Маха

        МАХА



                *     *     *     *
      В центре небольшого городка, в окружении высотных домов стоял старенький домик. Жили в нем, как говорится в сказках, дед и баба. Кто-то называл их «молодыми», потому что с ними жила маленькая дочка. Кто-то называл их стариками, потому что у них уже была внучка, только жила она со своими родителями в другом городе. Около калитки стояла большущая береза. Она занимала четверть двора. Посаженная дедом еще в молодости, теперь она  смотрела на дом свысока, закрывая крышу листвой и ветвями от дождя, снега и ветра. Ей вспомнилось, как в пятидесятилетней давности еще молодым деревцем очень хотелось дотянуться до резного оконца, от которого исходил мягкий, смолистый запах. Как полагается в сказках, у деда и бабки для охраны домика жила и собака. Все ее мило называли Герой. Собака – сразу видно – была из царских кровей. Она безропотно разрешила себе купировать уши, выполняла все команды общего курса дрессировки и бегала с бабкой семикилометровые кроссы, чтобы та не поправлялась, что бывает с лицами женского пола после сорока лет.
     «Интересно, с кем бы ты бегала, если бы не я, - думала на утренней пробежке Гера, посматривая искоса на раскрасневшуюся бабку, которая пыхтела и смахивала со лба и щек крупные капли пота. – у меня уже язык вывалился, а она словно не видит. Вот, так и знала! Шофер из «газели» смеется! Думает, что бабка меня на поводке выбегивает. Да это не я на поводке, а она… Эх, проехал! Не понял. Да ладно. Умный не скажет, дурак не догадается. Скорей бы домой. А то скоро я не от бега, а от стыда начну через шерсть краснеть. Лучше бы хвост купировали, а не уши – было бы чем глаза прикрыть». Так рассуждала Гера каждый раз во время пробежек, безропотно следуя за своей спортивной хозяйкой.
     Жизнь в домике была налажена. Лето было в разгаре. Густо цвели липы. Желтый липовый цвет теплым медом обрызгивал дорожки, на который слетались бестолковые пчелы. Цветы палисадника дурманяще и завораживающе кидали тени всех размеров и мастей. Редкие засохшие березовые листья коробясь и шурша не без помощи теплого ветра переползали порог коридора старенького домика.
     Однажды дочка зашла с улицы в дом, пряча за кофтой что-то небольшое и шевелящееся. Она переминаясь с ноги на ногу робко спросила родителей:
- Можно она будет с нами жить? – и вытащила из-за кофты небольшую кошку. Кошка была яркой, трехцветной окраски – рыжей, белой и черной.
- Это еще кто? – подходя к кошке спросил отец. – Никаких кошек.
 Словно понимая разговор, животное ткнулось мокрым языком в руки хозяина и заурчало.
- Ну ладно, пусть живет. Только в зал не пускать.
«Это как сказать, - рассуждала кошка гордо выгнув спину и слушая людей, - я гуляю сама по себе, куда хочу туда и хожу»
- А как мы ее будем звать? – спросила дочка.
- Маха, - отрезал отец.
«Фи, - поморщила усы кошка, - как в деревне, Маха. Была же Мария Волконская. А вообще-то Мария – это почти как Мерлин Манро. Ничего не понимают эти люди. Да, круто я попала на ТиВи! Ну да ладно. Поживем, увидим»
     Она еще два раза муркнула на своем кошачьем языке и улегшись  на приготовленную для нее подстилку крепко уснула.
     Ей снилось прошлое: мальчишки, дергающие ее за хвост и швыряющие в нее камни; бабулька из третьего подъезда подкармливающая ее остатками своей пищи, девочка с голубым бантом, так нежно погладившая ее и обруганная за это злой мамой, качающейся на тонких шпильках. Маха спала и вздрагивала во сне. Она не привыкла спать на виду, не прячась от людей. Она впервые за свои годы спала мирным, спокойным сном. Так началась жизнь нового гостя в старом доме.
       *     *     *     *

