Творческий путь Василия Ловчикова

Ирина ШЕВЕЛЕВА

ПОЭТ И ГРАЖДАНИН

«Поэтом можешь ты не быть,
Но гражданином быть обязан!»
          Н.А.Некрасов

В классическом некрасовском афоризме содержится и весьма значимое противоречие: ведь он высказан в стихотворных строках. То есть гражданское чувство – неотъемлемая часть творческой личности. Русская литература показала тому немало бесспорных примеров. В том числе и в современной поэзии.

ДОМОЙ - В РОССИЮ

В строках современного поэта Василия Ловчикова обрисовано открытое лирическое чувство гражданина своей родины:

Много стран в своей жизни проехал,
Много дивных чудес повидал.
Но нигде тех раздолий и снега
И рябин, как у нас, - не встречал.

В разных странах, во всем мире – нигде не испытал поэт чувства встречи с родным его душе. С такими раздольями, даже с таким снегом! И не встретил рябину - этот, по уверению автора, подлинный символ России, без которого тоскует душа. Искренность высказывания чувств не только прирожденное свойство поэта, а и творческая потребность истинного гражданина. Его неукротимое стремление поведать читателям все познанное им в жизни, в душе, в обществе, в государстве. И этим явить свою позицию художника.
Жизнь – это движение. Так чувствует поэт Василий Ловчиков. Так, не хвастаясь перед соотечественниками, он делится с ними размахом своих странствий:
«Колесил по дорогам Китая
От Харбина до южных границ»,
«Тадж Махал - клад индийского края
Процедил через сито ресниц»,
«В разноцветье тюльпанов голландских,
Словно в кущах Эдема, витал»…

Париж - Монмартр, Италия – театр Ла Скала, «краса Сингапура», смешливо - потение в Арабских Эмиратах… Европа и Азия насытили его планетный художественный вкус.

Но везде – уж такая натура,
Я домой – я в Россию хотел!

Василий Дмитриевич Ловчиков, лирик по своему поэтическому дару, именно в стихах выразил свое понимание гражданина, дал по-этический образ его. Образ русского человека собственной исторической судьбы, собственного, взращенного веками чувства государственности. Образ человека современной эпохи. Лирическая особенность стихов Василия Ловчикова в просторно преподанных им отечественному слову мотивах ностальгии. Россыпь ностальгических образов, сюжетов, вспышек чувства, образно и действенно представленных примет – в не повторяющих друг друга, непосредственных лирических темах, требующих только стихотворного способа воплощения. Как в поведанной им истории - в стихотворении «В тисках ностальгии»:

Вдали от родимого тына,
Невольница воли чужой,
Грустит одиноко рябина
Средь пальм, подпирающих зной…
…………………………………..
И чуждый уклад не приемля,
Она с ним затеяла спор –
Одна с октября до апреля,
Как дома, роняет убор!
И преданно более века
Все грезит Россией своей,
И холодом белого снега,
И стайкой родных снегирей…
Я сам был в тисках ностальгии,
Был узником боли и грез
И в трюме из милой России
Невольнице снега привез!

Образ рябины уже прочно влился в реку русской поэзии, живет в песне о рябине-сиротине, которой нельзя «к дубу перебраться». Стихотворение Ловчикова содержит неявную перекличку со знаменитым суриковским сюжетом, несмотря на современную биографическую специфику рассказанной им истории. Сюжет у Ловчикова пронизан движением современности, все в нем знакомо живет современной скоростью - и собственной, предназначенной каждому живому существу и даже неодушевленному предмету жизнью. Повинуясь своей природе, в деятельную гармонию вовлечены и географическая среда, и времена года, и характеры – непокорный характер тоскующей в тропиках рябины, – куда завез ее еще Миклухо-Маклай! - и столь же особый человеческий характер; в историю включен и «добрый» корабль с родной стороны, везущий на чужбину лед! Чувства поэта заключены в зорко подмеченную точность событийных примет окружающего, в расстановку череды природных явлений. Это профессиональное видение – видение разведчика.
И притом в романтической, почти сказочной истории нет ничего необычного. Удивительно ровный повествовательный пейзаж, даже в экзотическом – для упорно являющей характер рябины - окружении. Но сколько в сюжете живой динамики, образной драматургии – главной приметы поэтического пера Ловчикова, достоверного проявления натуры самобытных персонажей – от рябины до лирического героя. Нет ничего неподвижного, инертного, постороннего - задействован даже трюм пришедшего с родины корабля! Какой пространственный размах! Читатель погружается в театр событий, водоворот чувств с их национальным окрасом, природной средой, биографией героя, историей века, традицией русской культуры.
Все это вмещено и в стихотворный цикл «Размышления у причала»:

Шум лебедок бортового трапа,
Сталь швартовых врезалась в причал,
Впереди – Батуми и Анапа,
Позади – Босфор и Гибралтар…
…………………………………………
Вспомните карибские страданья,
Как дрожал от страха Пентагон,
Когда вдруг, на близком расстоянье,
Ряд чужих ракет увидел он.

