Рамох Майя

                Е. Кольцов

Рамох Майя

      
     Смешно и Богу было бы
Незнание того, что.
Творится линия, линия
И ещё, всё становится черно.
Берётся в руки белый цвет.
Линия, линия, линия.
Пока все спят.
Потом просыпаются,
Ходят по линиям.
И вдруг – ночь.
Штрихи часовых стрелок.
Вроде бы как соответствуют.
Изображают себя
Вполне достоверными.
Берётся в руки белый цвет.
Линии одеял,
Линии под одеялом.
И линии, и незнание.
И смешно было бы.


     Есть мудрецы, которые
Себе вопросы задают.
И мудро на них отвечают.
Сто, тысячи,
Давно не встречались такие.
С приплатой взяли и ушли.
Отсеялись, пустили корни.
- Тон мне не нравится.
- Зато нет нот.

     Легче просто распридумать
День оранжевый под небом.
Чем листать и монотонно
Перелистывать страницы.
И прочее, и прочее.
Что нужно современности.
Засунув в рукописи нос
 И что-то говорить.



Числа тридцать восьмого
Стоим мы на перроне
И курим папиросы.
Громко воритель сыпал
На рельсы всяки шутки.
А кто-то ухмыляясь
Коверкал смысл сказаний,
Одну формулировку
Взамен другой вставляя.
И мнил себя при этом словесности творцом.
Мы начали пить пиво.
Потом приехал поезд
И из вагонов вышли
Приезжие в Москву.
Святой дух отдыхал
С лихвой три недели.
А мы смотрели в стены,
В окно и в потолок.




Для листов с номером –
Сингл тадам вива.
Нет, или лучше ещё.
Оз, о-о-ом, оз.
Старинные буквы.
Взволнованно так.
Преграды берутся без всякого
Тяжкого напряжения.
А преодолеваются с боем.
С радостью, с восторгом.
В течение круглых суток.
Всё прямо да прямо.
Об этом упоминалось.
Но вероятно, при . . .
Понято – не так.
Представ разнообразно,
Не так как оно есть.




Натуральное хозяйство.
Автолайф в своём режиме.
Субъективно-политично.
И чистейшей пустоты,-
Самогонный аппарат.




    Последними были вопросы:
«Зачем?», «Почему?» и т. д.
Ответами: Нет, нет и нет.
Впрочем, никто не виновен.
Всякой ёмкости содержимое – опыт.
А то ведь как оно бывает,-
Сидишь уставясь в ситуацию.
Туманно.
Как овен в новый цвет
Ворот, пород богатых
С примесями злата.




Популярным стал предмет,
Потенциал его огромен.
Неизмеримо форма
Нам сообщает о наличии
В ней большего
И массы и объёма.
Интуитивно люди представляют.
Несколько гектопаскалей.
Популярным стал предмет.
Копий, тиражей ажиотаж.
И потом – по стандарту.




Роскошная блондинка,
Мадонна за углом.
Помимо прочего она
Дословно изучает хатха-йогу.
И возвращенье улетающих ворон.




А консерваторам мы скажем
Категорическое «Нет».
Они ответят: «Что вы, что вы».
Против основ морали? –
Начала всех начал?
Общество зиждется наше.
«Нет» - категорично скажем.
Мы консерваторам.
Посмотрите на отряд
Банок выставленных в ряд.
Я вот смотрю на людей,
Слушаю их с улыбкой.
Как же они серьёзно,
Иногда, даже вдохновенно.
А потом поток иссякает.
А потом уже никто и не помнит о чём.
И на какую тему.




Дневникование бывает
У пишущих писателей.
Не стихи и песни,
А исходы дней.
Достоверность именна,
Осмысленье дел.





В районе горного массива
Особый спрос был грязных ванн.
Кто слышал – знал,
Кто видел – помнил.
Всех данных вида
Преимуществ и яств
Уж не забыть нам никогда.
Все долгожители об этом
Всегда об этом и о том.
Такие никакие фильмы.
Единомышленников группа
Пошла и побывала там.