      Наступило утро. Обычное, летнее утро. Теплые лучи грели оконное стекло и скакали зайчиками по деревянному полу. Один из них пощекотал Маху за ухом, пробежал по разноцветной шерстке и уселся кошке прямо на нос. Маха фыркнула и приоткрыла глаза.
- Фи.…Даже поспать не дадут.
Она вытащила подушечку правой лапы из-под себя и начала ее усердно облизывать. И вдруг Маха застыла.. Ее зрачки удивленно расширились и нацелено уставились на печку. Откуда-то из глубины, из-за жестяной заслонки раздавалось еле слышное скребыхание.
- Мышь! Я так и знала! Интересно, кто ее будет ловить – хозяин или хозяйка. Только не я. Мы так не договаривались. Кто знает, что это за мышь? Может она какая-нибудь заразная? Ну, это для меня и не столь важно. Пусть хоть тараканов солят и пауков сушат.
Она, почесав за ухом, продолжила свои утренние процедуры, не обращая на посторонние шорохи никакого внимания. Шум за печкой становился все громче и громче.
- Бардак! Мыши ходят табунами, и никому до этого нет дела. Надо срочно разбудить хозяина.
      С этой мыслью Маха еще разок потянувшись, переступила запретный порог комнаты. Она не спеша, прошлась по углам. Запрыгнула на шкаф, повалив стоящую в рамке фотографию. Ткнулась носом в недопитый чай на столе и в стеклянную пепельницу с окурками и серым пеплом. Увидев на стене зеркало, посмотрелась в него и подумала: «Да… Интерьер в стиле (свой дом украшу я сама) конечно не россыпь древней мозаики Врубеля, но жить можно» Приподнявшись на задние лапы, она заглянула на диван и увидела спящую девочку.
- Странно, а где же хозяин? Да… Ситуация… Придется будить ребенка. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.
Она по-кошачьи неслышно запрыгнула на одеяло, которое обволокло Маху нежностью, теплом и уютом. Животное, забыв, зачем оно пришло в комнату, перебирая лапами, замурчало и прикрыло от удовольствия глаза.
- Тебе кто разрешал заходить в зал? – слова, словно возникшие из воздуха и удар колючего веника обрушились громом на кошку. Маха, подскочив на четырех лапах, заметалась по комнате.
- Господи, где же выход?! Стена, стена, стена…
Голова уже начинала кружиться от замкнутого пространства, а веник, не переставая, то и дело нагонял ее и придавал Махиному бегу еще большее ускорение.
- Господи!... – захотела что-то еще проговорить Маха, приподнимая взгляд к потолку … и увидела открытое спасительное окно. Пряча хвост от колючих ударов, она выпрыгнула на улицу. Посмотрев на дом и осознав, что злосчастный предмет остался вдалеке, кошка передернула спиной, фыркнула и плавной, раскачивающейся походкой засеменила по дорожке. Благоухающие годеции кивали ей вслед бело-розовыми венчиками.
- А еще говорят, что человек богат щедростью души. Вот так щедрость. Подумаешь, на кровать залезла. Сейчас все спят на кроватях. Век то двадцать первый. Тоже мне – деревня…
      Она, ругаясь и кляня всех и все на чисто кошачьем языке, забрела в огромный ромашковый куст. Расположившись в самом его центре, она нехотя теребила белый цветок лапой и подставляла такой же белый живот теплым, летним лучам.
«Погадать, что ли? – немного успокоившись и придя в себя, подумала Маха, - только вот вопрос – на кого? Васька рыжий - рыжих я не люблю. Пушок вроде ничего, да только лохматый сильно. Все ковры будут в шерсти. Кто убирать будет за ним? Тоже не нужен. Остается Барсик. Фи…Какие то имена придумывают деревенские. Барсик плюс Маха, Маха плюс Барсик равняется… Ничего не равняется» Она с силой оттолкнула цветок и перевернулась на другой бок.
      Разомлев на ярком июльском солнце, и наблюдая за монотонным движением муравья по зеленому стебельку, Маха задремала…

   *     *     *    *

      Проснулась кошка от заунывного гудящего звука. Она подняла сонные, тяжелые веки и увидела черного, бархатного шмеля в золотом оплечье. Он завис над белым цветком, который источал медовый запах. Береза молча дремала, раскинув широко и низко длинные ветви. Облака спустились и застыли, а даль одевалась в лиловую мглу.
     Услышав, знакомый и полюбившейся запах курицы, Маха вскочила: «Скорей туда, где живут». Она хотела пробежать коротким путем, через крыльцо, но тень от собаки на заборе остановила ее. Маха уже целую неделю пыталась наладить отношения с этой охранницей жилища, но та, брызгая слюной и огнем, исходящих от глаз, встречала ее громким лаем. Подумав немного, она не стала испытывать судьбу и, обежав дом с другой стороны, влезла в окошко.
- А, пришла, поблуда. Есть захотела?
Вместе с голосом хозяина она получила скупую ласку тяжелой мужской руки, теплую лапку курицы и порцию пшенной каши. «Он еще и спрашивает. Можно было одно мясо дать. Кашу я в детстве переела, - вгрызаясь зубами в косточку, мурчала сердито кошка, - а запить чем? В столовых на третье компот дают. А я что – хуже?» Словно понимая ее звуки, та же мужская рука поставила на пол перед ее мордочкой блюдце с теплым молоком. Маха застыла и повела носом. Она так любила молоко, что могла прервать свою еду, напиться и снова продолжить. Но сегодня она сама себя остановила:
- Стоп Мария! Сначала куриные белки, затем молочные белки. С тебя же пример берут. Учи людей правильно питаться, - и она снова принялась за кость.
     Наевшись и выпив целое блюдце молока, Маха вытянулась на пороге дома. Гера вяло маячила возле открытой двери, водила хвостом, как кистью, бросая на кошку взгляд, но в дом не входила. Маха лежала и разглядывала ее сквозь полу прикрытые веки:
- Вот это я понимаю воспитание! Всем бы такое! А какие у нее сказочно-короткие уши! А лапы – мощные, толстые! Ничего, что задние немного с кривизной, зато какая мне защита от приставучего Барсика. Вот только морщины … на щеках, над бровями, на лбу… Фи… Это же не красиво! Подруга, да тебе подтяжку лица пора делать. Ты что не знаешь об этом или в зеркало не смотришься? А, поняла. У тебя, наверно, зеркала нет? Надо с тобой серьезно поговорить. Две женщины общий язык всегда найдут – особенно если тема касается мужчин, косметики или диет. Так и подружимся.
Маха собрав в себе всю мягкость, доброту, спокойствие, нацепив на кончики усов улыбку, мелкими шажками двинулась к крыльцу. Герка остановилась. Спустившись одной лапой на ступеньку, она дружелюбно посмотрела на собаку и подмигнула ей.
-  Привет.
Герка от такой кошачьей наглости застыла на месте. Опустив еще три лапы, Маха продолжила.
- Давай дружить. Ты – женщина. Я – женщина. Что нам с тобой делить?
Герка округлила свои миндалевидные глаза и придвинула уши к бровям, отчего на лбу нарисовались еще три морщины.
- Вот, вот. Об этом я и хочу поговорить с тобой. Морщины! Фи!!! Это же стыдно. А все отчего? От не правильного образа жизни и питания. Вот скажи, что ты сегодня ела? Молчишь? Стыдно признаться? Сейчас проверим.
Кошка более уверенной походкой подошла к Геркиной чашке и окунула в нее свой любопытный нос.
- Я так и знала. Это же смесь кремлевской и вегетарианской диеты. А тебе нужно раздельное питание. Ты поговори об этом с хозяином.
Это было сверх наглостью. У Герки глаза налились кровью. Выпустив вместо лая из горла непонятный звук, она клацнула по кошке зубами. У Махи на ее счастье, была замечательная реакция – а страх преждевременной смерти заставил сделать ее два пребольшущих прыжка, которые спасли ей жизнь. Оказавшись, сама не понимая как за забором, она посмотрела на Герку, и еще дрожа всем телом, прошипела сквозь зубы:
- Надо было тебя еще с детства воспитывать. Жаль, меня не было рядом. Узнала бы ты вкус кошачьих когтей. Ладно – живи, пока я добрая.
     Выбрав и усевшись на мягкий, солнечный кусок травы, она с усердием начала прилизывать, вставшую дыбом, шерсть. Потом почесала бок о кусок задиристой коры березы, оставляя на ней свою шерсть. Потом потянулась, доставая животом до земли, и побежала по улице, разгоняя сборища соседских курей.

