров и римских банкиров он просил извинения за то, что он бесконечно выше их и благородней, за то, что он сжигает ежеминутно свою жизнь на огне огромного и неугасимого искусства… Толпа гудела и ревела и Паганини всё острее стал ощущать своё превосходство над всеми."

                VI

"
Счастье моё состояло в том, что природа мне дала душу,  способную к восприятию Красоты, как средства к самовоспитанию и самовыражению.


Мамины колыбельные песни, красота сурового сибирского края, песни цыган, живших по-соседству, которые научили меня трём аккордам на гитаре; коллекционирование репродукций с картин великих художников, увлечение английским языком, благодаря старшему брату Вячеславу; легендарный подвиг моего отца, участника Гражданской войны, прошедшего все круги ада и оставшегося в живых; волшебные сказки, чудесным рассказчикам которых был мой брат Всеволод, а позднее привитая им моя любовь к чтению, – всё это не могло не сказаться на формировании моего нравственного эстетического и эмоционального восприятия окружающего мира.

Ответ на мучивший меня вопрос, как жить дальше, я находила, читая Белинского, Чернышевского, Глеба Успенского, Д.С. Лихачева, Адьберта Лиханова.

Потрясающее впечатление произвела на меня книга «Муки и радости Микеланджело " (Ирвинг  Стоун), не говоря уже о поэзии, которая входила в мою жизнь, осветляя и озаряя её, не позволяя мне тупеть мыслью и коснеть языком.

Писатели открыли мне глаза на то, что:

Творчество даёт возможность владеть сердцами людей, а это значит, избавить себя от комплекса неполноценности;

Не сытость и благополучие творят Добро и Красоту, а именно внутренняя трагедия человека или внешние тяжелые обстоятельства.
Примером тому: мучимый эпилепсией Достоевский, глохнувший Бетховен, глухой от рождения Циолковский, голодный Рембрандт, живущий на три копейки в день Ломоносов, терзаемый сварливой женой Сократ, слепой Гомер, хромой Джордж Гордон Байрон.

В «Слепом музыканте» словами изувеченного бойца сибирский писатель Короленко изрёк такие истины:
«Жизнь – это борьба, а в ней нет места для инвалидов».
«кто борется, - не может называться инвалидом».
«бороться можно не только копьём и саблей…»

Я всё больше убеждалось в том, что всякому, кто посредством искусства стремится победить свой недуг, открывается уникальная возможность ощутить гармонию мира, красоту и безобразие человеческого вклада в него и остро передать это людям «пером, лирой, кистью, резцом».

                VII

Судьба и жизнь всё расставили по местам, и я поняла, что моим оружием в жизненной борьбе может быть Слово.

По окончании средней школы, я не стала портнихой, как предрекал мой отец, окончательно разуверившись в возможности моего излечения, безнадёжно махнув рукой.
Я окончила Алма-Атинский институт иностранных языков и в 1964 году начала свою педагогическую деятельность в средней школе №16 им. Ю. Гагарина в г. Кентау Чимкентской области в качестве учительницы английского языка и классной руководительницей 5 «Д» класса...

Это сейчас кажется невероятным ,как все начиналось. Забегая на много лет  вперед,когда мой Директор  Барг Александр  Львович назовет меня Жемчужиной школы.А еще  спустя годы, когда я, проработав  уже 14 лет в школе им. Ю.А. Гагарина, буду находиться уже далеко от тех мест,он напишет в поздравительный открытке( цитирую :Дорогая Маргарита Матвеевна ! Наступление Весны- это пробуждение Природы и Души Человеческой.У всех у нас, кто никогда не забудет общения с Вами,вновь пробуждаются добрые ,светлые чувства к Вам и Вашей семье.
Сквозь годы и расстояния мы вновь посылаем Вашему Дому свои сердечные поздравления и пожелания здоровья,радости и счастья !
Ваши Ал.Льв. и сыновья ."
Повторюсь: все начиналось  самым непредсказуемым образом .
Александр  Львович не хотел принимать меня на работу ,мотивируя свой отказ тем , что из-за  моей ноги я не справлюсь с обязанностями,возложенными самой гуманной профессией на земле . Он до тех пор стоял на своем ,пока  мобилизовав всю свою волю ,я не заявила   том, что он не имеет ни юридического ,ни морального права меня не принять .Что Жизнь  и Судьба выдала мне тяжкие испытания ,через которые я уже почти прошла . Что  выбирая профессию,я отдавала себе в том  отчет и знала ,на что я иду .
Такого поворота он не ожидал,даже снял очки и как-то странно посмотрел на меня.   И подписал заявление . Как я поняла ,к подбору кадров Александр Львович относился жесточайшим образом .И может потому, у нас была образцовая школа .


