Маргинальная даль

Холодрыга и дождь, и кошачьи концерты на крыше,
и стихи не идут, всё тоскует тетрадь на столе.
Нету счастья у нас, но его, говорят, нет и выше,
от шекспировских истин не скрыться нигде в феврале.

Маргинальная даль то в тумане, то смазана ветром,
в лужах плавают утром кусочки разбитого льда;
стало модным писать об интимном, когда-то запретном,
потому что ни чести не знает наш век, ни стыда.

Грабят родину каты заморских варягов похлеще,
дорвались до кормушки, дозволено всё, наконец.
О, такие творятся сейчас непотребные вещи,
что я думаю: лучше, что это не видит отец.

Он погиб здесь, в Крыму, оплатил эту землю он кровью,
он в судьбине моей самый высший, пожалуй, судья.
Это ж надо какой на земле обладать нелюбовью,
чтоб землёю отцов торговать, всё в товар возведя!

Я к причалам пойду, подлечу там душевную смуту,
в бухте штиль, и суда отражаются в стылой воде.
Всё мне верится в лучшее этой земли почему-то,
хоть примет позитивных пока что не видно нигде.

Дерибанят «Массандру», доводят «Артек» до банкротства,
гробят русский язык, – чем не происки, блин, сатаны?
Если хитрость и алчность сегодня черта превосходства,
то под этой чертой вся «элита» толпится страны.

Маргинальную даль дождь и ветер то мнут, то колышут,
пик Ай-Петри в снегу из-за сумерек, словно в золе:
нету счастья у нас, но его, говорят, нет и выше,
от шекспировских истин не скрыться нигде в феврале.