   *     *     *    *

      Стояла жара. Солнце плавило асфальт и безвременно высушивало мелкие травинки. Маха лежала под большими листьями пиона и обмахивалась своим рыже-черным хвостом. Из своего убежища она наблюдала за Геркой, которая, высунув язык, тяжело дышала и ходила у забора, пробуя доски на прочность своим квадратным лбом.
- Ходит, как маятник. Эй, подруга, не надоело еще? У меня от твоей блуждающей походки в глазах рябит.
Маха вылезла из-под листьев и приблизилась к крыльцу. Собака грозно посмотрела на кошку и снова продолжила свое занятие.
     Неожиданно в узкой щели забора мелькнуло рыжее туловище. Герка насторожилась и принюхалась. Пахло собакой. Она перешла к другой щели – туловище продолжалось. Надеясь в следующей щели увидеть животное, Герка передвинулась еще на одну доску. Туловище не заканчивалось. У Герки от удивления на носу собралось множество морщин, а хвост, вместо дружелюбного помахивания, настороженно вытянулся.
- Что за чудо! Пахнет собакой, а вижу одно только туловище. Когда же оно кончится. И где у него голова, лапы, хвост? Странное животное!
     Вдруг в узкую щель всунулся предлинный нос с раскосыми глазами и уши, которые свисали почти до земли.
- Привет старожилам! Ты кто? Дворовый или породистый пес? Я о-о-о-чень породистая такса! Давай подружимся и пойдем играть на улицу, если, конечно, у тебя нет блох и нет привычки пускать слюни до земли.
Герка, выпучив глаза, смотрела на эту коротконогую, длиннотелую , нагловатую собаку и цепенела от увиденного.
- Какие длинные уши! Мне бы такие. Как бы они пригодились на утренних пробежках, - удивлялась Герка.
- Да если бы у тебя были такие уши, то вся каша из твоей миски висела на них, если бы, конечно, хозяин не завязывал их узлом на твоем бестолковом затылке, - влезла в разговор кошка, выглядывая из-за задних Геркиных ног.
- Завидуй молча, деревня, - огрызнулась Герка, не обращая никакого внимания на Маху, хотя та подошла катастрофически близко к собаке.
- Фи… Да чему завидовать! – не унималась кошка. – Ходит, ушами грязь собирает. А ноли то, ноги! А туловище – хоть в бантик завязывай. Ни спринтера, ни стайера из нее не получится, - и потянувшись к свисающим ушам незнакомки – промяукала:
- А можно их понюхать?
- Но, но, - такса вскинула голову, - Сначала понюхать, затем потрогать. Это вам не музей, а я вам не экспонат. И с кошками я не дружу, хотя мультфильм про дядю Федора и кота Матроскина я уважаю.
     Герка в это время еще с большим энтузиазмом и большей силой пытала забор своей головой. Она так обрадовалась, что наконец-то у нее появился новый друг, что долгие вечера ей не придется сидеть в одиночестве, совсем забыла, что она сторожевая собака и ей нельзя уходить из дома.
    Маха взлетела на забор и, понимая, что сейчас произойдет  … побег … не знала, что ей предпринять.
- Эй, подруга! Хозяину не понравиться твой уход.
На Кошкины слова ни одна из собак не обратили внимания. Такса, как могла, помогала Герке, подкапывая своими коротенькими лапками забор со стороны улицы. От неожиданного треска и покачнувшейся доски, на которой восседала кошка, Махе пришлось спрыгнуть на землю. Герка, нырнув в образовавшееся отверстие, счастливая и свободная с радостным повизгиванием побежала за длинноухой рыжей таксой.
- Я не буду тебе носить сухари, когда тебя посадят на цепь, - кричала вслед ей Маха.
     Ей  тоже так хотелось убежать вместе с ними. Она готова была даже заплакать, но уйти в неизвестность, да еще с какой-то таксой, Махе не позволяло воспитание.
- Кто же еще останется охранять этот дом, как не я, - подумала кошка и гордой, медленной походкой поднялась на крыльцо. Окинув взглядом старенькую дачу и задержав свой взгляд на паутине, где раскачивался толстенький паучок, все же с тоской и горечью подумала: «Вот так вся молодость и пройдет»

