Шерхан

Я познакомилась с ним одним сентябрьским вечером. В теплом свете сгущающихся сумерек мне казалось, что каждая клеточка его кожи представляет собой квинтэссенцию таинственности и многогранности. Судьба порой бывает чересчур благосклонной, и сводит в одну две дороги, которые могли бы никогда не пересечься. Я тогда еще не знала, сколько в нем искрящихся граней, но, по тому, как он говорил, по тембру голоса и легкой иронии в каждом слове, было понятно, что жизнь, оставленная им за плечами, не была простой. 
В первый же вечер, анализируя увиденное, я понимала, как важно бывает поймать взгляд еще не знакомого тебе человека в момент внезапной встречи: в нем ты можешь прочитать все те радости и несчастья, которые тянутся за героем из неизвестных пока глубин.
У каждого писателя или поэта на протяжении его деятельности формируется некий паттерн фантазийной действительности, шаблон описания, повествования, рассуждения. Когда я повстречала его, то не могла и подумать, чем мне придется пожертвовать во имя этой истории. Каждое слово было посеяно его первой улыбкой, взращено бесцельными разговорами и пожизненно беспрестанным удивлением, пребывающим на моем лице и по сей день.
Таких, как он, обычно не заметить в толпе. Не потому, что они не выделяются среди общей массы, но потому, что каждый из них — как странник ночи — прячется под тысячей ширм. Маска может сработать, а может и не сработать. Находя себя настоящего в ком-то другом, он уходил, как уходили от правды тысячи таких же до и после него.
Нет ничего более запутанного, чем сюжет нашей жизни, фабула нашей судьбы. «Что было в нем такого?»- спросите вы. Ну, что же, в его сюжете никогда не было прямых, хотя он будет всегда утверждать обратное. Подписываясь под истиной, мы говорим об отрезке жизни, параллельном изначально правильному, заданному Создателем. Но все мы видим Абсолют по-разному. Потому что все мы в целостности и по отдельности различны и различимы.
И он, человек в картинках, отличался от любого из нас миллионом мерцающих атомов.
Он был Брахманом. Тем самым, кто сотворил душу мира и выпустил ее на свет. Он был тем, кто синтезировал сущее из тысячи незримых вещей, он был так одиозен в своем видении, что все невозможное было подвластно ему.
До сегодняшнего дня я искала человека, который бы производил Атман из низшего, из величайшего, который находил бы сущность всего ни в чем. Он был человеком, обретающим пол в каждом новом проявлении. Боги приходят бесполыми, но несут в себе знания обоих полов. Он был мужчиной, пришедшим к власти, не желая ее. Мужчиной, пришедшим со знанием каждого из бессчетного количества слоев проекции. Мужчиной, который был одарен изначально, но который был так силен, что не видел своего дара. И, что самое главное, он был, есть и будет мужчиной, которому я была предана еще до момента физической встречи.
Он когда становился циничным, потоки внутри моей Вселенной приобретали изумрудный цвет четвертой, главной нашей чакры. Тембр голоса, проникавший до черепной коробки, до самого нужного отрезка правого креативного полушария, заставлял меня подобраться, сжаться, но не сжалиться и улыбнуться ему, чтобы оставлять всегда надежду на покорение снежных пиков моих неприступных гор. Я никогда не думала, что восхождение на любую из гор может быть таким. Что ты будешь целовать каждую новую тысячу метров вверх как юбилейный отрезок высшего из путей. 
Он меня поднял выше самых глубоких горных ущелий. Выше подледных озер, выше самых элитных седьмых небес, выше пристанища снежных барсов и горных львов, выше орлиных гнезд. Это не было восторженной, слепой страстью, светившей прямо в глаза, застилавшей окружающий, иной мир. Это было подъемом, сдобренным трудностями и радостями, горестями и личными победами. Он принимал меня в свою жизнь, будто был водой, вбиравшей в себя каждого нырявшего, каждого тонувшего, каждого бессмертного. Он был океаном, в который я впадала, был моим озером Байкал. Единственная река, выходящая из него — река вечной энергии и силы, была той самой рекой, в которой растворялась незримая часть меня. Я была лодкой в его Ангаре. Я остаюсь единственным судном, познавшим всю глубину его синих вод и по сей день.