Вновь четкий, грамотный, продиктованный профессиональным опытом расклад места и действия происходящего в стихотворении – на столь же пространном поле земном. С включением в дальний обзор иных стран. И сведение их в одну географическую точку, словно гравитационным притяжением, – у российского причала. Лирический центр – в сердце поэта.
Для Ловчикова понятней и творчески доступней движущийся мир – именно в нем он свободно живет своей жизнью. И понимаешь, что вояжи поэта по миру, из времен холодной войны, да и взор его – не рассеянный взор туриста, а зоркий взгляд профессионала, выполняющего государственное задание – и тем удивительнее эмоциональная вписанность мира в душу лирического героя.
Именно душой поэта можно вобрать красоты мира, оставаясь разведчиком, но не врагом чужих стран и краев, любя весь планетный мир. Это и есть в отечественном сознании гражданин, во всей полноте патриот. Происхождением из России.
Рассказывая о трудных буднях разведчика в чужой стране, Ловчиков передает его «рабочее» состояние, в которое входят и прекрасные черты иностранного пейзажа. В движение повествования, в действия героя цикла поэм, «Через грань провала» своей горделивой красотой вписывается альпийская вес-на:

Ползли, курчавясь, облака,
Гася веселый луч,
Кисейной тенью свысока
Лаская склоны круч.
С утра весенний день спешил
Предстать во всей красе,
Увы, не красотою жил
Сегодня Алексей.
………………………………….
И вот теперь лишь Алексей
Заметил в майский день
Сады, что снежных гор белей,
Цветущую сирень.
Что одуванчиками луг,
Как золотом, облит,
Что рой шмелей и пчел вокруг,
Словно орган, гудит.
И этот звонкий птичий гам,
Что рвется из садов,
И то, что он сегодня сам
От счастья петь готов.

Счастье – в выполненном опасном задании. Родная страна, го-сударство постоянно в уме и в сердце поэта и его героя.
Что не отменяет наблюдения иных порядков и правил в загра-ничном быту. Так герой цикла поэм «Через грань провала» с интересом и искренним пониманием разумности наблюдает, как голландский рыбак -

Рыбу ловит – не берет:
Меряет рулеткою,
Взвесит, занесет в блокнот
И отпустит с меткою…
Кончил маяться рыбак
Со стандартной рыбою…
Вот бы и в России так
Берегли б дары ее!..

Незаметные, опасные рабочие подвиги герой Василия Ловчикова – а это и реальные подвиги самого автора – в поэмах представлены артистической игрой:

И вновь сценарий, как актер,
Разведчик разыграл.
И был на высоте партнер –
Роль тоже четко знал.