   *     *     *     *

      Незаметно приблизилась осень. Она частенько постукивала в окна и двери своим холодным дождем. Ветер срывал и крутил березовые листья, сваливая их кучами в тихие углы. За ночь мелкие лужи покрывались тонкой корочкой льда. Гера все реже и реже высовывала свой нос из конуры. В редкие, которые случались , солнечные дни, Маха выходила на крыльцо дачи и подставляла свою шерстку еле теплым лучам.
- Ах, как быстро прошло лето, - думала кошка в эти минуты, подставляя солнцу черно-рыжую спинку и зажмуривая глаза от удовольствия.
     Так было и в этот день. Маха расположилась на высохшем от дождя пятачке и наблюдала за рыже-грязной, шевелящейся листвой. Вдруг со стороны высотных домов послышался звук машины, который с каждой минутой все больше приближался к домику. Большущий транспорт остановившейся у калитки, заставил Маху заволноваться. Такие габариты она еще не встречала.
     Из машины вышли несколько мужчин, среди которых были хозяин и хозяйка. Хозяйка открыла калитку, заперла Геру и открыв двери дачи настежь крикнула:
- Можете заносить.
«Интересно и что это они все вместе могут нести? Курицу, рыбу и другие вкусности хозяин с хозяйкой всегда носили в сумке. Может там целая корова или два поросенка?! Вот здорово! Герка, мы теперь с тобой заживем, - облизываясь и сияя улыбкой, рассуждала Маха.
-Гера, Гера идем смотреть. Эх, жаль, что тебя заперли. Но ты не волнуйся, я тебе обязательно отгрызу кусочек уха или хвоста, - и Маха вприпрыжку побежала за ногами хозяйки.
Но из машины к удивлению и разочарованию кошки, мужчины вытащили не корову, а большой черный ящик. Он видно был очень тяжелый. Люди часто останавливались, чтобы отдышаться и смахнуть капельки проступившего пота.
-Осторожно не поцарапайте. Ой, ставьте аккуратнее, оно может расстроиться, - волновалась хозяйка, идя следом за грузом.
-Ну что там может расстроиться! Вот я уже точно расстроилась. Совсем не пахнет мясом. Лучше с Геркой сидеть взаперти. Хоть бы надежда последняя не умерла,  - ворчала Маха, но продолжала следовать нога в ногу за своей хозяйкой. Любопытство не было ее пороком, любопытство было ее хобби.
     Установив черный предмет у стены одной из комнат, посторонние люди разошлись. Маха с правом полноценной хозяйки этого домика быстро вспрыгнула на принесенное чудо.
-Это же пианино! Брысь!
Большой шлепок по пятой Кошкиной точке опередил Махин прыжок.
-Фи! Как грубо! Вас, наверное, в детстве не учили хорошим манерам и французскому языку.
Маха, запрыгнув на подоконник, обиженно уставилась в окошко. «Пианино?! Что это такое?!» эти вопросы не выходили из маленькой, рыже-белой головки.
И вдруг по комнате раздалась завораживающая, чарующая музыка. Маха спрыгнула с подоконника и вбежала в комнату. Хозяйкины руки бегали по черным и белым узким палочкам. И то ли из-под этих рук, то ли из глубины этого черного ящика лились звуки, которые манили и звали кошку все ближе и ближе.
Маха одним прыжком оказалась на верхней крышки пианино и боясь опять получить от хозяйки, распласталась по ней,  опустив вниз к клавишам свою мордочку. В такой позе она и застыла.
-Ну что, понравилось? – спросила ее хозяйка, оборвав неожиданно музыку и закрывая крышку пианино. Маха даже не муркнула в ответ. Она даже не открыла глаза. Но она теперь точно знала, что этот ящик станет для нее самым любимым местом, где она будет проводить свое кошачье время…

