Чудеса

В гостиной Штальбаума шкаф есть стеклянный,
Кладут в него дети игрушки свои.
Изделья от крестного дети не брали,
На полке высокой лежали они.
Две нижние полки для Мари и Фрица,
Там все их игрушки могли разместиться.
Мари занимала нижайшую полку:
У ней там наряды для кукол, иголки,
Все куклы по комнатам там размещались,
Там были диванчики, кресла и ванны
И новая кукла по имени Клерхен
Теперь будет жить там, где куколка Тредхен,
А Тредхен Мари отложила в сторонку,
Мари получила другого ребенка.
А Тредхен придется теперь обновить,
Почистить и новое платье купить.
У Фрица же полка повыше была,
На ней разместил он гусаров войска!
Ребятам нельзя было долго играть
И мама сказала: «Идите в кровать».
Фриц сразу пошел, но Мари попросила
Остаться и мама Мари разрешила.
Как только девчонка осталась одна,
Щелкунчика распеленала она.
Она прошептала, на раны глядя:
«Тебя не оставлю, с тобой буду я.
А наш Дроссельмейер исправит все зубки,
Они станут крепче и вовсе не хрупки».
Как только сказала она «Дроссельмейер»,
Щелкунчик скривился как будто, поверь мне!
Улыбка исчезла и он разозлился!
Конечно же, это Мари удивило,
Но может от света здесь все исказилось?
Мари посмотрела Щелкунчику в глазки,
Но он улыбался и он извинялся
За то, что девчонку Мари напугал,
Ведь он не хотел – это свет замигал!
Мари же Щелкунчика в руки забрала
И ласково куколке Клерхен сказала:
«Прошу тебя, милая Клерхен моя,
Постель для Щелкунчика будет твоя,
А ты на диване сегодня поспи.
Ты мне не перечь и меня ты пойми!»
Но куколка Клерхен надулась всерьез,
Легла на диван, но глаза полны слез.
Кровать, где Щелкунчик лежал весь укрытый,
Мари переставила в полку повыше:
«Пусть спит он подальше от Клерхен надутой,
Щелкунчик там выспится лучше, как будто».
Мари закрывать стала шкаф, только вдруг
Случилось, наверное, что-то вокруг:
Раздалось шуршанье, шушуканье, шум,
Часы зашипели, а где-то БУМ-БУМ!
Под шкафом раздался какой-то напев,
Часы же пропели такой вот припев:

«Тише, тише, тише, тише,
Слышит все Король, ведь мышь он!
Ну пробей, пробей звонок,
Королю подходит срок!»

Мари испугалась и спать уже шла,
Но вдруг на часах, где сидела сова,
Сидит Дроссельмейер в своем сюртуке,
Вперед, взад качается на поводке.
Мари закричала: «Ты, крестный, слезай
И больше ты, крестный, меня не пугай!»
Но вдруг раздается откуда-то писк
И топот, хихиканье, тоненький визг!
И мыши бегут отовсюду по полу
И строятся, будто солдаты для боя.
К ногам ее сыпаться начал песок,
Кирпич и известка! Как-будто толчок
Подземный заставил все это ссыпаться
И вылезла мышь семиглавая, братцы!
На каждой из этих голов по короне,
А тело ее все как в яркой попоне!
И все эти мыши, построившись в ряд,
Направились к шкафу – громадный отряд!
Мари испугалась, она задрожала,
К стеклу на шкафу она сильно прижалась.
Она зашаталась, теряя сознанье,
И слышит: «Клик-клак». Она чуть не упала!
Стекло разлетелось, разбилось стекло
И что-то по локтю Мари потекло!
Порезала руку Мари тем стеклом,
Сначала болело, потом все прошло.
И вдруг она слышит в шкафу голоса!
И шкаф осветился и в нем суетня.
И видит Мари, как Щелкунчик поднялся
И, выхватив саблю, он в бой сильно рвался!
Все куклы поднялись, к нему побежали,
Щелкунчика все Государь называли!
А были там три скарамуша – шуты,
Еще трубочисты стремились идти,
Еще музыканты, один барабанщик,
Затем возле них появился шарманщик.
«Вперед», - дал команду всем им Государь
И сам прыгнул с полки, где раньше стоял.
Он ноги свои мог легко поломать,
Но Клерхен вскочила, его чтоб поймать.
Щелкунчика взяла в объятья свои:
«Ты добрая, Клерхен», - сказала Мари,
«И я ошибалась в тебе видно зря,
Теперь мы с тобою навеки друзья!»
Но Клерхен, Щелкунчика не отпуская,
К груди своей сильно его прижимая,
Сказала: «Нельзя вам сражаться, Король,
Вы ранены сильно, нельзя рваться в бой!
Вот ваши вассалы собрались уже
И смогут сражаться без вас они все.
А вы у меня на груди отдохнете,
Потом, отдохнув, на сраженье пойдете».
Но милый Щелкунчик не слушал ее,
Он брыкался так, что ушел от нее.
Но все-таки вмиг, на колено пригнувшись,
Сказал: «Не забуду вовек», улыбнувшись.
А Клерхен нагнулась так низко к нему,
Чтоб шитый кушак нацепить бы ему,
Но он, отступивши, прижав руку к сердцу,
Сказал: «Буду помнить!» - сорвав с себя ленту,
А ленту ему ведь Мари подарила!
Губами прижался он к ленте и с силой
На руку ее накрутил в виде шарфа,
И ринулся в бой полководец прекрасный!
А пояс Клерхен потому он не взял,
Что сильно Мари полюбил сей «Вассал».
Но только он спрыгнул на пол, сразу визг!
Там полчища мышьих противных и злых!