Борис Смоленский. Жизнь - полет

ПУСТЬ, Я ПРОСТО ВАШ СОВРЕМЕННИК…


1.

• «Романтика ни при чем…»

 «Мне кажется, современный Автор ли, Читатель ли совершает ошибку, пытаясь разобраться в миропостроении героев прошлого.
Неизбежно накладывается знание о уже произошедших событиях.
Борис не знал, что погибнет. Но предполагал. Мы знаем – погиб…».
С.Т. Бикэн

        Серебряный век поэзии закончился трагически – вместе с закатом Русской Империи. Сокрушающая ломка традиций русской культуры, как и судеб людей, оставила после себя развалины, пни – на месте леса. Русские поэты, коронованные и некоронованные. Убитые в начале 20-х годов в ходе «превентивных мер», эмигрировавшие, оставшиеся на родине. Им предстоял выбор.
         Мощные социальные сдвиги не только предопределили, но и ускорили разрыв с русской литературной традицией. Возникшие после революции литературные объединения в 1932 году были ликвидированы, в 1934-м году состоялся Первый съезд писателей СССР. С тех пор признавался единый для всех метод художественного творчества – социалистический реализм, идейное содержание которого определял марксизм-ленинизм.

Поэзия 20-30-х годов прошлого века еще хранила отблески классической русской поэзии, однако творчество пролетарских поэтов направлялось в другое русло, постепенно отказываясь от «мостиков», соединяющих к русской просодии.
Полифония поэзии, как отражение творчестве Н. Гумилева,  А. Блока, И. Северянина, В. Маяковского, В. Хлебникова, Д. Хармса, А. Веденского, С. Есенина, Н. Клюева, А. Крученых, Э. Багрицкого и др., затихала вместе со смертью поэтов  либо была раздавлена «монометодом» соцреализма.
Литературе вменялось служение делу пролетариата, программе партии, задача ее – отражение и воспевание грандиозности событий, происходивших в стране. Не случайно креп голос агитатора – горлана и борца, заглушая мягкую тональность, яркую образность, ритмы и рифмы «старых поэтов». 

«Я», прежде индивидуальное, самостоятельное, передававшее интимные чувства, стало чуждым для торжествующего «мы». Клеймились авторы, «тесно связанные по своей психике с прошлым». В поэзии все надсаднее звучала неопатриотическая тема. Революционная романтика обрела характер «трибунной», «баррикадной» – одобренной Кремлем.  Наступила пора «потрясающей открытой грандиозности, не знающей ничего интимного и лирического».

Поэты обязаны быть, как все, – «винтиками» системы. «В классовом обществе художественная литература служит задачам определенного класса. И только через него — всему человечеству». Но не все смогли шагать строем, в ногу, «левой, левой». Как и во все времена, были те, чьи идеи не соответствовали программе строительства нового общества.
Те, кто посмели иметь свой голос, были обречены: около четырехсот поэтов распяты при одобрение агрессивной толпы, сориентированной на уничтожение вра¬га. Их обвиняли в участии в заговорах, шпионаже, подготовке к диверсиям, распространении вредных идей, одним словом, объявляли «врагами народа».
• Оклеветанные «праведниками».
• Принесенные в жертву кремлевскому Молоху.
• Расстрелянные, сосланные в лагеря, как преступники, и умершие там.
• Похороненные в безвестных могилах.
• Не написавшие новых стихов.
• Не успевшие протянуть руку молодому племени поэтов.

 ***
        Жизнь продолжалась: поднялись, вставая во весь рост дети, родившиеся в 10-20-х годах 20-го века. Поколение, которому выпала короткая юность и стремительное взросление на фронтах Великой Отечественной. Поколение, успевшее вытолкнуть в жизнь молодых поэтов, одним из которых был Борис Смоленский. 
Первое поколение граждан СССР. Пионеры во всем. Вера родителей в построение невиданного прежде общества, их энтузиазм стал верой детей, определив их судьбы.

Они - поколение, на котором не лежал груз "пережитков" старого общества. Им нечего было  сравнивать: прошлое и настоящее.
У них, можно сказать, две «базы»: развитие личности – на фундаменте нового мира, заложенного отцами, и оба поколения объединены духом времени.
В поэзии сложнее – найти свой «маяк». Начинающим поэтам трудно определиться: само время 20-30-х – не только раскол русской литературы, как следствие социальных предпосылок.
Полифония произведений поэтов, оставшихся в России, до середины 30-х годов мощная, увлекающая, к концу третей декады XX века уже заглушена "монометодом".

Некоторые из молодых, те, кому предстояло уйти в войну, тоже писали пафосно, созвучно «громкому» времени. Но все же их лирический герой хотел высказываться о своем внутреннем мире, о том что "бродяжит в крови», о своих переживаниях, о миропонимании юноши, «уже не мальчика», вступающего во "взрослую" жизнь.
Их лирика – тоже отражение чувств, но спроецированная другим временем, нежели у классиков русской просодии. Для них поиск – естественный процесс  взросления. Поиск жизненной позиции и поиск своего почерка –  "атом", энергия которого до поры оставалась скрытой.

Как-то быстро взрослели, готовые не только поднять «паруса», но и пойти воевать за свою страну.
Делали только первые шаги, входя в литературу. Незамеченные «руководителями», писали так искренне, без оглядки, как никто после них.
Именно они вдохнули воздух свободы, и свободными были их слова и поступки. 
Их мироощущение, эмоциональные порывы, оптимизм и уверенность в будущем – естественное для 16-20-летних – не были искажены «кривыми зеркалами» истории. Стена пропаганды отгородила их от ужасающей действительности масштабных репрессий. Возможно, потому они – единственное поколение, без скепсиса, искренне воспринимавшее все, что говорилось с трибун, еще не знавшее, что есть две правды: «для себя» и «общепринятая».

