На краю жизни

В тринадцать  лет став Юрием  Петровым,
Он имя настоящее забыл.
Под  этим  именем,  когда-то новым,
Почти полвека прошагал,  прожил.

Сейчас  же  на кровати   неподвижно,
Лежит,  не чувствуя спины и ног,
И говорит  невнятно, еле слышно…
И ни души родной...  он одинок.

Три месяца лежит  он без движенья…
Авария… диагноз:  инвалид…
Но не страшны  телесные мученья,
Страшнее, что душа его болит.

А в голове предательски  закралось:
"Немолод  я,  и разве это  жизнь…
Смерть будет избавлением…усталость…
Кровати  спинка,  рядом бинт  лежит".

Взял в руки бинт… « совсем ещё немного
Осталось боли… можно потерпеть.
И в край неведомый меня дорога…
Вот  только узел завязать успеть…»
               
                1

И вдруг беспомощно упали руки,
И пролетела жизнь, словно в кино…
Не помнил с матерью родной разлуки-
Только детдом…ах,  как же всё давно…

Как все  мальчишки,  хулиганил, дрался…
А   из детдома  сколько  раз  сбегал!
Но  никогда другим не поддавался,
Как  говорится: мал был, да удал.

И вдруг он прошептал, словно молитву:
«Прости, Господь, прости меня за всё,
Что без движенья жить  я не привыкну…
Прими  же   покаяние   моё…»

И снова прошлое - перед глазами:
Приёмные  его  отец и мать-
В тринадцать лет…в другую жизнь…словами
Об этом невозможно рассказать.

Шептал: «Два мира  будто бы скрестились,
Меня не понимали  вы,  я – вас…
Детдом  ночами и  ребята снились,
А вы страдали от моих проказ.

А  я был  просто озорной парнишка,
Увлёкся спортом… стадион, друзья…
А вам казалось:  легкомыслен  слишком...
Кругом запреты, ничего нельзя!

Влюбился, как в кино…  сказали: «Рано!»
По паспорту   мне - восемнадцать лет,
«Люблю!» - твердил  настойчиво, упрямо,
«Ну что ж, живи один!» - был ваш ответ.

И отделили…  не было претензий-
Ради  неё   готов я был на всё…
Мы не просили  на любовь лицензий,
Просто с любимой стали жить вдвоём.

Простите же за то, что был не понят,
Как и  за то, что я не понял вас…
Не думал, кто и как вас похоронит-
Как  обо мне не думают сейчас…»
               
                2
«Мне снятся до сих пор глаза большие,
А волосы…две толстые косы…
Как птицы, стаей …годы молодые…
И  прелесть  ранней  утренней росы…

Как все, служил, не прятался за спины,
Два года  службе в армии отдал,
Потом, словно на крыльях, я  к  любимой,
О ней все мысли…  женский идеал.

Не всё   так было гладко и красиво-
Не дождалась любимая меня,
Но  без неё не мог я, всё простил ей,
Ведь  если честно – изменял и я».

Он вспоминал о том далёком прошлом,
Рука  сжимала  медицинский  бинт…
Жизнь   не игра, поэтому  так  сложно
Преодолеть достойно лабиринт.

«Прости! Я виноват!- шептал  неслышно.-
Не сохранил я, не сберёг семью!
Не так, как я хотел, всё в жизни вышло.
Прости меня, Господь, за всё… молю!

И  бесшабашен был порой - не скрою,
Любил жену, но и с другими был,
Бывало, и  в  разгулье  с головою,
Не думая о детях, уходил…»

Перед глазами девочки стояли-
Две дочки… да ведь взрослые уже…
И сердце разрывалось от печали…
И боль,  не проходящая  в  душе.

А ведь когда-то был шахтёром знатным,
Для дочек   всего  лучшего хотел…
Был молодым, здоровым был и  статным…
Счастливой  жизни наступил предел.

Характера ли, воли не хватило,
Но водка стала главным для него.
Однажды стало всё вокруг немилым-
«Уеду, - думал, – только и всего».

Он  вспоминал: закат,  перрон вокзала…
Рукой с вагона  близким  помахал.
И словно  звон  разбитого бокала,
Разбитой жизни звук… тогда не знал.

Не знал, что  возвращения не будет,
Не знал, что уезжает навсегда,
Что дочерей,  родителей забудет,
Наступит  время – будет пустота.

                3

Перед глазами, как в калейдоскопе,
Картинками мелькала его жизнь:
Вот, словно молодой орёл,  в полёте,
А вот… рука  предательски  дрожит.

Пятнадцать лет скитался одиноко,
Места менял, работу и людей,
Не  замечая  собственных пороков…
И вот теперь ни близких, ни друзей.

Он жизнь свою листает, словно книжку,
В  которой  - незадачливый герой…
Детдомовского вспомнил он мальчишку…
И вот теперь лежит, едва живой.

И  снова  шепчет, обращаясь к Богу:
«Прости, Господь,  за всё меня прости!
Дай  моим детям гладкую  дорогу,
И силы мне, чтоб крест свой донести!

Достоин  твоего  я  наказанья!»
Он замолчал, закончились слова…
Бинт выпал, всё  прерывистей  дыханье…
И голос мамы… и  зелёная трава…