    *     *     *     *

      Прошло три месяца с того дня, как Маха стала жителем этого небольшого старенького домика. Она уже не боялась собаки, а та разрешала кошке подходить к своей миске и даже заглянуть в нее. (Если миска была пустая). Маха полюбила этот дом. Полюбила так, как может любить маленькое кошачье сердечко. Полюбила хозяйку, которая подкармливала со стола лакомыми кусочками. Полюбила девочку, которая часто играла с ней, а вечерами брала ее в свою кровать. Каждый раз, заворачивая кошку в одеяло, она приговаривала повелительным тоном: «Спи, Маха, спи»
- Фи… Разговаривает как с грудным ребенком!
Маха царапалась и кусалась. Она не собиралась спать в такую рань. Когда когти сильно впивались в детскую ладошку, девочка ударяла ее по носу и отпускала. Но больше всего Маха полюбила хозяина. Она и сама не знала, почему. Он больше всех ругал ее, иногда наказывал веником, но Маха не обижалась. Она всегда с нетерпением ждала ласки, исходящей от его тяжелой, мужской руки. Именно с его приходом на улице под вечер разжигался костер. Все собирались возле него, разговаривали, а Маха, мурлыкая и наслаждаясь теплом, лежала на коленях хозяина, от которого пахло огнем, дровами и табачным дымом. Она любила задирать пятнистую мордочку и наблюдать за улетающими ввысь искрами. Ее убаюкивал треск сухих поленьев.
     Но вот беда – хозяева часто уезжали, оставляя Маху с Герой одних. Каждый раз, провожая их до калитки, Маха залезала на поленницу дров, с которой была видна вся улица, и тоскливо глядела на удаляющиеся фигуры, пока они не исчезали из вида.
     Но однажды хозяин поставил перед кошкой корзинку и сказал, улыбаясь в усы.
- Ну что, Маха, поехали в город.
С этими словами, не давая Махе дать согласие, он сильными руками усадил кошку в корзину и защелкнул крышку. Такого нахальства Маха не ожидала. Она заметалась по корзине:
- А может у меня клаустрофобия! Ты разве не знаешь, что я боюсь замкнутого пространства! Фи!!! Так не поступают с леди…
Она визжала, мяукала, царапала решетку, но хозяин, не обращая никакого внимания на эту истерику, закрыл дверь дачи на ключ, сказал Герке «Охраняй» и, подхватив в руки корзину, размеренной походкой пошел по улице.
- Куда ты меня несешь??!! Не раскачивай меня так сильно!!! Ой, уже голова кружится. Ой, ой, ой, меня уже тошнит. Сейчас сорвусь, точно сорвусь!
Сквозь мелкую сетчатость корзины, Махе виделись лишь ноги хозяина и мелкая зеленая растительность. Вокруг раздавался шум машин и разговоры людей. Сквозь все эти незнакомые звуки и запахи она не слышала одного – запаха природы.
     Эта дорога показалась ей такой долгой и Махе думалось, что она никогда не закончится. Она улеглась на дно корзины и прикрыла уши так, чтобы хоть как-то скрывать тот шум, который обрушился на мирно живущую кошку.
- Вот и приехали, - с этими словами корзинка еще раз качнулась и яркий свет ворвался через открывшуюся крышку к Махе.
- Выходи, королева. Теперь будешь жить здесь.
Маха осторожно вылезла и идя на полусогнутых ногах начала обнюхивать новое жилище. Она вздрагивала от каждого звука. В доме были те люди, которых она знала и любила – и хозяин, и хозяйка, и дочка. Но здесь не было грозной Геры, не звал гулять Рыжик и  Пушком, не пахло мышами. Здесь не было ее мягкой подстилки, не летали у окна бабочки и не жужжали пчелы.
     И Маха, эта боевая , сварливая Маха растерялась. Она запрыгнула на диван и застыла. Все ее тело было настороженно.
     На кухне ей оставили любимую куриную лапку, порцию пшенной каши и молоко. Но Маха не подходила к еде. Дождавшись темноты, она запрыгнула на форточку, но спрыгнуть с нее на улицу не решалась. Все здесь было не так, как на старенькой даче. Лаяли чужие собаки. Хищные фары нацелено стреляли в нее из темноты. Визжали тормоза. Низкие звуки в бешенном ритме вылетали из дома напротив. Казалось, тишина никогда не наступит. И даже ветер – мягкий, теплый ветер не пах здесь цветами и солнцем.
- Теперь я знаю, что такое город. Это самый страшный ужастик, который я видела в своей жизни. И самое неприятное, что он не в телевизоре, а наяву, - сделала вывод кошка.
     Она неподвижно просидела на форточке до утра. Ей уже не хотелось быть ни Марией Волконской, ни Мэрилин Монро – ей просто хотелось быть простой, обыкновенной, деревенской кошкой. И Маха забастовала. Она совсем перестала есть, играть, ходить в туалет. Она насупившись, сидела на диване и, выставив дыбом шерсть, смотрела в одну точку. Если кто-то и брал ее на руки, она не принимала эти ласки и снова возвращалась на прежнее место.
     Через два дня все сдались и на семейном совете решили отвезти ее опять на дачу.
- Смотри, Маха, не пожалей. Зима на носу. Ты просто сейчас не понимаешь этого. В зиму мы еще реже будем к тебе приезжать, - говорил кошке хозяин, а она, притихшая, раскачиваясь в корзине и вздрагивая от шума проезжающих машин, уже понимала, что е везут назад, к себе домой, на старенькую дачу…
     Однажды утром на порог дачи осторожно ступила зима. Она пахнула в лицо чистым воздухом, потрескивала морозцем и укладывала серебристо-снежную пыль на дорожках.
    За последний месяц кошка сильно поправилась и похорошела. Трехцветный окрас стал смотреться ярче. Но неизвестно откуда пробудившаяся лень мешала Махе охотиться за мышами и перепрыгивать забор. Она много спала. Вот и сейчас, Маха вытянулась на подоконнике и дремала. Она изредка приоткрывала один глаз и всматривалась в окно. На пустой грядке растрещались две сороки. Герка от такого переполоха злилась и сильно лаяла. Но птицы не обращали никакого внимания на собаку.
- Фи, - потянулась Маха, - даже подремать не дадут спокойно.
Ей вдруг вспомнился вчерашний сон, как она снова стала маленьким котенком и жила опять в подъезде, греясь у еле теплой батареи. Ей снилась девочка с голубыми бантами и мамаша, качающаяся на тоненьких шпильках. Снились мальчишки, бросающие в нее камни. Один из камней так сильно ударил ее по животу, что Маха от боли проснулась. Прислушалась… Сильный толчок внутри ее живота повторился. Но теперь он не показался ей болезненным, а был наоборот – мягким, теплым и родным. И Маха поняла… Внутри нее уже существует другая жизнь, жизнь ее маленьких, еще не родившихся котят. Что скоро она сама  станет любящей и заботливой МАМОЙ…

