В монастырь ступай...

Гневливый бог любви, ревнивый бог евреев,
бессвязный бог конца и мой беспечный бог,
ни общего куста, ни статусной ливреи,
на всех один камзол и ветхое жабо.

Две жабы на листе подтопленной кувшинки
читают Монтескье и ловят комаров,
за камышом гудят моторами машинки,
а воздух загрязнён и вереск нездоров.

В болоте погребён до завтра одоратор,
будильник прозвенит и хлынет в мир метан,
молочница включить успеет сепаратор,
но дело не дойдёт до сливок и сметан.

Непостижим мой дом, ведь декоратор сдуру
погрешностей вуаль набросил, не скупясь,
он выразил свою сутяжную натуру,
разрушив трёх частей сомнительную связь.

Лежанка цвета беж, пелёнка цвета крепа,
укропный сок, нектар в нетрезвых новостях,
изнежен внешний мир, но родина свирепа,
как репа, что растёт на молотых костях.

Мне нынче недосуг, я замышляю прятки
“от пальмовой лозы до ледяного мха”,
пригодны к очагу исконные бурятки,
но пахнут бочагом их рыбии меха.

Пройду до трёх запруд, где мельница вздыхает
о девушке, в воде нашедшей не приют,
убежище от пут, кующихся в Китае,
но место, где мальков на завтрак подают.

Кофейник на столе, важнейшая из трапез,
когда не врут континентальные врачи,
держись за леера на монастырском трапе,
чернеют на холсте голодные грачи.

Сколь ни кали утюг, извилисты спирали,
но и прямой хребет спирали не прямей,
по крохам свой устав монахи собирали,
а грач их расклевал, играя в буриме.

Без пауз дребезжит вселенская химчистка,
над прошлым шелестит забвения крыло,
нет хода в монастырь, живи в миру, модистка,
бредя в Оранжери на ужин с Утрилло.


Soundtrack: G. D. Madge, Ferrucio Busoni, Racconti Fantastici op. 12, Kind. 100 ; 2. Klein Zaches.