Ноябрь Пятое. День после смерти

дневниковое


Он, так и не простил ей то, что она назвала его «гением».

Она,так и не поняла, как можно любить самозабвенно и относиться к нему, как к ординарности.

Теперь ей думалось, что он злой гений.Eй думалось , что это вполне естественно, что гений должен быть обидчивым.Он должен быть неутомимо злым и конечно же, он должен использовать тактику обиды против неё из-за страха полностью погрязнуть в тщеславии,которое он сам же, на словах, отвергал.Нет,он всё же гений , — думала она, — злой  и капризный, но гений. Мой гений.

— Но как же, как же не думать о нём  как о гении,когда так гениально он расписал сценарий своего ухода из её жизни? А ведь всё гениальное — просто.И его фраза была гениальна в своей простоте, — ну, так спрашивается, зачем мне весь этот геморрой!?

Действительно, зачем гению  геморрой,особенно,когда и так нервы оголенны? Геморрой для банальных и совсем не для теx, кому дано обвинять в искренности тy,кто любит гения.

Нет,если ты гений, гeморрой тебе точно не нужен.Геморрой, даже богу не нужен,хоть он и в силе посмотреть на него.Богу всё дано.

~~~
.. из интервью, которое дал Юрий Шевчук о последнем фильме Германа:«И мне кажется, последние его мысли, когда он работал над этой картиной, были очень грустными. Как в предсмертном письме -эпитафии Астафьева, когда он написал: «Я пришел в мир добрый, родной и любил его безмерно. Ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать вам на прощанье».

…Звука было мало, картинка была мощная, и я думал о Германе, думал о нем как о философе. Я сейчас, как раз написал песню «Каждый из нас пытается увеличить объем свой и тоннаж»…

~~~

Приходит момент  и что-то внутри срывается.И это что-то начинаешь принимать за закономерность.И в очередной раз понимаешь, что всё же не всё проза жизни.И рвёт нутро и рвётся изнутри то, что человек.И то, что с человеком происходит.И ужасно, что понимаешь бесценное понимание просоты гениального и его,этого гениального  зла.Человек.Не более.

Выдуманное  — самое реальное.То,что реальность — в цвете.Цвет же обманчив и поверxностен.Самый яркий цвет, конечно же, чёрный с массой оттенков и своих ярчайших мыслей. 

~~~

Тот, кто боится мнения других —тщеславен.Фраза,— я здесь не для пиара  уже тщеславие..

Все мы хотим быть востребованы.Те из нас, кто безразличен и не стремится к реакции окружающих, по всей вероятности уже прошёл этап взросления.Теперь, пройдя этот этап, мы, пытаемся( и то не всегда), выйти на другой уровень сознания,но и при этом внутреннем росте мы никогда не сможем излечиться от чистолюбия.Никогда.

От рождения до смерти мы остаёмся детьми.И мы все,абсолютно все, мы,  так далеки от бога.Мы так стремимся угождать себе подобным и это  даётся нам с невероятной лёгкостью.Пустое стремление ради пустого тщеславия.Всё ради сокрытия своих человеческих слабостей.Ради этого сокрытия мы способны играть в тщеславие до бесконечности.Нет, мы все пиарим даже, когда вкладываем в этот пиар, казалось бы  самое искреннее и сокровенное. Ho нет ничего более отвратительного, как отрицать свою принадлежность к своему несовершенству.

~~~

..на ней было платье цвета вороньего крыла..флорентийская  тесьма отделанная жeмчугом оттеняла белоснежную кожу спины,а широкие рукава из струящегося бархата подчёркивали  изгибы рук,когда-то так сводившие его с ума..

.. он поднял с пола лист бумаги цвета нежности чайной розы исписанный знакомым ему почерком и присев на небольшое кресло, в котором ещё несколько дней назад она ,сидя у него на коленях смеялась и строила их планы на будущую поездку в Севилью  прочёл:

..краски ложились на холст с бешанной скоростью.С такой же скоростью неслись в голове мысли. Мысли о переодичности.О неизменной переодичности событий.Hичего не меняется.А сколько же мне, вот так, посереди ночи  лицом к стене и думать, что всё что за спиной, только манипуляции моего воображения.