Театр – вся деятельность разведчика. Под «крышей» Министерства внешней торговли Василий Дмитриевич Ловчиков был направлен в Амстердам на должность инженера-коммерсанта Торгпредства по торговле электронно-оптическими приборами и оборудованием. Но ему приходилось заниматься и другими товарами. В частности, им поставлено самое первое оборудование на телецентр в Останкино, за что имел благодарность от министра внешней торговли. Кроме того, он принимал самое активное участие в закупке теплиц и организации подготовки в Голландии наших специалистов по продуктивному использованию зарубежного опыта в подмосковных совхозах. Василию Дмитриевичу помнится курьезный эпизод при заключении договора. С Внешторгом уже был подписан контракт на поставку нам теплиц вместе с «ноу хау» их установки в Подмосковье. И тут приходит представитель голландской стороны и, смущаясь, заявляет, что «ноу хау» они предоставить не могут – это американское изобретение, и они налагают на него эмбарго. Ловчикову пришлось самому разрешать и эту проблему: «Стекла и рамы мы сами умеем делать. Снижайте цену контракта на 50 -60%, или обучайте наших специалистов без официальной передачи американского «ноу хау». На втором и порешили. А подмосковные специалисты с удовольствием перенимали в Голландии производственный опыт в течение месяца, потом попросили продлить командировку еще на месяц – не хватило донакопить средств на скромные «Запорожцы». Василий Дмитриевич добился продления. Специалисты были в восторге, увозя недостающую валюту на желанные автомашины и горячо благодарили Ловчикова: «Когда бы Вы ни приехали к нам, помидорами и огурцами всегда обеспечим!». «Я, правда, так и не собрался», - вспоминает Василий Дмитриевич.
Ему не только пришлось заниматься теплицами и телевизион-ным  оборудованием, подпись В.Д. Ловчикова стоит и на контрактах по поставке в Шереметьево-2 первых переходных рукавов из самолетов в аэропорт.
 Как он рассказал корреспонденту журнала Министерства обороны про ныне уже далекие, «рассекреченные» времена, строить отношения с голландцами было очень трудно. «Они же нас врагами считали. И тем не менее у меня были на связи интересные иностранцы среди деловых людей и среди источники нтересующих сведений».
Были и определённые сложности по освоению крышевых обя-занностей, и продаже на западе советской готовой продукции: часов, фотоаппаратуры и электронной техники.  Ловчиков должен был активизировать их экспорт в Нидерланды?  В частности, распространением наших  часов занималась известная фирма, получившая монопольное право импортёра на всю Голландию. Конкретно торговлей ими занимался внедрённый на фирму контрразведчик, знавший хорошо русский  язык и фактически не проявлявший особого усердия. В год продавалось всего около пяти тысяч часов.  Он первым посетил вновь приехавшего Ловчикова и потребовал значительно снизить цены, на часы, которые итак были очень низкими по сравнению с аналогичными часами конкурентов.  Ловчиков сообразил, что его представитель импортёра толкает  на запрещённый демпинг. Что, повидимому, контрразведка осуществляет его проверку как коммерсанта. В книге стихов «Через грань провала», в поэме «Крыша» поэт так излагает сложившуюся ситуацию:

И хотя проверке редкой
Был подвергнут Алексей,
Точно связь его с разведкой
Не сумел отметить Грей.

Чтоб добиться результата
И замкнуть сомнений круг,
Грей решил: пусть провокатор
Даст ответ, вступив в игру.

Тертый контрразведчик Свентон,
Что прекрасно русский знал,
Был на фирме той экспертом
И часами торговал.

Вот ему и приказали
Алексея поприжать:
Накрутить проблем с часами,
Цены требуя снижать.

Новичка — толкнуть на демпинг!
Дескать, коль Федот не тот,
Чтоб свой экспорт вздыбить в темпе,
Он приманку заглотнет.

Демпинг в мире наказуем,
Так, что лишь затеет торг,
Факт конфуза неминуем —
Даст отбой ему Внешторг!

Взяв паузу, Ловчиков приехал неожиданно на фирму и прихватив директора по импорту, проехал с ним  по торговым точкам. Уже в первом крупном магазине он увидел длинную очередь за советскими будильниками, в то время, как такие же будильники конкурентов, стоявшие в полтора раза дороже, никто  не брал.
Хозяин магазина объяснил, что советские будильники по качеству не уступают  конкурентам и продаются быстро по сильно заниженным ценам. Вот и сегодня полученную партию будильников мы продадим за один день. Так что следует поставлять их побольше и цены можно несколько увеличить. С таким же положением дел Ловчиков столкнулся в других магазинах и по наручным часам,  по фотоаппаратам  и по оптическим приборам.
Разобравшись с положением дел, он заявил директору по им-порту, что больше не желает иметь дела с посетившим его сотрудником их фирмы, и вынужден будет привлечь к сотрудничеству дополнительно другие фирмы.  В результате его усилий, он избавился от опеки контрразведчика и продажа наших часов и фотоаппаратов за рубеж увеличилась почти в десять раз.
Мы значительно отставали от Европы в производстве электронно-вычислительной техники. Но, тем не менее, Ловчикову удалось продать в Голландию наши ЭВМ «Минск-2», а потом и «Минск-22». Профессиональное общение под легендой торгпредского работника и личные коммуникативные качества помогли ему органично войти в среду местных специалистов-электронщиков, производителей оптических приборов.
Но главное было найти настоящий источник важных промыш-ленных сведений. Василий Дмитриевич вспоминает: «Дин работал в Амстердаме в одной из фирм, которая занималась электроникой. Узнав его получше, я как-то сказал: «Сейчас в Голландии находится наша делегация из Советского Союза. Они просят приобрести кое-что из электроники, но я это сделать не могу». На это Дин ответил, что постарается помочь. И помог: « Первую оценку «Особой важности» в Центре я получил за весьма ценную документацию, как раз полученную от него». Позднее в справке о пользе данного источника В. Д. Ловчикова было сказано: «От агента Дина получено большое количество технической документации, раскрывающей состояние и уровень развития научно-технических работ ведущих капиталистических государств в области производства электронных компонентов». И еще: «Документация по технологии производства интегральных схем позволила сэкономить большие материальные средства и наладить производство без предварительных научно-исследовательских работ». Будучи по торгпредской должности инженером-экспертом торговой миссии, Ловчиков сумел оценить военную ценность переданного ему агентом и сохранить его от ареста и тюрьмы в случае провала. Наверное, еще и потому, что помимо выучки он обладал тонким чутьем на людей, с которыми вступал в контакт. И – коммуникативностью, свойством располагающего, свободного общения с разными людьми. Вербуя «своего человека» в стане хранящих втайне научно-технические достижения противников, он стремился к тому, чтобы за-вербованный прежде всего стал его другом. Весьма ценимое на-шими службами свойство разведчика. Об этом с лёгким юмором поэт написал в стихотворении Повезло:
 
