IV Изгнание

                IV
                Изгнание

Потом был дождь, который утомил
Всех тех, кто не имел воображенья.
Одно его неловкое движенье –
И город плакал
Из последних сил.

Потом был дождь.
Потом был дождь стеной.
Потом был дождь, навязчивый до боли,
В дома входящий через дыры кровли.
Потом был дождь умеренный –
Грибной.

Потом был дождь,
                который надоел,
Не утомил – последнее терпимо.
Людей терзали кашель
                и ангина,
И исчезала
                вера
                в силу вер.
Потом река,
                восстав из берегов,
Как будто дух голодного Вендиго,
По городу размокшему бродила
И поедала остовы домов.

Потом
            потоп, земное захватив,
Достигнув в небе
Точки апогея,
Стал угрожать комете – той  –
Галлея,
Которая над городом пройти
Должна была.

Вот так, наверняка,
Безбожна сердцевина преисподней.
И только я смотрела исподлобья
На всех, кто дождь с пристрастьем проклинал –
На всех,
             всех,
                всех.

Был в сердце мне удар –
Не грозовой, (такие тоже были),
Когда увяз
Дождь в липком,
                цепком иле
И утопал…

А город утопал
Сначала – сильно,
Далее – всё меньше.
Казалось, дождь, сочившийся из трещин
Небесных,
В землю, как через портал,

Стал уходить –
Невзлюбленный людьми.
«Не у-хо-ди-и-и-и!» – протягивая руки,
Просила дождь я
И кричала:
«Прутья,
Ты вместо рук мне прутья протяни!»…

Не человек –
Растение почти,
Дождь не имел возможности бороться,
Но он имел с рожденья благородство
И потому не дал себя спасти.

…Потом был месяц,
Чтобы осознать,
Какая страсть
В дожде была
                и сила…
Я повторюсь – я вечный дождь любила,
Я повернуть
Мечтала время вспять.

…Потом настали праздничные дни,
Когда река в своё вернулась русло…
Уйти красиво – тонкое искусство,
Уйти во благо – подвигу сродни.
               
Чужая радость –
Словно в горле кость –
Не проглотить,
Не выпрастывать –
Больно
Смотреть, как все вокруг живут довольно,
А мне с тех пор
Довольно не жилось.

Потом был вечер  – 
                памяти, когда
Сухой закат
                над речкою кровавил…
Как страшно быть объектом чьей-то травли!
Как странно жить затравленным  –
                года.
…И был мне сон –
Тревожный,
                вещий сон, –
Там дождь,
                как знак,
                как символ в дуализме,
Спасал и гробил
                вечно
Чьи-то жизни,
И злом, одушевляясь,
И добром.