Старый город

                Ялте

Старый город я всегда в душе ношу,
он сейчас, как бы в тени, не на виду:
я стихи пишу, так, словно по ножу
всё хожу, конечно, страшно, но иду…

Кипарисы рядом с пальмами стоят,
охраняют тайны проходных дворов.
В этом городе любви я принял яд
во спасение и, видите, здоров.

В этом городе художник Левитан
был в Марию очень Чехову влюблён,
ясно помнит это вековой платан,
он тогда уже высок был и силён.

Чистой публике был рад в Саду курзал,
у фонтанов смех носился детворы.
/Но потери Старый город тоже знал –
ни гостиниц, ни купален той поры./.

С Белой дачи шли друзья пешочком в порт,
блеск  пенсне известен был округе всей,
поджидал их говорливый, словно чёрт,
караим Синани – он любил друзей.

Часто в лавке собирался литбомонд,
а, когда плыла вечерняя заря,
мимо шли законодательницы мод,
знаменитостей вниманием даря.

На скамье сидел то Горький, то Куприн,
мял сигару сам Шаляпин. Даль – близка.
Но зимою подступал английский сплин
и по-русски  назывался он – тоска.

О, в Москву! В Москву! – сей клич и мне знаком.
Но, чтоб как-то ободрить или помочь,
реет чайка в синеве над маяком,
как на занавесе МХАТа, ну точь-в-точь.

Старый город эрой Чехова пропах,
он хранит интеллигентность тех высот:
в Городском  саду гулял вчера  я, – ах! –
дамы с пёсиком не встретил, век не тот.

Старый город я всегда ношу в душе,
как я счастлив, что знаком с ним не из книг.
Есть кварталы супермодные уже,
да ещё пока магизма нету в них.

Этот город ну ни в чём не нарочит
и вовек таким останется пускай!
Эта речка водопадная журчит,
как при Чехове журчала.
                Вот в чём  кайф…