С утра дымится стружкою
Октановый бензин,
Разделавшись с наружкою
На встречу мчусь один.
Возникли с другом сложности:
Хотел завербовать,
А Центр его возможности
Потребовал узнать…
……………………………..
Вновь под закуску польскую,
Под марочный коньяк,
Я эту тему скользкую
Не знал затронуть как,,,
Друг, наконец, с усмешкою
Её затронул сам,
Что я с вербовкой мешкаю,
Мол видит по глазам:
«Вот документ секретнейший
Бери и не темни,
Взамен, дружок  любезнейший,
Зелёные гони!»
За риск мой, за источника
Мне орден шеф вручил,
Но сам-то знаю точно я –
За друга получил

Израильские эксперты, оценивая рентабельность различных видов коммерческой деятельности, отметили, что самой рентабельной является разведка. Она приносит наибольшую прибыль на ее затраты. В СССР за полученные разведкой научно-технические материалы экспертами выставлялись оценки «Особой важности» или «Ценные» в зависимости от полученной чистой прибыли, исчисляемой сотнями тысяч и миллионами долларов США. По скромной оценке Василий Ловчиков принес стране столько прибыли, что если бы ее стали выплачивать ему в виде пенсии в размере 500 долларов США (по курсу 1979 года), то ее хватило бы ему на 300 лет и более.
А кто оценит благородный, неагрессивный образ советского разведчика, что оставил по себе в западных странах Василий Дмитриевич? И личное убеждение в том, что все люди на земле – братья. Без этого творческого, прирожденного убеждения нет и подлинного поэта. Столь же свободно он вносит,  в сложнейшую ситуацию  процесса насыщенного азартной игрой коммерсантов, строки о скрытом противоборстве тайных служб:

Парад торговцев и дельцов –
Торговля и игра…
А за торговлей и игрой
В торговлю
Не впервой
Две тайных службы меж собой
Ведут незримый бой!

Но все же актерство здесь – не увлечение. Как и воссоздание в стихах живого театра людских стремлений, интриг, хитроумных уло-вок, ошибок и побед. Так воспринимается с энергичной руки автора увиденное – мельком, но прицельно – благоденствие запада. Эмоционально сравнивая «у нас» и «у них» - в обеспеченной сытости, где «мылом мыты тротуары – каждый, как паркет, блестит», он остро видит и наше недотягивание:

Грань меж городом с деревней,
Что стереть мы не смогли,
Знают здесь сорта деревьев
Да конкретный клок земли –

прирожденное восприятие сына крестьянского рода.
Душу поэта скребет пристрастное чувство обиды на несовер-шенство гражданских порядков в собственной стране. Даже порождает тонкий, но немелкий сарказм:

И родня творцов
Высоких наших планов и идей
Здесь «гниет»,
Не видя проку
Гнить в стране очередей… -

кивнув в сторону  «родни» наших идеологов, он имел в виду родственников наших вождей и их окружения, которые предпочитали зарабатывать валюту на высоких должностях за рубежом и пользоваться прелестями загнивающего капитализма, а не торчать вместе со всем своим народом в очередях развитого социализма. В том числе и этим наши мудрые вожди подорвали авторитет советской социалистической системы.
Однако герой поэм говорит и о не исчезнувшей никуда сути капитализма:

…Местный рай,
Многим не Эдемом красен –
Меркой джунглей – выживай!