Вспоминаю свой первый урок.
Прозвенел звонок и опустел коридор. Только я одна, прижав к груди журнал, стояла у двери с табличкой 8 «А», никак не решаясь войти. Вдруг кто-то за моей спиной берёт меня под локти, открывает дверь и, легонько подталкивая меня, входит в класс вместе со мной. Это был Заврайоно, преподаватель русской литературы. Девочки и мальчики очень серьезные, спокойно поднялись из-за парт, и мой спаситель представил меня классу.  Когда он вышел, то вместо отрепетированного до минуты хода урока, я вдруг спросила совершенно незнакомым голосом, хотят ли они послушать сказку.

Не скрывая удивления, дети сказали «да». И я стала рассказывать сказку Эдгара По «Лягушонок».
 Спроси меня сейчас, о чём была это сказка, я не смогла бы вспомнить, как и то ,почему именно этой сказкой мне необходимо было начинать свой педагогический путь. Но именно она помогла мне справиться с напомнившим о себе комплексом неполноценности.


Овладение английским языком, приобщение к другой культуре и духовному наследию англоязычных стран обогатило меня знанием.

Возможность непосредственного общения с иностранцами приносило огромную радость и раскрепощение.

А приобретенный опыт и умение увлечь детей и предать им свои знания стало наивысшей потребностью моей жизни.

Какой счастье было ощутить себя бойцом великой армией учителей и осознать, что вверенные тебе дети – надежда той науки, преподаванию которой я посвящаю свою жизнь, и что с моей помощью они станут чрезвычайно ценными членами нашего общества.


Школа стала для меня трибуной, с которой можно было говорить о самом главном.
Она была для меня и театральной сценой, дающей возможность с помощью Слова, тончайшего инструмента, способного врачевать сердца и души питомцев, помогая им различать свет и тени, «…БЫТЬ ИМ ПРОВОЖАТЫМ ЧЕРЕЗ КАЖУЙЩИСЯ ХАОС ЖИЗНИ, КОТОРЫЙ УЧИТЕЛЮ ДАНО ОТКРЫВАТЬ ДЕТЯМ, КАК МИРОПОРЯДОК».


Классные часы и уроки «Этики и Психологии семейной жизни», который я также вела в старших классах, инсценировались и подавались в виде театральных представлений.
О них мои бывшие ученики вспоминают еще и теперь. Именно они доверием ко мне, уважением и любовью  подняли  меня на свои крылья и понесли по жизни.


Педагогической работе я отдала более 50 лет и ни разу об этом не пожалела.
В 1978 году была удостоена чести быть представленной к награде «Отличник просвещения Каз. СССР».


И кем бы я не работала: учителем, педагогом-организатором, методистом, руководителем литературно-творческого кружка и дискуссионного клуба «Собеседник» или руководителем культмассового сектора районного профсоюза учителей; проводила ли я лекции по линии «Обществознание» - везде педагогика шла рука об руку с театральным искусством.
Мне доверяли писать сценарии, посвященные знаменательным датам, юбилеям, аттестациям учителей, я сама была ведущей и участницей самодеятельности.

                VIII

С годами у меня появилось потребность самовыражения в литературном творчестве. Оно завладело мной, я им живу. К настоящему времени у меня накопилось достаточно стихов, песен, рассказов (я не имею ввиду то, что считается пробой пера). Каждый, наверно, пытался хоть раз выразить себя в творчестве, не имея ещё ни жизненного ни литературного опыта. Я- не исключение. И в детстве, и в юности пробовала писать.
В предисловии к поэме «Звезда Георгия Победоносца» ,"Рождение поэмы",я повествую о том, о чем здесь не сказала, как и о том, о чем очень больно вспоминать, но об этом можно прочитать в моих стихах.

                IX

История моей жизни по сравнению с другими, кажется, не так уж трагична, но оглядываясь на пройденный путь, я признаюсь: он был не прост…потребовалось много усилий и воли к жизни для преодоления не только своего недуга, но и тяжелых жизненных обстоятельств.
И хотя не мало бед выпало на мою долю и в последующие годы, я счастлива тем, что у меня была любовь, семья, я испытала радость материнства, у меня есть дочь и сын, внуки и правнуки .


А самое главное: у меня есть Слово – моё надёжное оружие в жизненной борьбе, с помощью которого, словами Короленко: «Я могу напомнить счастливым о несчастных».