     *     *     *     *

      Маятник отстукивал секунды. Кукушка отстукивала часы. Дни бежали один за другим. Маха, наша старая знакомая теперь проживала в старом гардеробе, что стоял в дальней комнате. Только теперь она была не одна. К ней, прячась от шума и света, прижимался трёхцветный, пока ещё слепой комочек. Это была её дочка, которая медленно подрастала, лишая маму всех соблазнов. Махе приходилось быть постоянно с малышкой, но она была по-кошачьи счастлива:
- Мур-мур-мурлышка, Мур-мур-мурлышка, - облизывая её, приговаривала она, когда котенок, причмокивая от удовольствия, разливал по губам теплое мамино молоко, а Маха от потягивания сосков ощущала дрожь в теле. От наплывающей неги она расслаблялась и прикрывала от удовольствия глаза.
- Фи!!! Как приятно быть мамой!!! Фи!!! Как приятно!!! – бормотала себе под нос кошка, то и дело вылизывая шерстку своей любимице.
  Но чем больше подрастал котенок, тем большее волнение охватывало Маху. Ей не хотелось оставлять малышку одну без присмотра. Она очень долго думала, но решение в её голову пока не приходило.
  Как-то поздно ночью, собравшись отойти на улицу по неотложным делам, Маха тихо выпрыгнув из коробки, оглянулась… Дом спал…
 -Куда бы её спрятать? – этот вопрос не давал Махе покоя уже не одну ночь. Увидев приоткрытую дверцу прикроватной тумбочки, она перетащила котенка в новое место и завалила его лежащими в ней вещами. От  непривычного ношения в кошачьих зубах и неизвестного запаха новой постели котенок начал пищать и звать маму.
 - Фи… Я так и знала … Как теперь тебя оставить? Всё таки плохо когда семья неполноценная! Вот где твой папаша сейчас, где? Понянчился немного.

  От писка котенка, спавший на кровати хозяин, заворочался. Он сонно поправил   рукой  одеяло и, перевернувшись на другой бок, опять затих. Кошка повернув голову в его сторону, замерла… Выдержав небольшую паузу, она многозначительно улыбнулась в усы. Решение пришло мгновенно.
  Не раздумывая, Маха, ухватив за шиворот малышку, мягко прыгнула на кровать, положила на плечо, ближе к волосам хозяина, свое потомство и быстро, лизнув её в нос, промяукнула:
- Я быстро. Ты поспи пока здесь с хозяином. Он когда спит – добрый и веником не гоняет. Я очень быстро.
  Пока хозяин, окончательно проснувшейся от кошачьего писка, протирал глаза, не понимая, как оказался котенок с ним в постели, Маха уже была на улице.
-Ах, шельма! Она видите ли окатилась, а воспитывать я что ли должен! – выругался вслед кошки хозяин, но видя плачущее, слепое и беспомощное существо, взял его в руки и перенес в коробку. Присев перед гардеробом на корточки он прикрыл её своей большой и теплой ладонью и ждал, пока писк прекратится.
   Сон смыло, как рукой. Мужчина вышел на кухню. Закурил. Пуская кольца дыма и всматриваясь в заснеженную даль, хозяин вспомнил, как нянчил когда-то и своих, теперь уже взрослых и разъехавшихся по другим городам, детей …

