Меню из прошлого

Беру сегодня выходной
От скучной повседневности
И улетаю в край родной,
Презрев уроки лености.
«Лететь»-то недалече тут –
Мы на «московском» вскормлены,
Где на «жаркое» подают
Завядшие истории…
Про Настю, «дурочку» поди,
А глаза были – грустные-е-е-е.
«Эй, вшивые, вам выходить –
Смотрите – бани русские!»-
Она кричала всякий раз
Трамвайным посетителям.
Народ стеснялся её глаз,
Вопросов: «Не хотите ли
И вы попариться теперь?»
А – кто поедет далее,
Тому она укажет дверь
Под прочие регалии.
Наверно, рано умерла,
Но взрослых не пытали мы:
Исчезла тётенька одна –
Стёрт след её сандалии…
Ещё страшилка там жила
Про мальчика убитого –
Его собака задрала,
Хозяин – добил битою
За яблоки, что паренёк
Украл в саду ухоженном.
А тело дядька уволок
На рельсы, что проложены
Как раз напротив хижин тех,
В которых подрастали мы,
Где зарождался первый грех,
Где лета ждали и зимы.
Нашли же труп при свете дня
(Составом искорёженный),
И мы боялись, как огня,
Детины с красной рожею –
Хозяина собаки той,
Что вора успокоила.
То, может, был поклёп пустой,
Но истина не спорила…
Но! Был занозистый петух
(Уж он-то не приснился мне),
Что на плечо запрыгнул вдруг
И кукле новой, как во сне,
Пол черепа клювищем снёс
(На мой же – не позарился!)
За что – беспочвенный вопрос –
Убил мою красавицу?
И из него сварили суп –
Ведь кукла дорогущая!
Кукарекун, видать, был глуп:
Не понял в людях сущего…
А помню и не куклы смерть –
Соседки. Не реклама!
Зачем-то на неё смотреть
Меня сводила мама.
Лишь много позже поняла –
Труслива была мамочка:
Я ей подмогою была
В сложнейших жизни рамочках.
А у  умершей цвет лица:
И – чёрен! Серый! Пепельный!
Она страдала до конца –
За всё, видать, ответила
Перед контуженным своим
Супругом- победителем
(С фашистами непобедим –
Стал для неё мучителем);
И бил страдалицу всегда,
Как попадалась под руку.
Беда не забредёт одна:
Сиротка-Татка по двору
Ходила теперь грустная -
С глазёнками расстрелянной:
Знать, злая доля русская
Досталась по наследству ей…
Другой, вернувшийся с войны,
Пил «горькую» не слабенько.
Его же не боялись мы –
Добряк был этот папенька:
И сына, и жену любил.
А уж она как холила!
Каким бы пьяненьким ни был –
Упрёком не неволила.
Соседок злые языки
Плевались: «Кормишь пьяницу!»
Да руки были коротки –
Она в ответ им: «Нравится
Мне быть с любимым день и ночь,
А вы все – одиночками!»
И разгоняла сплетниц прочь
Расшитыми платочками,
Где в каждом чистом уголке
Мужчины имя вышито…
Запомнила слова я те,
Да много не забыто-то.
Как строился близ «новый» дом
(Сейчас уже – история):
Тонула в котловане том –
Пальтишко было новое.
Меня в очередной раз спас
Идущий мимо дяденька,
Погиб лишь «текстиля запас» -
Пальтишко ненаглядное.
И до сих пор собак боюсь –
Опять из детства «песенка»:
Как говорится, «я – не трус»,
Тогда ж было не весело.
Соседский некрасивый пёс
(Тот самый, «съевший» мальчика)
Собой меня на землю снёс
Вне плана и вне графика.
И над плечами – лапы две,
В глаза – морда собачая;
И, как в ужасно длинном сне,
Лежала, уж не плача, я.
Собаку кто-то отогнал,
Сердилась вся семья моя.
Пёс с той поры и не пугал,
Но долго заикалась я.
Всё «я», да «я»…  Да только здесь
С другими не получится:
Свои воспоминанья несть –
Лишь самому помучиться.
Так сложится из детства сцен
Характер тёти нынешней:
В нём не позволишь перемен
И не отрежешь лишнего…
27.10.2013. 9.50.