Формула Ромула...

Все мои шансы, безмятежно нулевые,
висели камушком на искривлённой вые
и все кривые, кровная родня
по в тьме веков освоившимся предкам,
охаживали талии субреткам,
но избегали тщательно меня.

Вступая в эту тяжбу не впервые,
сутяжничая, чая в духовые
и медь их уложиться хоть чекой,
латунь кляня под клёнами в тенистой
глуши приморской, скользкой, водянистой,
окалиной окрашенной щёкой

марая плоскость наволочки чистой,
смущая сон осмысленностью быстрой,
которую не в силах удержать
очищенной от пены пробужденья,
подобьем бденья, чадом снохожденья
тревожа планомерность чертежа,

хрустящего на худшей из столешниц,
бугров и трещин вьющихся приспешниц
подложки, кальки, копии, клоки,
осколки незаконченных мозаик
и белый день, безжалостный прозаик,
и выкрики, молчанью вопреки,

не убеждают, что к столу посуда
и к слуху речь, а к недоимкам ссуда,
и сядет судно, коль минует мол,
но понуждают съёженный рассудок
не различать часы и время суток,
во всём мельчайший льющийся помол

наощупь слыша, зреньем осязая,
синестезия, чуткая борзая,
не научая, что и как сказать,
даёт понять, что понимать не стоит,
машину техник сквозь воронку поит
и нагнетает воздух в тормоза.

Так кто убит ещё, помимо Рема,
волюнтаризму тризной теорема,
триреме омут, помутненью свет,
коня уздечкой извещает повод,
что весь ночлег обнёс колючий провод,
а всаднику спасибо за совет.


Soundtrack: William Gomez y Sergio & Eduardo Abreu, M.Abloniz, Tanguillo.