Оттого накрепко помнит герой–разведчик наставления руково-дства:

Резидент Орлов с улыбкой,
Встретив, молвил новичку:
«Помни – ни одной ошибки,
Быть привыкни начеку!
Ты как волк, что за флажками,
Под контролем каждый шаг,
Скрытой слежкой, слухачами –
Грей как бремя на плечах».

В строках, конечно, и известное «с волками жить – по-волчьи выть», то есть умей найти добычу, взять ее и не попасть под прицел недремлющих охотников, - и готовность к точному исполнению инст-рукций как выполнение гражданского долга. В этом автор-герой – полная противоположность ничтожному «коллеге», что, проявив слабину, позорно сдался противнику. Не было заложено в том незыблемое гражданское чувство. Что и вылезло в его холуйских зарубежных писаниях, под явную диктовку, про нашу страну, с налетом «сенсационного» «разоблачительства».

И оппоненты, и вожди
В его, предателя, строках –
Другого от лжеца не жди –
Все оказались в дураках!

Поэт не скрывает, что сотрудники слежки не прочь попировать за счет государства. Герой, и сам, находясь под слежкой, не прочь отведать сладкой жизни:

Васин к пиву взял омаров,
И для пробы – эскарго…

Но чаще он ловит западных людей на их же западную приманку - заработать любыми способами деньги и иметь: дорогие часы, замки, яхты, автомобили марки «мерседес», «ауди» и др… Ловит на душевную скудость прикипевших к материальному достатку. На этом скаредном вожделении чаще и строится игра-битва разведчиков. Это поэт хорошо показал в стихотворении «Подход контрразведчика»:

И вскоре на одной из встреч с клиентом
Ас контрразведки, зная всё про мать,
Подсел ко мне и после комплиментов
Решил меня за деньги вербовать:
«Бери смелей, а мы тебе подскажем,
Чем нам и как ты сможешь отслужить, -
И намекнул,- «За эти деньги даже
Здесь можно яхту классную купить!»
И я ответил: «Сэр, так в чём же дело?
Возьми их сам и будешь с яхтой той,
Что мне их дал – доложишь щефу смело,
Секретами ж расплатишься со мной.
Пускай авансом станет сумма эта,
Готов я впредь секреты покупать».
Он помолчал, помучался с ответом
И согласился всё же деньги взять.

Но разница внутренних мотивов очевидна. Русская натура даже в опасной схватке, в глубоком постижении чуждой психологии принимает в расчет и государственную ситуацию противной стороны. Вот в дни вхождения советских войск в Чехословакию наше торгпредство - «И горланящий народ под незримым НАТО оком бесновался у ворот», - а сотрудники торгпредства подкармливали охранявших его полицейских, вечером и ночью, - «подносили в знак награды рюмку водки, бутерброд».

И они порой шутили,
Дескать, знают: крикунам
Хорошенько заплатили,
Чтоб досталось вам и нам.

Так в трудную и для нашей страны геополитическую ситуацию поэт подмечает – пути взаимопонимания, человечности возможны.
Но все равно жестокое противоборство разведок заставляет героя поэм вести игру дальше. И высшей точкой игры – в разведке как на сцене – стал захватывающий эпизод выручки иностранного агента под носом контрразведки.


…Поскольку к сроку не вернул
Секретный документ,
……………………………………….
Знал: невозврат – влечет провал!
И помнил: не зевай –
Мгновенной встречи жди сигнал –
Призыв как «SOS»: «Спасай!»..
………………………………………….
Агент в подъезде у окна
Приезд партнёра ждёт.
Подъехал Васин, шарф – сигнал:
Под слежкою идет!
Вошел в подъезд и дверь прикрыл…
Как с эстафетой тут
Агент с пакетом поспешил
В тот выход, где не ждут!..
И точно – через семь секунд,
Как Васин рассчитал,
Среди гостей наружник Лунд
За ним пробрался в зал.
Его ж коллеги у дверей
В свою вступили роль:
Всем, с кем общался Алексей,
На выходе – контроль!..
……………………………………
…Наутро снова Алексей
Под слежкой держит путь:
Спешит узнать, что все «о, кей» -
Не зря пришлось рискнуть!
У перекрестка за трубой –
Отметка на плите!
Ура – а –а! он долг исполнил свой
Со слежкой на хвосте!