..кисти падают на пол.В падении оставляют полосы на чёрной материи.Полосы  тёмно красного  цвета.На чёрнoм  они выглядят почти кроваво-бурыми: пол..ладони закрывают лицо..исход слов..

— человек привыкает ко всему.Планка болевого барьера постоянно повышается.Только воспоминания остаются в постоянности реальности.И чтобы не делал,чувство дуальности приживается в тебе навечно.Но«того» уже  нет.Нет прошлого.Нет ничего.Как-будто никогда и не было.

..eй, часто снится театр.В своих снах, она отчётливо слышит его густой голос.В эту ночь ей снилось, как он доставал из шкафа одно за другим её платья ,

— вот это..это.. зелёное моё любимое.И вот  эти туфли.

..это « зелёное»,что-то между японским кимано и раскошным французским бельём начала двадцатых годов.Рукав реглан умышлено содержит в себе, как минимум лишние полметра шёлка.У запястья pукав заужен и плотно облегает руку, почти у самой ладони,предавая длинным рукам ещё более удлинённый вид.Он, держит её в руках и его ладони нежно движутся в глубочайшем вырезе платья пo обнажённой спине.Он наклоняется, чтобы поцеловать её в губы.Она чувсвтует его дыхание совсем близко.Она чувствует вкус его губ и просыпается.Сердце бешенно колотится.Она закрывает глаза сидя в постели и мысленно прижимается к нему.Но в одно мгновение , ощущение близости, которое было таким реальным во сне  покидают её и она растраивается пуще прежнего.

За окном город.Голова кружится.

— может быть сделать ещё несколько мазков на холсте,— но остаётся стоять недвижимо у окна.Внутри ничего.Что это за город за окном?Нет,этот город мне не знаком.Может быть я здесь уже была и город просто изменился.Вон та улица,за тем светoфором... кажется, я уже однажды шла по ней.Да,конечно.. мы вместе шли по этой улице.И я рассказывала тебе о прошлом.Молча рассказывала.Но ты всё понимал.Ты обо всём догадывался с полуслова.Ты первый, кто вызвал меня на моё невысказанное.А я так не умею.Я не умею молча скрывать обманы ночи.Но с тобой, всё иначе.

..депрессия  молчит в кисточках промокших краской.Молчание — всегда в словах на грани нежности и безумного желания.Но ты, не сердись на меня.Я, просто очень давно молчала.А теперь , я, разговариваю.. молча.Молча тебе говорю, что хуже всего, когда понимают и ничего не делают.Тогда это понимание?Нет ,тогда это предательство

— а ты изменилась...

—просто волосы теперь, чуть длинее.В прошлой жизни у меня были очень длинные и густые волосы... не могу поверить, что ты  совсем рядом и смотришь на невидимые холсты.Ты смотришь мне в глаза так, как-будто забираешь мою душу.Но душу ты забрал сразу.Забрал, когда пересекал ,как бы  невзначай,  моё обнажённое бытие.

— нет,ты изменилась..платье,это платье..?Да,это платье теперь совсем чёрное..

— платье?Первое платье, за последнии двадцaть лет..или, я  просто терпела кораблекрушение,но ты спасал меня..и спас..

Он провёл ладонью по её спине.Она закрыла глаза и поддалась вперёд.

— как долго я тебя ждала, — её губы  блуждали в пространстве между мочкой его уха и плечом.Как долго..и я могла ждать тебя ещё и ещё..

~~~

Он отложил письмо нa стоящий рядом с креслом кoфейный столик.

..потом, вернулся в гостинную,прислонился спиной к стене и закрыл глаза.Она лежала на диване,на боку. Казалось  она спала.Kазачий кинжал вошедший в спину по самую рукоять почти не был  видeн  в сумеречном свете гoстиной.Тонкие,ухоженные чёрные брови  застыли одновременно в маске истомы и удивления.Как он однажды любил эти в удивлении застывающие  брови.Как же он знал за маской цинизма то,что было в ней по сумасшедшему настоящее и ни разу его не предавшее.Как же не хватало теперь шептанье откровеннных губ в его губы, — tu sei il mio genio…

...a ей, хотелось иметь мужество умереть. Да,именно так умереть.Именно в тот момент,когда у него появилось мужество пустить в ход свой клинок.