    *      *       *       *

      Солнечные лучи, пока ещё морозные, но уже пахнувшие весенними проталинами пускали по полу зайчиков. Маха, не вылезая из своей коробки, занималась умыванием. Вычистив себя, она принялась за спящую малышку.
- Надо надо умываться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам …Фи!!! Фи!!! Фи!!! Да ты уже открыла глаза?! Она ещё раз лизнула мордочку котенка, который, качаясь, вопросительно всматривался во внезапно возникшую перед ним, сидящую кошку.
- Ты кто?
- Да мама я твоя, господи, мама.
-Мяу-ма.
- Да нет. Ма – ма. Ма-ма. Это так просто. Слову «папа» мы учиться не будем. Запомни это с пеленок.
Она с еще большей заботой и нежностью начала вылизывать своего питомца.
-Фи! Какая красавица! Вся в маму. Надо срочно об этом кому-нибудь рассказать.
 Она уже почти собралась прыгнуть в приоткрытую форточку, как оттуда же, со стороны боковой шторины, показалась большущая, квадратная голова Рыжика. Ужас охватил Маху. Общаться сейчас с этим наглым котом, который был грозой окружающих пятиэтажек и сбежавшим отцом её малышки, у кошки не было ни желания, ни сил.
-Что это мы на улицу не выходим? Папка с мамкой не пускают? Или прячемся? Может, мы кого-то прячем? А? – с грозным рыком кот наступал на Маху. Маха, понимая, что одна не справится с ним, бросилась на улицу.
-Скорее, скорее! Беда, беда!... – с вытаращенными глазками и вставшей дыбом шерстью, она влетела в сарай, где хозяин дачи мирно пилил доски.
-Отстань, Маха, не приставай, - бросил хозяин фразу, не обращая внимания на возбужденную кошку.
Она продолжала звать его в дом, выражая свое состояние мяуканьем и подрагиванием вздыбившегося хвоста.
-Не приставай. Не до тебя. – Хозяин подтолкнул кошку к выходу, но посмотрев на не, уже более мягче продолжил.
-Что ты хочешь? Ну веди, уда надо?
Большими скачками Маха понеслась к дому, не забывая оглядываться на мужчину.
 -Быстрее же, Господи, быстрее! – и понимая, что заручилась человеческой поддержкой, уже героиней вбежала в комнату и вцепилась в шею Барсика, который, просунув голову в коробку, пытался дотянуться до котенка.
-Вон, оно, в чем дело! – ухватив террориста за шиворот и приподняв над полом, произнес хозяин, сразу поняв ту встревоженность, волнение и беспокойство кошки, с которым та прибежала к нему в сарай.
-Получай же! – и мужчина, взяв веник, принялся отпускать удары по хвостовой части кота.
-Один. Это за меня, - считала Маха.
-Два. Это за котенка.
-Три. Это за искалеченную любовь.
-Четыре. Это за невыплату алиментов.
-Пять! О! Это за…
 Кот истерично орал, а Маха довольная, шевеля коготками, все считала и считала: - Всё бы хорошо! Вот только бы веник не сломался, только бы веник не сломался…

    *      *      *      *

      Уже который день, вечерами обитатели этого небольшого домика собирались на семейный совет и решали вопрос: «Как назвать котенка?» И который день этот вопрос оставался не разрешенным. Вариантов было очень много. Перебрали все кошачьи и собачьи клички. Даже пробовали на звучание имена людей, но согласие между собой не находили. Одна кличка нравилась хозяина, другая – хозяйке, а третья – девочке.
     Однажды, сидя на корточках около коробки с кошечкой, девочка наблюдала, как та, высунув рыже-черную мордочку, пыталась самостоятельно выбраться из коробки. Она усердно скребла коготками по картонке, но лапками до пола не дотягивалась. Неожиданно туловище с головой ее перевесило и малышка вывалилась из своего убежища.
- Ой, папа, смотри, она шлепнулась.
- Ты, дочурка, посади ее опять в коробку. Пусть еще раз попробует – глядишь, так и научиться сама из коробки выбираться.
Второй кошачий выход был похож на первый.
- Ой, она опять шлепнулась. Эх ты, Шлепка, Шлепка.
Девочка подняла котенка и прижала его к себе. Ласкала его рукой и приговаривала: «Эх ты, Шлепка, Шлепка»… И вдруг лицо ее засияло.
- Папа, папа, а давай мы ее Шлепкой будем звать?
-Да разве есть такая кличка? – улыбнулся хозяин в усы.
- Ну если нет, значит будет. Кто-то же выдумывает имена. Вот и мы тоже выдумали.
-Шлепочка! Моя маленькая Шлепочка! – обращалась девочка к котенку, теребя ее мягкую шерстку. Шлепка ничего не понимая, жмурила глаза от падающих на нее солнечных лучей и неумело тыкалась мокрым носом в руки девочки.

     Весна в этом году задалась ранняя и щедрая на тепло и солнечные лучи. Шлепка незаметно подрастала, избалованная лаской этой семьи. Она очень любила маму-Маху за ее вкусное молоко. Она любила и маленькую девочку, которая брала в руки веревочку, на конце которой был привязан фантик, и бегала с ним по комнате. Ну как здесь улежать возле Махи и не помчаться вслед? Шлепка вскакивала и с загоревшимся в глазах азартом, бегала за «живой» игрушкой. А то распластается на ковре, прижмется к нему всем телом (даже лап не видно) – и почти не дышит. Только хвост покачивается из стороны в сторону, усы подрагивают, да глаза, сведенные к переносице, шаловливо следят за движением фантика. Но больше всего, к удивлению и возмущению Махи, Шлепка полюбила собаку. Да, да – ту сварливую, злобную собаку. Когда Герка лежала в своей будке Шлепка частенько забиралась к ней. Развалится на ее толстенных, передних лапах, пригреется в ее велюровой шкуре и спит. Или вытянется на спинку и играет Геркиными усами. А та в свою очередь, улыбаясь во всю пасть, прикусывает любя маленькое кошачье ухо.

