Советские тюрьмы от женщин полнятся

Советские тюрьмы от женщин полнятся,
Преступницы пали от власти союза.
Толпятся в камерах и роятся,
Под тяжестью горя преступного груза.
Злые от времени заточений,
Худые и серые от самокруток,
Они, не придавшие виду значений,
Живут за счет издевательств и шуток.
Но вот зашвырнули ногой новобранку.
Черная, страшная в женской оправе,
Одета в пародию на вышиванку,
Потрепанная закона ветрами.
В сторонке тесниться, ни слова «коллегам»,
Лишь ворот повыше от зябкого холода.
Окна решеток засыпаны снегом,
Да слабость одолевает от голода.
- Куришь? – Бывает! Что за допрос?
- Да так, поладить с тобой хотели…
-Не суй ка лучше свой серый нос…
И вновь тишина на две долгих недели.
- Послушай, Детка, твоя копна…
Быть может ты больше наших успела…
И при аресте, сумела, смогла,
Карандаш запрятать в прическе смелой.
Ольга окинула камеру взглядом,
Лица заложниц внимали с надеждой.
Даже придвинулись близко, все рядом,
Тесно прижавшись одежда к одежде.
Пальцы безмолвно пронзили волосы,
Спустя секунды являя чудо.
До хрипа и так осевшего голоса,
Радость блеснула со снежного юга.
Из щели в стене достали бумагу,
Хрупкую. Ту, что от папиросы.
Теперь же вопрос касался отваги,
Иной чем та, что во время допроса.
Каждая – мать! А бумага - для писем,
Что б хоть на миг обратиться к ребенку,
Что бы забыть календарь долгих чисел,
И сменить наконец молчаливую пленку.
Каждой листок на слезы годами,
Ошибки лишают возможности речи.
Что же сказать той пропавшей маме,
До первой сладостной устной встречи?
- Можно я первой? – ранимая Лида,
Та, что в тени оставалась тюремной,
С третьей степенью инвалида,
Теперь не казалась другим никчемной.
Спустя полчаса: - Готово! Держите!
Кто будет следующим – отвечайте!
Не уж то, Вы сердцем не дорожите?
Пишите, и облегченье встречайте!
Пример унаследовали другие,
Уже через сутки сваяли книгу,
Для тех, кто был для них дорогие,
Соблюдая закон, и конечно, интригу.
Первой, кто выйдет за стены тени,
Честь возлагалась – нести посланья,
И запах учуяла нежной сирени
Лида, начавшая путь признанья.
***

Спустя много лет до сих пор музей,
Хранит и лелеет слова матерей,
Что вместо прощений и боли историй,
Рецепты оставили для дочерей!
6.11.13