бабье

Дурная баба, банный лист,
я разъясню тебе причину,
с которой дух без торга чист
обязан быть, а ты мужчину

кумиром сделала себе,
ты думала, что незнакомо
сиё иным? сто лет в обед,
как отошла моя истома,

его все звали Аполлон,
но для меня он был спасатель,
надежный от врагов заслон,
под алым парусом приятель,

хоть за душою - ни гроша,
его - гитара, две матрёшки -
мои, и территорий - ша!
но родственные одинёшки

взялись и верили в судьбу,
и разговорами да снами
и жили, празднуя ходьбу
на взморье, где природа с нами

дышала... множество боёв
выдерживали стойко вместе,
он был сокровище моё,
и я ему процентов двести

старалась сразу воздавать,
отзывчиво на тени смысла,
но Бог решил его призвать,
и бездна подо мной повисла

на несколько тяжелых лет,
я поняла, что отдавала
всё остриё, из тьмы на свет
меня медузой разметало,

и под рукой возникший дом
театром только оказался,
где я не помнила о нём,
и о себе, мне шанс достался

найти себя, иной побыв,
пустившись смело в неизвестность,
и умерев или ожив,
почувствовать в подобьях - честность,

что я воспряла, здесь ли, нет -
не важно, главное - воспряла
и тот и этот помню свет,
везде свободно воспаряла,

но боль потерянной души -
бессилие, громоздкость тени,
когда - легенды - виражи,
терпение от повторений

бессмысленных, как в клетке зверь,
то воет, то в углу забьётся,
но я намеревала дверь
в кошмарных снах, и как поётся,

что в Африке есть небеса,
да сплошь в зелёных попугаях,
так в Вечности на пол-часа
явилась мне судьба другая.

Другой мужчина, всех статей
запущенного состоянья,
нехитрой из земных затей
привнес тепло и обаянье,

и Арвен, арагорнов мир
не удержав, попала в люди,
и пригубила этот пир,
и чтобы снедь была на блюде,

взяла такой обычный крест,
несла, пока свободы чудо
вдруг не изъяло с гиблых мест,
и не разбило связность блуда.

Хоть я как верная жена,
хоть относилась честь по чести,
но если духу не верна
душа, дождется скорой мести.

Не стану больше я делить
самозабвеньем время, тело,
и сердце больше не болит,
как только тенью отлетела

дурная жажда бабья: пить
его и тем себя топить.