Я. Сейферт. Веточка ивы
под властью тех имен,
спряденных из лучей,
и не делились этим ни с кем,
лишь с уголком своей подушки.
Жан Харлов,
Норма Ширер, Хэпберн Катарина,
и прочие,
нам улыбавшиеся
с уличных афиш.
Расклейщик лишь уйдет,
спешил я им навстречу,
когда еще по лицам их стекали
капли крахмала.
Но куда они исчезли
за время столь короткое?
Мне кажется – они все еще машут
приветствиям в ответ
и с моста в реку
бросают ветки вербы.
Но им возврата нет.
Так многие ушли: Констанция Беннет,
Карина Ломбард и Анабелла Хрупская.
Порою две морщинки
скрывают женское лицо не хуже, чем вуаль.
Лишь вавилонские оковы тяжелее
лет тягостного одиночества, когда
нас покидает молодость.
О том первом, о том беспомощном
в ее красе в ту пору у нас нет
ни одного предчувствия.
Мелькнула лишь однажды возле меня,
остановившегося,
лишь чуть удивленно
со лба убрала волосы.
Она была стройнее Аллы Назимовой
и у Лилиан Харвей
в помине не имелось
столь нежных уст.
А руки у нее.
Нет, нет, пора кончать!
Плюс только пару слов.
Ее дыхание моих висков касалось,
Она сжала колени,
не проскользнуть горошинке,
ни маковой росинке.
То было, как у статуй фараонов
у дверей храма, что в Абу Симбеле.
Свидетельство о публикации №113110606747