Армагеддон

Держа в руке факел, дождя избегая,
Иду я вдоль леса, дрова собирая.
Наш лес не находят каратели Ада,
Бушуют на улицах древнего града...

В руинах стоят города всего мира,
Пламень огня селенья покрыла,
Потеря для всех была велика,
Проделки Сатира взялись за века.

Уйдя недалёко от леса родного,
Завидел вдали я огни лагерей,
Направил туда свистом двух кобелей,
Увидел чрез время я много чудного...

Бежали два пса вдоль забора стального,
По следу за ними гнались дикари,
Увидев меня погодя чуть немного,
Оскалили злобно кривые клыки.

Подумав с секунду, достал я гранату,
Примерившись, метко, попал я в их хату,
Взлетела она, разбросав пол-селенья,
Удачно попала вождю под сиденье...

Ружьем я удачно свалил двух уродов,
Во след им бежала толпа инородов.
Собаки скулили от страха, терялись,
На свист по команде пугливо шнырялись.

Не зная что делать, я духом стал падать.
Последние силы бросал чтоб вставать.
Который дикарь раз за разом пытался
Дубиной убить и кинжалом метался.

Закрыты глаза. По инерции тела,
Я двигаю телом в уклон уходя.
Я видел машины со склон восходя,
Спешили на помощь. Но тьма налетела...

Проснулся от света, в палате своей.
Не помнил я толком событья тех дней.
Попробовав встать со скрипучей кровати,
Проткнул меня тока заряд по спине.

Прошло так с пол-века мое бытие.
Огнем все горится на нашей Земле,
Людей стало больше в дружине моей,
Спасаем мирских от облав дикарей.

Моря пересохли от жара присподней,
Леса погорели, но выросли вновь.
Община растет, поколенье свободней,
Избавили их от ненужных забот.

Лежал я в палате три дня и три ночи.
Разрез на спине, но а день все короче...
Был ранен до койки, обдумал решенье,
С утра ухожу во другое селенье.

Собравшись тихонько, покинул свой дом.
Пройдя с пару миль огляделся кругом.
Увидел поля в серебристом туманне,
Дома все в пыли, словно в сером наряде.

Так и шел целый день, но увиделось вдруг,
Будто город вдали недождался разрух.
Осмотрел я в бинокль строенья тех дней,
Обомлев, я узрел сей удачливый блеф.

Город тот оказался ловушкой Сатира,
Грязнолицый подлец дожидался в нем пира.
Рядом с ним в страшных масках сидят дикари,
Но известно мне, носят их лишь главари.

Я решил подобраться к их пиру поближе,
Сам Сатир оказался всех на глову ниже.
Бил копытами о земь, рыгал и харкался,
Я не видел людей, сколь мой глаз не старался.

У исчадия Ада стоял Мрачный Жнец.
Нам легенды гласил Примудрейший Жрец,
Как сжигают все души грешные они,
Как уносят из дому святые огни.

Мрачный Жнец находясь у Сатира в ногах,
Проклинал все деянья свершенны в ночах.
Он сгубил черствы души людей у ручья,
Не лишив их при этом родного жилья.

Я пустился в бега с этих проклятых мест.
Я бежал от грешного огня покамест
Мир пред взором очей моих слабо дрожа,
Не исчез с глаз мутных, после их виража.

Мне почудилось будто упал я с обрыва,
Я летел с полну жизнь подле ровного срыва,
Подхватил меня Ангел на крыльях своих,
И унес меня вдаль во мечты всеблагих.

Людей всего мира тревожат те дни,
Что стали для жизни счетом за грехи.
Расстроившись в них, отрекнуты Боги.
Не каждые мольбы отныне им строги.

Подобие Ада царит на Земле.
Свеча не горит у икон на столе.
Ночами снаружи совсем неспокойно,
А днем лишь детям чутка беспокойно.

Я стал со земли, отряхнувшись, ушел.
Я шел по полям, долю смысла нашел.
Смысла жизни на тысяч веков впереди,
Но идем мы всегда лишь на шаг позади.

Мною видены были Святые Врата
В мир, где кругом всегда царит доброта.
Огни и страданья остались вдали,
Нечисть и грех там их лепту вели.

Меня разбудил громкий скрип тормозов,
Протопала рядышком пара кирзов,
Я, усевшись на пол, оглянулся,
Ситуации ради я лишь чертыхнулся.

Я знал всех людей, сидящих со мной
В одном отделенье машины томной.
То были солдаты дружины моей,
Везли меня в дом, где ждут новостей.

Отпало желанье умчаться мне прочь,
Я ехал в кабине, меня ждала дочь...


Года всё летят, я вижу те сны,
Когда счастливы были веками все мы.
Мир значимость тратит в забытых краях,
Разрушен наш дом, живем в пустырях...

Нам Боги сулили спасенье с небес,
Мы прячем детей, похитит их бес.
Нам боль причиняет пропажа всех чад,
Ведь знаемо всем, кто тащит их в Ад.

Жнецы стояли ночами у окон хибар,
Смотрели за нами, но люд уже стар.
Готовясь покинуть грехов полный мир,
Нас ждал у ворот ужасный Сатир.
    


Тумана клоки стелятся в низинах долин.
Играя, расправил свой хвост прекрасный павлин.
Я не раз наблюдал восход ярка Солнца,
Но в этот раз я был рад как рожденью ребенка.

Держа в руке трость, боясь оступиться,
Иду я вдоль леса, дровами разжиться.
Наш лес для селенья большая надежда,
Обитель зверей, для всех нас одежда.

Града полнит воздух любви и мечты,
В домах царит счастье и слово семьи.
Река и озера блестят в свете дня,
Наш мир умирал? Все это брехня!

Покой на века сохранен нашим детям,
Не стоит им видеть каков грешен мир...
Красив и прекрасен как Солнца сапфир,
Останется он на столетия светел.