События цикла поэм – сюжет биографии самого Василия Дмит-риевича Ловчикова. Как и роковое совпадение по службе с бежавшим на сторону западных спецслужб. Или, по иной версии, похищенным вместе с семьей. В девяностые годы Резун под псевдонимом Виктор Суворов широко издавался в России с «историческими» разоблачениями Советского Союза. Растерянный происходящим в стране народ расхватывал малограмотные, написанные под диктовку западных наставников тиражи его книг. В одной из поэм из цикла о разведчике Васине - «Предатель» - Ловчиков дал ему прямую, действенно зримую оценку. Как плохому разведчику: «Не ты, тебя завербовали!». А касаясь его антироссийской продажной пропагандистской стряпни, выставляет на всеобщее обозрение ее глупость. Над ней смеется герой поэм Васин;

«В «Очищенье» вновь Грызун стремился
Доказать, что «чистильщик» был прав –
Усиленья Армии добился,
Весь командный цвет ее убрав.
Но война другое показала:
Только им, оставшимся в живых,
По плечу борьба с фашизмом стала
Лишь с опорой вслед на молодых.
Лишь они, придя с лесоповалов,
Пыль с плечей тюремную стряхнув,
Тех, под кем Европа вся стонала,
Гнали вспять, не дав передохнуть…
Ну, а где пригрелся лжеисторик?
Чей, холуй, готов прикрыть грешок? -
Там в архивах и порыться стоит,
Прет оттуда клеветы душок!»

В результате клубка печальных совпадений, чужих амбиций, непрофессионализма «разведчиков по блату», стечения неблагоприятных обстоятельств Ловчиков вынужден был уйти из разведки – но не из армии. Причиненный Резуном  (в поэме Грызуном) провал Василий Дмитриевич нейтрализовал тем, что сумел выслать всех оперативных работников без потери и последствий домой, предварительно дав им возможность успешно законсервировать всю действующую агентуру. Хотя вся оперативная работа была ему запрещена и малейшая ошибка могла окончиться трибуналом за нарушение запрета. И в жизни, и в поэзии он показал: круто владеет игрой! Потому что он на невидимом фронте сражается против войны.
Поэт никогда не играет в войну. Помня собственное военное детство. Помня про годы афганской войны в советские времена. От-крыто вынося на суд читателя свое к ней отношение. Как всегда, смелое, независимое и спорящее с демагогами сегодняшнего дня:

Уходят в прошлое года,
Стирая в памяти, что было,
А демагоги, как всегда,
Трясут над прошлым лжи кадило.
Поносят тех, кто пролил кровь,
Порою жертвуя собою,
Теряя все: родных, любовь
И жизнь, врученную судьбою…

Как всегда, события живут в строках своей естественной, дея-тельной жизнью. И пережитое солдатами ограниченного контингента войск, и жившими в стране в то десятилетие встает перед читателями во всей объемной полноте. Поэт не оставляет недомолвок:

Кто шел с открытою душой
Спасать народ, как попросили,
От тех, чей аппетит большой
Соизмерим с размером силы.
И прочь ушел, лишь его жест
Ненужным звавшим оказался,
Жаль, что теперь погибших крест –
Вдруг оклеветанным остался.

А поэт поет гимн павшим героям оказавшейся не нужной войны:

Да будет пухом тем земля,
Кто шел на выручку Афгана
По воле звавших и Кремля,
И пал заложником обмана…

Это громко прозвучавший голос гражданина. Может, сегодня от него и отмахнутся. Но сказанное поэтом вспомнят. Как незабытым останется и зарытый в окопе сонет солдата-поэта, павшего в Великую Отечественную. Его сегодня лишь «всезнающий ветер твердит»:

И к людям спускаясь по крышам,
Он верит – кого-то найдет,
Кто плод вдохновенья услышит,
И в гильзе сонет не умрет!

С лирической проникновенностью объясняет Василий Ловчиков эти высшие азы патриотизма сыновьям – то есть всему молодому поколению:

Люблю смотреть я летнею порой
На церковь с золотыми куполами,
Когда она, как божий часовой,
Царит над необъятными полями…
………………………………………………..
Чтоб, может быть, потом осенним днем,
Когда с небес заморосит тоскою,
Склониться, с Богом данным мне резцом,
Над выдержанной липовой доскою.
И пусть она, впитав восторг души,
Расскажет вдруг ожившими штрихами
Про летний день, полей российских ширь
И церковь с золотыми куполами.