Четверть сделана на бис,
И вторая отголоском.
Ищешь истину? Знай кто ты.
Даже если возвращаться,
Пребывать и заполнять.
Ничего это не значит.
В метафизическом смысле.
Накатило вдохновенье
на разумную деталь.
Он творит, совсем не зная
Для чего и почему.
Но на всякий день достанет
и забот своих и счастья.
Чтобы скука не заела,
Не достала и сломалась.
С треском. Как ледок
Стаяла рас в море.
Много их в процентах,
Но нам нечего считать.



Однажды я держал в ладони
Малюсенького Будду,-
Чистый ангел.
Я любовался им и был
Безмерно рад.
Но он, зараза, превратился
В некрупного зубастого зверька.
И словно тысяча чертей
Вцепился в руку.
Но я его не отпускал.
Всё думал: Как же это так.
Другая сторона медали?
Другая сторона луны?
Хоть боль была и нестерпима
Его я всё ж не отпустил
Покуда не проснулся.
А после долго вспоминал,-
Что это было?
В чём тут знак?



Читал про сладкое,
А кто-то полувосхищён
Словописанием с натуры.
Мне всё казалось бесполезным,
А нынче – «погляди в окно»,-
Там наступают выходные
И дни трудов.
И может быть
Миг чистых нег.
Поэзии того не нужно,
Чтоб в форму некую
Ей быть всенепременно
Облачённой.
Как жизнь людская
Фатально обречённой.
И говорите лучше о растеньях.
И пойте лучше о любви,
Которой никогда и никому.




Моя поэзия – не способ
Протестовать против чего-то.
Это когда-то, вторя прежним,
Я говорил слова напрасно.
И чувства проявлял словами,
И сам себя не узнавал,
Пресытившись своей печалью.
Моя поэзия – ничто.



Нет никого и ничего.
   Пусто и
Некому понять. Литература . . .
Впрочем, их,
Их тоже нет, как нет.
Нет этих слов, бумаги нет.
Мир – есть отсутствие его.
И время не идёт по кругу.
Не увеличить, как и не уменьшить
То, что отсутствует совсем.




Об абстрактности
Конкретных слов . . .
Абсурд понимания абстрактного.
Не всё вдохновляет, что-то
Штрихует буквами экран.
Словами, образами предложений,
Абзацев и глав романов.
И не многим поэтам
Мне бывает охота сказать,-
Спасибо, до новой встречи.
А то, что усыпляет, не даёт
Навязчиво уснуть.
Сон – лучшее лекарство.
Если бы ещё и сны были
Такими же реальными,
То где осталось бы искать
Спасение от реальности
Ни яви, ни сна.
Реальности, не реальности.


    Смешно насилье над огнём
И над водой смешно насилье,
Над воздухом и над землёй
Смешно.
Ещё не хватало уснуть
Пробудившись.

    Нам поучиться бы у трав
Не сожалеть о сенокосе.
Своими головами мысли
Галлюцинаций и отсутствий.




Мы больше даты дней вступленья
В круговорот вещей в природе.
Мы выдыхаем угощенья
Снимая пыль одежд по моде.




Разум меится – имеется,
Он и отвечает
Ясно и чётко.
Не понимая о чём разговор,
Мы продолжаем говорить
Ни о чём.
Мы исполняем свою миссию
Так же точно,
Как её исполняет любой другой.
И наше отличие в том только,
Что мы это осознаём.



О том, как я сжигаю
Книги и стулья, и столы –
Написана строка.
О том, что я поджог её
Со стороны начала
Написана ещё одна.





Бас завяз
В колокольном звоне.
Интересные всплески звонов,
Да баянный залив.
Амурские волны.
То ли вальс, то ли джаз.
Оркестровая яма –
Для музыканта.
Памятник – для поэта.
И художественное произведение –
Во имя.






