на копоти мелом

Какие же вы, все таки, черствые, мыслящие коллективно. Презрительно кривите губы и плюете отраву в песок.

Ее лицо словно пропущено через несколько негативов, пустые провалы глаз и густо напудрен разбитый висок. Поза до того напряженная, что выглядит чуть развязно. Прямые ноги похожи на палочки из стекла. На фоне траурной ленты трассы она призрачно так прекрасна, балансирующая на сгнивающей нити серебряная игла.
Таких как она — очень много, но не больше, чем вас — подлецов, осуждающих не перейдя порога, за которым свое забываешь лицо.
Солома кудрей пропахла чужим табаком и бензином, ломкие пальцы в ссадинах и ржавый блеск на сухих губах. Ее ничего не радует, кроме денег и никотина. Податливо тает и стонет в чужих безразличных руках.
А дома хочется разрыдаться, но из глаз сыпется стеклянная крошка. Сербая, как в сияющем детстве, пьет душистое теплое молоко. Позволяет себе эту нехитрую вольность — предаться мечтам немножко, где она — не она, где-то счастлива и живет далеко. Легко.

Но панель никуда не делась серая. Она снова пойдет продавать свое тело по труднодоступным ценам, хрипло, с надрывом смеясь над своей судьбой.

Просто лишь, в свое время, никому не нужна оказалась душа. Вся в копоти сплошь, горелая, на ней было так просто "шлюха" вывести белым мелом.

Самой.