Вместо молитвы

Ты, не пускающий меня в алтарь,
Ты, брезгующий мной в больные дни,
не знающий длины моих волос,
кривящийся, что высоко пою, –
прости меня. Пожалуйста, прости.
(с)Вера Павлова

Я полимерна, Боже. Ты меня создал из звёздной пыли в век пластмассы,
Я – искорка весёлого огня, который не боится, что погаснет.
И Ты был прав, что не дал мне стальной и крепкий стержень: я слаба, Всевышний,
Но если кто-то станет мне стеной, ведь будет хорда в нежности излишней?
Ты сотворил, помиловав ребро, меня по чьим-то меркам, взяв лекало.
Ты научил, что ты есть свет, добро, всему земному мера и начало.
Прости, что говорю с Тобой в стихах – не по канону праведной молитвы,
Да будет речь моя торжественно тиха, как ночь над полем после страшной битвы.
Я принимаю все Твои дары – и даже боль, раз та благословенна.
Я слышала, всех более мудры те, кто не ищут брода, кто смиренны.
Но, Трижды Светлый, ежели меня не ждёт ни в чьем окне мерцанье лампы,
То что мне делать с отблеском огня, который называют здесь талантом?
Я не прошу ни славы средь толпы, ни тиражей, ни мастерства в деталях.
Мне скучно, когда радио хрипит, когда шипит шампанское в бокале.
Мне хочется, чтоб сузился мой мир до чьих-то четырех сердечных камер,
Я жду Тобою посланной Любви, такой, чтоб шар земной, качнувшись, тихо замер,
Пока я глажу теплую ладонь, разглаживаю локон у виска…

Бычок, качаясь, охая, идёт. Кончается, как песенка, доска.

Ты знаешь, что мятежная душа способна на молитву лишь такую…
Я тихой, светлой радости ищу, а только лишь теряю и тоскую.
Не злые песни – битое стекло, здесь жили б строчки нежных колыбельных.
Мне хочется смотреть на этот мир, на это небо, снег, как в детстве, белый.
И Ты бы на меня тогда взглянул и выдохнул: «Из этой будет толк,
Ведь больше не тревожит тишину, ночь напролёт не смотрит в потолок
Как в зеркало». И я Тебе воздам за то, что непутёвую берёг.
На столике – квитанция за свет и рукопись, законченная в срок.

9.XI. 13 г.