***

***

Пришла пора мне вспомнить детство –
вражды и дружбы и соседства,
останки кирхи, Ланжерон,
Горсад и шоу похорон,
когда эпически степенно
под марш стоический Шопена
являла смерть свое бесстыдство, –
но побеждало любопытство.



***

Я Председатель Сельсовета,
все сжить хотят меня со света,
достали, что твои клопы –
зачем я не пошел в попы
страдать иного ради страха?
Тяжка ты, Шапка Мономаха.



РЕКВИЕМ

Я лиру посвятил народу своему,
причем на языке неведомом ему, –

проносятся года, но мне не смотрит в рот,
ловя мои слова, Израиля народ.

Могучий Иордан припал к моей руке –
тут даже не послать на русском языке,

а если и пошлешь, то кто тебя поймет,
опричь таких, как ты, и свой стяжая мед,

спускается с горы израильский спецназ,
прощаются миры с Землею Ашкеназ.




ДЛЯ  ДУШИ

Мне филолога диплом
превратил всю жизнь в облом –
где, скажи, в какой стране
власть нуждается во мне?
Или, извини за флуд,
ждет меня обычный люд:
программист, сантехник, жнец?
Прав был, видимо, отец –
на специальность, да не ту
я учился в ПТУ
не за страх, а для души –
вот пропало и пиши.


ПАССИОНАРИЙ

Татаро-монгольского ига
не существовало и мига,
но было то вплоть до ГУЛАГа
татаро-монгольское благо,
за что как не чтить, право слово,
историка Льва Гумилева.


ПОСЛЕСЛОВИЕ

На свете нет эпох, опричь уродских,
как прожитую жизнь ни вороши –
проклятие на оба наших бродских,
и оба евтушенки хороши.