                X

"Мы все кому-то чем-то обязаны …кто-то обязательно одарил нас. В нас живут чьи-то слёзы, чьё-то прозрение, чьё-то простое тепло и чей-то высокий пример»».
Я склоняю голову перед теми, кто вёл меня за руку по дороге детства: дорогими моими родителями и братьями, всеми, кто освещал мне путь: любимыми учителями, писателями поэтами, я благодарю всех, кто шёл со мною рядом: моих друзей, учеников и коллег, чьё плечо я чувствовала каждую минуту; и тех, кто случайно встречался на моём пути, не зависимо от того, положительный или отрицательный заряд они несли в себе, долго ли находились со мною или только один миг.

Каждый из них выполнял свою роль в моей жизни и судьбе.
И я благословляю их, как и эту прекрасную женщину, поэтессу, воспевающую в своих стихах Страну Души – Абхазию, – Фаину Кузнецову, которая помогла мне встать на путь литературного творчества и дала мне псевдоним Серебряная.

                XII

А теперь я хочу обратиться к своим собратьям по несчастью. Сколько нас на Земле, людей с ограниченными возможностями? Тысячи тысяч!
Кто-то прекрасно рисует, держа карандаш во рту;
Кто-то, не видя белого света, пишет божественную по красоте музыку;
Кто-то усилием воли, преодолевая мучительную боль, заново учится ходить, видеть, говорить…
А сколько ещё людей, тяжёлым недугом прикованных к постели, совершенно неподвижных…
Как этим людям заниматься творчеством?

В Письмах «О добром» Д.С. Лихачев говорит, что сама жизнь – это творчество.
 «Но это не значит, что каждый человек, чтобы жить, должен родиться художником, балериной или ученым».
Можно просто творить добрую атмосферу (как говорят сейчас, ауру) вокруг себя. Ведь иной из нас приносит в общество подозрительность, тягостное молчание, раздражительность, гнев и бесконечные жалобы на свою судьбу, а другой, заботясь об окружающих и о том, какую память он оставит о себе на Земле, несёт людям свет и радость.

Это очень трудно победить свой комплекс неполноценности.

 Не могу удержаться от того , чтобы не привести  выдержку из повести  Вильяма Сомерсета Моэма "БРЕМЯ СТРАСТЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ."

Вот ,как он  описал мироощущения главного героя повести.

"Он принимал свое уродство ,которое так калечило его жизнь;он знал ,что оно ожесточило его душу,но именно благодаря ему, он приобрёл благотворную способность к самопознанию.

Без нее он не мог бы так остро ощущать Красоту,страстно любить искусство,и литературу,взволнованно следить за сложной драмой жизни .

Издевки и презрение, которым он  подвергался,заставляли его углубиться в себя,и вырастили цветы,- теперь они уже никогда не утратят своего аромата .

Он понял, что гармония,совершенство- редчайшее явление на свете.

У каждого свой недостаток,телесный или духовный;он перебрал в памяти всех,кого знал.( Весь мир- это больница,тщетно искать в нем гармонии.)
перед его мысленным взором прошла вереница изуродованных тел,искалеченных душ,больных  физически- сердцем или легкими,больных психически-с атрофией воли,со страстью к алкоголю.

Его охватило величайшее сострадание к ним всем .Они ведь были беспомощными орудиями слепого случая. он прощал всех. Что они могли с собой  поделать,  те, кто причинял ему боль ? Мудрость в том,чтобы брать от людей хорошее и быть терпимыми  дурному .
В памяти его возникли Слова Христа:"Прости им,ибо не ведают, что творят."


Это очень трудно победить свой комплекс неполноценности.Ещё не раз в течение жизни его отголоски будут напоминать о себе. Но если человек превзойдёт себя и победит его, то он – счастлививший из счастливых.

И тогда, как заметил А.И. Солженицын: «…и в неудачах, и даже на дне существования – в НИЩЕТЕ, ТЮРЬМЕ, БОЛЕЗНЯХ – ощущение устойчивой гармонии не сможет покинуть его.

И пусть, когда кому-то будет особенно трудно, вспомнятся гениальные слова В.Г. Белинского: «У всякого человека есть своя история и свои критические моменты. И о человеке можно безошибочно судить, только смотря по тому, как он действовал и каким он являлся в эти моменты, когда на весах судьбы лежали его и ЖИЗНЬ, и ЧЕСТЬ, и СЧАСТЬЕ.
И чем выше человек, тем история его грандиознее, критические моменты ужаснее, а выход из них торжественнее и поразительнее».