Предыдущий восемь ноль
Четыре ноль три. Точка.
Фигуры двух цветов
С оттенками вопроса.
Противник слова «нигилизм»,
Привратник ада – рая.




Невинных слов отрада,
На грани бытия,
Есть лишь одна награда, -
Это прожить любя.
Нисколько не печалясь
О разных мелочах.




Ты задаёшь скоропостижные
Вопросы. Песок течёт.
О чувствах, что сказать?
Во власти чувств.
Волнение. Волна – десятый вал.
Не тонет в чувствах тот,
Кто может жить без чувств.
Но кто же сможет жить без чувств?
Утонет.
И мысль – такое же болото.
В пустыню.


    Не люблю я несчастных и злых.
Не люблю также добрых и счастных.
Не люблю я того, кого нет.
Не люблю я и тех, кто рядом.
Не люблю никого, ничего.
Правда, из-за отсутствия . . .
От этой нелюбви . . .
Хотя бы минимального колебания атмосферы . . .
Всем на это наплевать.
Всем.
Ведь это никого не касается.
А раньше я говорил: Люблю.
Но это тоже никого не касалось.



    Глупые, излишние движенья.
Цвет.
Мотив геранно-гладиолусный.
Устремление к тёплому.
Отчаянное чтение молитв.





Теперь, когда известно,
Что всё совсем не так.
Империя пространства
Рассыпалася в прах.
Шампунь, улитка, кофе.
Неимоверность звука
Осела на руках.
Хвостатая удача –
Чертяка из чертяк,- ни дьяволу в подмётки
Ни богу на чердак.
Ни слова одного. Оковы
И приколы. Парус крестиком:
Цветочки, ягоды лесов. Грибы, апофеоз.
Ирригационная система и тщательный насос.
С форсункой и так свежо-свежо.
Розы в росе.
Насколько это возможно.
Пусть тебе будет счастливо.



   
    Цифра выпила за мир
Во всём мире и ткнула
Вилкой в колбасу.
Колбаса покатилась по тротуару.
На бордюре стоял
Вафельный стаканчик
С растаявшим мороженым,
К нему подбирались голуби.
Колбаса ему (стаканчику? мороженому?)
Позавидовала и покатилась к мусорке,
Чтобы там на неё напали собаки.
Но собаки тоже не дураки,
Они как раз ушли купаться.
Купались долго.
Цифра уснула, ей приснилось, что она абсолют
И летает на самодельном самолёте.
Таблица скуксилась.
То день – много,
То много дней – ничего.
То начинается, то заканчивается.
То клятвенно люблю,
То проклинаю.
Кажимость расчленения воздуха.
Песок слов. Гора в тумане.



    Даже когда нет дел,-
Получше стального шага . . .
Кто-то сидел – пел.
Кто-то стоял – падал.
Так же, как и всё другое.
Чудесна музыка сфер.
Эфир ничего не стоит,
Он больше всех мер,
Он меньше всех мер.



     Проснувшись и не зная
Чему творить причину.
По времени заплаты
На стёртые места . . .
Не уставляясь долго,
И недовольство напрочь
Табак, вода и чай.
Решил самозабвенно
Слить время в стих строкой.
Не наспех и не скоро,
А так, как оно есть,
А так, как есть оно.



А может быть, возможно
Перемещаться молча
И созерцать пространство
Из внутреннего вне.





Мечтают флаги,
Реют вымпела.
На пару свет и тьма
Торжественно творяют бытиё.
И нам, и всем, и, слава Богу.
Хоть дюйм под килем,
И новый ветер, и простор.




Прямые линии читая.
Вы знаете про линии и буквы?
Вы . . . не о том.
Предмыслилось сначала, но
Как известно, перепелось.
Она перенесла формат,
Ну,- не беда.
Два шага внутрь угла.