… Шли годы. Шлепка уже тоже стала мамой и растила маленького Шлепченка. У хозяина побелели усы. Девочка стала почти взрослой и иногда вечерами под березой простаивала до рассвета с кавалером. А Гера по утрам, как по расписанию, бегала с хозяйкой кросс, гордилась своей широкой грудью и по-прежнему недолюбливала Маху. «Опять эта своенравная, наглая кошка» - глядя на потягивающую Маху сквозь зубы цедила Герка. Но однажды. О, это ОДНАЖДЫ!!!
     Зима, как никогда, сжимала зверским морозцем землю. Деревья укрылись в иней так, что не было видно веток – словно это были какие-то снежные чудовища. Снег под шагами жутко скрипел. Герка старалась не высовывать носа, а если ей приходилось это делать, то он тут же покрывался белым инеем. Из глубины своего жилища в маленьком окошке она видела валенки хозяина и хозяйки, которые быстро пробежали и растворились в белом тумане теплого воздуха, который вырвался из открывшей двери маленькой дачи. Она видела и кошачьи лапы, которые скрылись там же. Как она завидовала всем, кто мог находиться в домике. Иногда, чтобы не видеть этот кошмар, она утыкалась мордой в самый дальний угол конуры и лежала неподвижно. Единственной радостью была еда, которую ей приносили утром и вечером. Заглатывая большие куски, она чувствовала, как они теплом растекаются по ее животу.
     Как то утром хозяин вынес чашку с едой.
- Гера, Гера, иди есть.
Но из будки никто не вышел.
- Гера, Гера. Иди есть, а то остынет.
Из будки не спеша вытянулась морда, повела носом в сторону чашки с едой, тоскливо посмотрела на хозяина и скрылась опять в темноте.
- Гера, что с тобой? Ты не заболела ли? Ну кА пойдем со мной.
Собака нехотя вышла и переваливаясь с лапы на лапу медленно пошла за хозяином.
Зайдя в дом, она в знак благодарности небрежно завиляла хвостом.
- Ишь ты, ожила вроде. Дайка я тебя посмотрю.
Хозяин потрогал нос, заглянул в уши, глаза, прощупал лапы с животом и не найдя ничего подозрительно сказал:
- Ну ладно, симулянтка, полежи пока здесь, а потом будет видно.
Гера, улыбнувшись в усы, завалилась в кресло хозяйки. Вечером ее напоили теплым молоком. Все, почему-то, ее жалели. Только Маха, сидя в углу печки, смотрела на собаку очень подозрительно.
     Наступила ночь и зажгла на небе большие звезды, которые яркими огоньками бегали по стене домика. Герка тихо посапывала на кресле.
- Ну что, больная, как твое здоровье?
Герка приоткрыла глаза и увидела Маху, которая переместилась на печке ближе к собаке и смотрела на нее.
- Да, больная, - огрызнулась собака.
- Да я вижу, какая ты больная.
- А ты попробуй, поживи зимой в конуре, а я посмотрю на тебя. Это тебе не летом – в стоге сена.
- А я не собака, чтобы жить в конуре. А хочешь, я помогу тебе, но с одним условием.
- Это с каким еще условием?
- Если мышей ловить в доме будешь, то и спать будешь в доме.
(Махе последнее время очень сильно попадало веником по одному месту, потому что, как говорит хозяин « мыши ходят табунами». А на возраст, простите, никто не хотел делать скидку кошке.)
Ну что, решай. Вон видишь за ножкой стола сидит мышь. Пусть сидит. И ты будешь на морозе мерзнуть …
Герка повернула взгляд и, правда, увидела мышку, спокойно сидящую у ножки стола. Реакция сработала так быстро, что собака и сама не поняла, как она через секунду просто сидела, держа в зубах серого зверька.
- Молодец, подруга, - промяукала кошка. – Хорошая реакция. Придется тебе помочь.
С этими словами кошка прыгнула на верхнюю полку печи и развалившись, прикрыла глаза.
     Утром, отогревшись от тепла, Герка с визгом и прыжками встретила хозяина.
- Отогрелась, притворщица. Оказывается, ты не болеешь совсем. Иди-ка на свое место, - и хозяин вытолкал собаку на улицу.
И что же случилось – ни Маха, ни Герка не притронулись к еде. Как только Герку запускают в дом – и кошка и собака не жалуются на аппетит и опорожняют свои миски с едой. Эта забастовка длилась неделю, после чего обитатели дачи сдались.
- Ну, хорошо, ночевать ты будешь в доме, но утром – к себе, на свое место, - сказал хозяин и потрепал Герку по холке.
     Маха, словно ничего не слыша, повернулась на сказанные слова в сторону собаки и незаметно подмигнула ей.
«И чего я раньше не дружила с кошкой? – незадачливо подумала Герка, - столько времени потеряла».
     И так светло и отрадно стало на собачьей душе. За окошком продолжал валить снег, задувал бродяга ветер в трубу, издавая тревожный, протяжный вой, а секундные стрелки не спеша и монотонно отсчитывали эту прекрасную дачную жизнь…