Так и жили они...

Когда-то она встречалась с двумя мужчинами одновременно. Нет, физически он был один, и звали его Ильей. Но второй молодой человек внутри него очень не любил, когда его звали Ильей, и поэтому она мысленно окрестила его Анатолием. Всё приятнее, чем какие-то там «зайки-котики», мимими-сюсюсю.

Анатолий был романтик. Он любил гулять под луной, слушать бардов (а также Вивальди), строить планы на будущее, вспоминая о том, кем был в прошлом. Илья же, напротив, отличался изрядной скрытностью, и по большей части был замкнут и хмур. А под музыку Баха так и вовсе впадал в меланхолию.

Анатолий был легок-воздушен, обожал борщи и котлеты, а еще элементы эротики. Например, чулочки-корсетики, ну и всякие рюшечки. Лапочка был такой.
Для Ильи все это было слишком мирское, чуждое. Нет, конечно, чулки ему нравились (и поесть он был не дурак), но вставала стеной родовая религиозность. И несломленный дух старовера постоянно боролся с духом эпикурейца-эстета. Дух эстета был слаб, и аскет мог свалить его одной левой, но на помощь спешило раскаянье (как обидеть хорошую женщину!) и священный нектар наслаждения под названием "Рэми Мартэль". С коньяком Илья расслаблялся, терял бдительность, постепенно сдавая позиции. И тогда его место занимал разбитной Анатолий.
Этот тоже порой любил выпить. Но без всякой веской причины. Или, может быть, от застенчивости и ранимости чувств.

В общем, до какого-то времени в этой милой веселой компании (с алкоголем, борщом и романтикой) им втроем было очень неплохо. Даже, можно сказать, ХОРОШО…

Но Илья все равно страдал. И томился тоской, глядя вдаль из окна ее многоквартирного дома.

Анатолий вдруг тоже как-то стал постепенно «стухать». Не строчил эсэмэсок как «зингер», не встречал ее после работы. Но по-прежнему был полон планов, намекал на совместную жизнь и поездку к берегу моря.

А потом вдруг исчез.
Они оба исчезли. Собрались в одночасье и уехали в командировку. Капитанами дальнего плавания. Превратились в подводную лодку и легли на самое дно.

Поначалу она не поверила. Нет, ну ладно Илья, он, понятное дело – дундук неотесанный, но второй-то, второй... Анатолий! Как он мог! После стольких признаний, нежных слов, откровений и загаданных мечт… Мог хотя бы сказать «до свидания», объяснить, завершить всё по-взрослому, по-человечески. Дверь закрыть за собой…

Нет, ушел по-английски. Напылил и свалил.

Постепенно она прозревала. И в душе у нее закипало что-то очень (оооочень!!!) недоброе. Просыпалась в ней Зина-буфетчица. Та, что гневно ругается матом (она тоже порой материлась, но беззлобно, как бы шутя) и глядит на людей раздраженно, словно все ей что-то должны. И вообще откровенно достали.

А когда какой-то мужчина по природному недомыслию начинал вдруг к ней тупо подкатывать (или умно… впрочем, без разницы), доставала она из-за пазухи автомат работы Калашникова и врубала крайнюю стадию – Зинаиду Васильевну, дочь Чапаева.

И не то, чтоб эффект её радовал. Просто, видимо, так было легче пережить кризис среднего возраста.


Но однажды случился сбой. Подошел к ней какой-то непонятный субъект и спросил, как пройти к заведению под названием «Счастье».

То кафе она очень любила. Так хотела когда-то сходить туда вместе с … ну  вот теми, двумя.

Сердце ёкнуло, глупое. Вспомнило. Ну да бог с ним. Если ёкает, значит, живет. Значит, всё еще чувствует.

Собрала себя в кучу, объяснила подробно, что да где.

- Только вряд ли там будут места. В выходные всегда очень много народу. Да и в будни битком.

- А я все же рискну, попробую. Может, мне повезет…

- Может быть.

- А хотите, пойдем туда вместе? Испытаем судьбу. Говорят, что вдвоем путь к удаче короче.


Зинаида Васильевна не замедлила тут же вернуться. «Ишь ты, хмырь какой… Вензелями тут мне расписывает. Знаем мы эти сказки про удачу-судьбу, проходили!..»

Так отбрила его, думала, он на месте и кончится. Ан ведь нет. Как стоял, так стоит. Ничего ему не было. Не пришло и не убыло. Как о стенку горох.
Удивленно взглянул только, да плечами пожал. И пошел.

Вот тогда ей и стало стыдно. Вспомнилась та другая она. Молодая, веселая, легкая. Сердце сжалось и снова ёкнуло.

Догнала, попросила прощения. Улыбнулся в ответ.

- Ну так что, к «Счастью» вместе пойдем?

- А пойдем. Только очень неспешно. Потихонечку, без суеты.

- Однозначно. Как вас зовут?

- Александра.

- Меня - Алексей.

- Алексей… А еще как?

- В смысле, как?

- Ну когда вы один на один со своим настоящим собой. И когда вам не нужно соответствовать роли, когда  вы не стремитесь понравиться или произвести впечатление… Как тогда вас зовут?

- Ааа, так вот вы о чем. Что ж, резонный вопрос. Я, наверное, мог бы вам назвать с десяток имен. Столько есть во мне разных слоев, и на каждом из них своя личность. Но вообще-то всё это неважно. Всё равно это я. Алексей. Больше нет никого. И нет смысла надевать чью-то маску и присваивать новое имя.

- Алексей… Хорошее имя.

* * *
Так и жили они… Потихонечку, без суеты. Алексей шел  чуть-чуть впереди, потому как был более зрелым. И к тому же мужчина, покоритель миров. Александра - за ним. Наслаждаясь и радуясь жизни. Каждой мелочи радуясь, наполняя ее красотой. Постепенно ушла из нее Зинаида Васильевна, да и Зина-буфетчица испарилась совсем. Просто незачем стало им быть. Смысла не было проявляться. Хорошо ведь, когда ХОРОШО.

Иногда, в полнолунье Алексей просыпался, выходил на балкон и подолгу разговаривал с кем-то незримым. А потом исчезал, оставляя лишь тень на полу. И подолгу блуждал в бесконечном пространстве Непроявленного Бытия.
Возвращался только под утро, максимально беззвучно вытирая лапы в прихожей, стряхивая с жесткой шерсти серебристую звездную пыль…

Но она спала очень крепко. И об этом не знала.
А, быть может, и знала, только делала вид, что не помнит, как гуляла по крыше с кем-то очень родным и знакомым. Обладающим даром богов. И к тому же, вполне узнаваемым чувством тонкого стиля и юмора. 


Вот такой вот Сон Внутри Сна. :)