На фитилёчке замка грёз,
Свинцовым облаком надежды,
Не предвкушая знаков плюс,
В ненужной для мечты одежде,
Стоял, не опасаясь пасть,
Как ветр в пещере
Не занавешенной икрой.
Об свод законов топором
Древнейшим, каменным.
А рядом трубы, улицы и люди.
Пешком в дорогу уголка,-
Это возможно – лишь бы, лишь бы.
А по-другому – нет.
На фитилёчке замка грёз,
Свинцовым облаком надежды.
Стоял не опасаясь.






Шерстяная собака
Цвета нового забора.
Глотковая жидкость,-
Течёт параллельно
Забудьте приправы –
Останьтесь собой.
Гораздо станет лучше
Повспоминать о чём-то.
И радостно, и очень.
А жизнь мимолётна,
К чему тут церемонить.
Всё проще непростого, -
Вернуться и не сделать.
Но время беспричинно,-
Стремительно вперёд.
Без Питера в глазницах
Гомонно и абсурдно.
Но лучше ни о чём, чем . . .
Но лучше всё же в меру.





Я превратился в вещь,
Я стал предметом.
Желаний, пресечений и угроз.
И всякие слова погасли светом.
Бревно в ручье,
Сучёк с нашейным камнем.
Я осознал, что это шаг к себе.
Ещё трясёт от внутреннего спирта,
Дух бьётся о края руки-реки.
Держащейся за (к) рай кромешный.
По окнам ходят пауки





Всё это вечная ошибка,
Я не устану с ней играть.
Я обману её всегда,
Чтоб знать . . .
Приду опять не милым гостем.
Для озадаченной души.
Причём здесь я?





Мне виделись зыбкие тени
Тянувшиеся к линиям часов.
И разговоры в сиестной лени
Слышались в коме слов.
Имеется это и ныне
Яблоки и трава.
Забором торчит унынье
И смятая сном кровать.
Мне в чём подражать прошлым?
В том ли, что солнце желто?
В том, как сидит кошка,
И думаю я: всё не то.
Я знаю, что мысль – ошибка,
Что всякая суть – абсурд.
Что есть лишь одна улыбка,
Причина её –






Выходит на улицу авто,
Биография творится на бумаге.
Гудят, сопят, пыхтят,
Как будто дуют в сторону.
Всё по сторонам,
Дорога со стороны земли.
Земля со стороны ног.
«Ноги в стороны!».
В центре арены делают Бога,
Дамы прикрывают щёки,
Господа шевелят извилинами.
«Держитесь за сердце» -
Это плоскость арены.




В газетах звёзды клеят ногти
И рвутся голяком из рамки.
И неожиданно уходят
Другие сразу же туда.




Лучшее там, где ужин,
Ужимки театра ушей.
На платное место суши
Выходит из вод полбога.
И сразу же начинается всё.
Пружина эфира тонет
С копиркой в зубах ржаветь.
Не многим больше люди
Унылого труда без платы.
Довольны жизнью . . .
. . . чем вода.
Море - тиранно, рыбак – тиран.
А тем временем идёт гуру
Сам по себе к себе
Созерцая пейзаж рощ,
Осознав иискусств мощь.




Имея опыт огромадный,
Такой, как сорок сороков.
И даже больше в десять раз,
Легко услышать звуки
И сплесть из них корзину.
Умея видеть голос
Бормочущий в раздумьях
И вспоминать хорошее,
Исключая возможность иного.
Да не за надежду и влюблённость.
Да не за, надеюсь я, что славу.
Во спасенье от пустынной скуки,
Просто так, без тиража и даты.
В наволочку свою для снов,-





Копии на пьедесталах мелки, -
Впрочем, не о том, я всё узнаю.
Крупные, округлые копейки
Тихие, наивные, не злые.


                Вторник, 15 декабря 2009 г.