В гармоничной картине щедрых даров Отечества поэт раскрывает свою душу - как естественное движение российской шири. И сама она раскрывается небесным куполом, объемля родной простор. Рождая в поэте философские откровения:

По выжженной земле бежит ручей,
Пустыню песней жизни беспокоя.
Припав к воде ворсинками корней.
Деревья кронами хранят его от зноя.
И там, где смертью все венчает зной,
Два смертных существа, объединясь,
Живут, своей довольные судьбой,
В одно земное чудо превратясь…
……………………………………………………..
Не бросят кроны тень – и высохнет ручей,
А без воды – и кронам не шуметь.

Так по-ловчиковски бежит философская, никем еще не запечатленная мысль. Столь она проста и необъятна. Как песня жизни. Только дома в России много изведавший поэт, боец невидимого фронта свободно льнет к родному слову, чувствует безоглядно, мыслит. Неся в душе судьбу Родины. Дышит ею, радуясь общению с друзьями и соратниками, скорбно прощаясь с теми, перед кем преклонялся, кого безмерно ценил, на чей свет шел как на свет маяка. Одноименный триптих сверкает яркими строками – сполохами настоящей жизни с ее гражданской сутью:

НА СВЕТ МАЯКА

Сегодня траур. Скорбь сковала лица,
Оставил жизнь еще один боец…

Как сказано - боец оставил жизнь! Это сверхъемкая образность, вобравшая множество человеческих судеб, включая и судьбу самого автора. Такой неповторимой образностью парит все необыкновенное стихотворение - скорбное и устремленное в века. Об этом говорит и реалистичное воспоминание  об упокоившееся друге:

Лишь мы, соратники, пришли к нему проститься,
Излить родным печаль своих сердец…
Мы вместе с ним в ряды бойцов шагнули,
Сменяв свободу на курсантский строй,
Муштре и братству вместе присягнули
По зову нашей Родины родной...
…………………………………………………
И вот юнцов, надевших эполеты,
Присяга закружила по земле…
………………………………………………..
Жизнь понесла, как водная стихия,
Ее причал был хлипок и далек,
Лишь, как маяк, судьба родной России
Дарила нам надежды огонек…
………………………………………………
И вот лежит присяге верный воин,
Сверкают сиротливо ордена…
………………………………………………..
И те же атрибуты полустанков,
Что с ним делили до могилы быт,
Венчают путь: последняя времянка -
Стол, стул, кровать да шкаф, что все скрипит.
Такой болью встретила поэта его долгожданная встреча с Родиной. Она обрушила многочисленные разочарования и удары судьбы на все былое и настоящее, выплеснувшееся в строки у гроба друга.
Отъезд на Родину, вследствие предательства Резуна, предварительно спасая всю агентурную сеть в Швейцарии, стал для Василия Ловчикова его личной заботой. До отъезда он знал: ему самому грозило объявление его «персоной нон грата». Но не стал, спасая собственную шкуру, бежать первым. Спасение оперативных офицеров и советской агентуры произошло поэтапно и быстро. Вот пример задействованной схемы. Офицеру-оперативнику предстояло провести встречу со своим информатором, вручить обговоренные с тем деньги, обсудить способ консервации. Ловчиков наставлял:
«Контрразведка начинает работу в семь утра. Ты выезжаешь в шесть, останавливаешься невдалеке от его дома. Багажник на ключ не закрываешь. Он выходит, перехватываешь его, чтобы не успел, не дай Бог, доложить в контрразведку, если связан с ней. Спрашиваешь, есть ли что для тебя. Если есть, пусть сам, под твоим непрерывным контролем, несет, кладет в багажник и забирает деньги, предварительно обработанные тобой для уничтожения отпечатков».
День внезапного для контрразведки отлета офицера из  Женевы совместили с отлётом министра иностранных дел Андрей Громыко в Москву. Офицер, как сотрудник «Аэрофлота», занимался своими обычными служебными делами, а когда лайнер уже стоял на взлете, поднялся по трапу и… отбыл на Родину.
Практически с каждым офицером резидентуры Ловчиков готовил и проводил похожую операцию. Вскоре все они благополучно покинули запад. Сам он улетал, сдав должность новому резиденту, последним, по требованию правительственных органов страны. То есть став  персоной нон грата. Он заказал билеты в среду на вылет через неделю в Москву. Но представитель МИД Швейцарии потребовал от него покинуть страну ближайшим рейсом Аэрофлота. На вопрос постоянного представителя СССР при ООН: «Имеет ли Швейцария претензии к Ловчикову и объявляет ли его персоной нон грата?» - швейцарец ответил: «Нет, но по требованию ряда стран мы вынуждены сделать это». Однако не успел взлететь самолет, как на весь мир аргентинское радио сообщило о высылке Ловчикова из Швейцарии и, видимо, со слов Резуна, детально расписало его функциональные обязанности как опасного разведчика.