Он рассуждал о любви так, как все рассуждают о мире без оружия, наркотиков или предательства. В каждом слове его читалась самобытность синтезируемой обыденности, настигающей нас, следующей по пятам.
Он говорил о любви как о привычности, но не привычке, существующей между нами с момента начала времен. Он говорил о любви как о единственной постоянной, константе, даже не упомянув о том, что кто-то из нас любит или любим. Не проронив ни слова, не раздавая ярлыки и не обременяя ни себя, ни меня, он - только он - был кузнецом той любви, которую в книжках описывают романтики и глупцы, но которую в Священных Писаниях пророки называли Абсолютной Любовью.
Он был миром, Вселенной, целым и целостным, объединением, слиянием, впадением тысяч рек. А я была тем озером, в которое все его потоки приносили армады величественных кораблей.
Что говорить о волне Великой Надежды, смывавшей меня с истинного пути. Он был тем самым Девятым Валом, смертельным вихрем, который обрушил на побережья моей страны гнев богов Главных Триад: Тримурти и Тридеви. Но он же был той неискоренимой силой вечной надежды, что боги дали мне за следование намеченному жизненному пути.
Шерхан был воином без оружия, туристом без паспорта и тем, кого я ждала всю свою жизнь, проходя сквозь тысячи воплощений. Без огня горевший, но не потушенный даже самой водой. Я была той маленькой девочкой, которая выросла в Джунглях, в волчьей стае, стала человеком и учинила Большой Пожар, а он был собой. Тем, кто родился тигром и был взращен как тигр, кто воспевал устои, нигде не признанные общими ортодоксальными или нонконформистскими пророками тропиков, потому что это были только его устои. Он был тем, кто творил вокруг себя личную историю, о которой никто не знал, но никто и не стремился узнать. Он был свободным, но осознал это лишь когда оказался прикованным ко мне моим стремлением делить с ним тысячи ночей в год.
Совершив одну из самых ужасных ошибок в своей жизни, он не смог сразу уловить изменения в происходящем и окружающем. Но они были заметны.
Он привязался. Свободолюбивый, гордый, жаждущий, он был привязан нитями, канатами Судьбы к обстоятельствам, которые всегда сбивали моряков с курса, а женщин с жизненного пути. Он был сбит не Божьей волей, но повелением Господним. И он пристал к моим берегам.
Как только моя земля увидела чужестранца вдали, она приготовила ему лучшие из плодов. Стоило священными шагами ему проследовать к келье моей, я сразу же открыла все окна и двери, дабы не оставить на улице перед домом даже его запаха. Женское желание полного обладание куда сильнее мужского, ведь только женщины способны доказать его, выбрав отца своему ребенку. Я так хотела обладать тем, кто заведомо не нуждался во мне, что решила одно: ничего не получится.
Наши глаза встретились тогда, встречаются сейчас и будут встречаться завтра. Но по прошествии сотни неземных лет, но пары земных месяцев, я наконец узнала, в чем заключался неизвестный мне смысл нашей не единственной встречи. В том, что последует за ней.
Огонь, который я поддерживала всю свою жизнь, был ничтожным по сравнению с тем пламенем, которое он разжег в моем сердце и теле. Вода, которой он владел, как верной ему женой, стала всего лишь жидкостью от одного моего взгляда, порождающего море. Непокоренное, великое и бескрайнее.
Истинное значение каждого происходящего с нами события никогда не открывается в самом начале. Значит, это конец.
Я увидела, как далека от мастерства, за которое меня оценит мужчина моего пути и моей жизни. Шерхан осознал, насколько он способен превознестись над правдой, ложью и самим собой. Каждый увидел свою личную слабость в том, насколько прекрасен другой.
Отведенное нам мгновение завершилось через полгода после начала, не продлившись и секундой дольше. Я покинула создаваемый веками, обустроенный и комфортный общий мир, а он не последовал за мной.
Он ушел на север.