И настал тот день, когда и Васин
Сел, светясь, в российский самолет…
Еще бы ему не светиться. Зримо передал поэт те нервные, внутренне суматошные дни, требующие внешней собранности, предельной работы мозга.
По возвращении из Европы – не избежав ярлыка «персона нон грата», – Василий Дмитриевич, вывезший без потерь своих сотрудников на Родину, был вынужден отказаться от оперативной работы и стать на 10 лет педагогом Военно-Дипломатической Академии  (ВДА).   А, уйдя в отставку,  спасать теперь уже советскую авиационную промышленность, приняв активное участие в выживании фирмы «Фазотрон». В качестве начальника отдела внешнеэкономических связей объездил много стран, налаживая коммерческие связи с иностранными заказчиками.
Выполняя свой гражданский долг в иной политической обстановке в стране, поэт ярко и откровенно высказывает свое отношение к изменившейся дома нравственно-политической атмосфере. Пишет и печатает буквально клокочущие обидой за происходящее дома и негодованием на временщиков стихотворение за стихотворением. То с сатирическими обертонами, то с историко-философскими откровениями…

ВОЖДИ-РЕФОРМАТОРЫ

Болтун плешивый
И пьянчуга лживый
Державный скипетр
Чуть в ручонках подержав,
Русь на расправу
Криминалу низложили,
Сведя к ничтожеству
Одну из сверхдержав.
Богатства прочь
Текут золотоносной лавой,
А россияне сплошь –
Как нищие живут;
В когтях не радость им
Принес орел двуглавый,
А беспредела и бесправия хомут!

Многие современные поэты вступились стихом за судьбу России. Но Ловчиков явил творческую отвагу - в ассоциативный художественный мир автор вовлек, со своими чувствами, всю громаду российской истории. Как вовлек в людскую историю, мистические озарения человечества в наставительные строки:

Зря бедный раб клянет свою стезю земную,
Несчастный не поймет – ее он создал сам:
В той прошлой жизни он, быть может, жизнь такую,
Презрев мольбы и стон, навязывал рабам.
Богач, что норовит лакейский труд умножить,
Считая, что любой к богатству верен путь,
Не знает, что творит себе же ад, быть может,
Чтоб новый цикл земной лакеем спину гнуть.

Образы таких строк словно выпрыгивают из строк, смешиваются с народными выступлениями. Эти стихи дают выход читательским чувствам, соратнически поддерживают. Но поэт не превратился в записного злопыхателя. Василий Ловчиков не только сохранил в душе любовь к родному краю, родной стране – она творчески окрепла, расцвела свежей, юной новизной его поэтиче-ского дара:

Повсюду свой приветливый народ,
Родная речь со всех сторон несется…
Россия милая!
Желанный отчий край,
Для всех открытый, всех принять готовый –
Меня, как сына верного, встречай
И знай:
Я рад домой живым вернуться снова!

И главное, дает им веру в выживание - неукротимого человека, сына родной земли. Триптих-реквием «На свет маяка» заканчивается мудрым лирическим образом:

Вот так и жизнь
В приливах и отливах
Спешит вперед, меняя бег на марш…
Сейчас отлив – нас нет среди счастливых,
Грядет прилив – и путь оценят наш!

На родине Василий Дмитриевич, в звании полковника, по реко-мендации начальника Военно-дипломатической академии стал старшим преподавателем этой академии. Он сделал три выпуска, защитил кандидатскую диссертацию и получил учёное звание Доцент. Удивительно, что из этих трёх выпусков (порядка 30 человек) шесть его учеников стали генералами и адмиралами. Некоторые из них поддерживают с ним периодическую связь и сейчас. В Академии создали новую кафедру, и Василий Дмитриевич стал зам. начальника кафедры. Во время его работы кафедра обогатилась написанными здесь учебниками, пособиями, различными разработками, материалами и документами.
Ныне В.Д. Ловчиков – профессор Военного Университета Министерства обороны. Он обрел любовь и признание в военных кругах как поэт гражданской направленности. И наставник духовного – поэтической культуры - обучения российского воина.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.