Мы, привычно называем их романтиками.
Они же не употребляли этого слова применительно к себе. Все, что делали, все, что писали, все, о чем пели, – это их жизнь, их понимание жизни, ими намеченный маршрут. Не примерка к жизни, а Жизнь.
• «Романтика ни при чем – этим глупым словом меня будут попрекать всю жизнь, как нищего коркой хлеба. Разве в этом дело?!» – писал Борис Смоленский.
Юноши и девушки предвоенной поры были захвачены грандиозностью свершавшихся событий, современниками которых являлись. По духу – близки своим отцам, дыша воздухом одной эпохи. Оптимизм, свойственный молодым, подпитывался энергией отцов. Родина для них не слово – их мир, защищать который – долг мужчины.
Проблемы отцов? Что юноши успели увидеть и осмыслить? Молодость торопится вперед, поскорее вырасти из детских «штанишек», не оглядывается назад. Едва окрепли  крылья – «птенцы» 10-20-х годов покидали «гнезда» и безбоязненно летели вперед.
• «Горячая песня бродяжит в крови,
Горячими зорями мир перевит.
Кто вышвырнет двери, кто в ветер поверит,
Кто землю тугими шагами измерит,
Кому не сидится под крышей - вперед!
Срываются птицы в большой перелет». (1)
 
Смелые, бесшабашные, авантюрно-оптимистичные, свободные в мыслях, сильные духом,  «мальчики Державы» не испытали страха, который вошел с «большим террором» в повседневную жизнь их родителей. Несомненно, уже слышали о «врагах народа». Но как принять действительность, когда одним из «врагов» вдруг оказывался отец или мать, старшие сестра или брат.
Вера в идеал, как свежий ветер, наполняла паруса судеб. Убежденность: только в их стране «вольно дышит человек». Моральная готовность к защите Родины – еще одно отличие того поколения. Возможно,  психологически  они взрослели быстрее, чем нынешние? И слова песни, популярной в предвоенные годы, отражали их миропонимание:
• «Если завтра война,
Если завтра в поход, –
Будь сегодня к походу готов!»


2.

• С эпохой нас связала
 Немногословная мужская дружба –
Я не люблю ей льстить в глаза.
Зачем?
Она прекрасна и без славословий
 Суровою мужскою красотой.

Борис Смоленский. Один из многих. Один из всех, кто встретил опасность, не отвернувшись, не прячась за чужие спины.
Хронология стихотворений молодого поэта коротка, как и его жизнь. Первое из дошедших до нас – Моя песня бредет по свету... –  датировано 1936-м годом, последние – 1940-м. Всего пять лет.
Пять лет – много или мало?
Пять лет – четверть прожитой им жизни.
Борис навсегда остался в памяти матери и сверстников двадцатилетним.
Один из миллионов тех, «которые умерли очень молодыми», «на заре или ночью, неожиданно и неумело».
Время взросления, становления характера Бориса Смоленского, проба пера поэта пришлись на годы, ставшие вехами мировой истории.

• 1936-й. Впереди пять лет жизни.
События в Испании, имевшие вначале местное значение, вызвали затем общественно-политическое землетрясение в европейских государствах. Победа "Народного фронта" на выборах в кортесы – «Над всей Испанией безоблачное небо» – военный мятеж  –  гражданская война – фашизм. Война, локальная, далекая от границ СССР, тем не менее, коснулась соотечественников Бориса. «Но пасаран!» – повторяли вслед за Пассионарией военспецы, летчики, интербригадовцы, спешившие на помощь осажденному Мадриду.
Борис в то время жил в Новосибирске, куда переехала семья Смоленских. Отец – самый близкий человек,  не только дал жизнь, но и заразил сына Жизнью.
Ошеломило известие – погиб Федерико Гарсии Лорки. Борис написал письмо в Москву с просьбой послать добровольцем в Испанию и стал изучать испанский язык. (Позднее принялся за переводы стихов Лорки и начал работу над поэмой, посвященной поэту).

• 1937-й. Год шестнадцатилетия Бориса.
Арест отца стал для него неожиданностью. «Враг народа»?
Он, самый близкий ему человек? Он, возглавлявший отдел «Комсомольской правды», затем работавший в Тифлисе, редактировавший газету в Новосибирске?  Он, с кем Борис побывал на Урале и Кавказе, в  Сибири и Карелии?  Он, кто «долго жил на море, ходил в плаванье вокруг Европы» и от кого сын унаследовал тягу к морю?
Ошибка, разберутся…

В Сталинских расстрельных списках запись:
«Новосибирская область
 Список лиц, подлежащих суду Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР
 от 19 апреля 1938 года
 Сталин, Молотов, Каганович, Жданов»
Двадцать вторым в списке значится «Смоленский Моисей Пантелеймонович. г.Новосибирск. 1-я категория».
Высшая мера наказания.
Отец.
Борис этого не знал...

Из нескольких десятков сохранившихся стихотворений Бориса Смоленского лишь три датированы 1937-м годом. Одно из них — Листья все сорвало, в грязь швырнуло, в лужи...
• «Листья все сорвало, в грязь швырнуло, в лужи,
И гуляет ветер по дорожкам сада.
Вместо звёзд — туманы,
Вместо солнца — стужа.
Это так и надо.
Ложью, грязной, глупой, никому не нужной,
Встала предо мною серая преграда.
Вместо грез — туманы,
Вместо ласки — стужа.
 ...Это все так надо.

Читая, трудно не заметить нехарактерное для него пессимистическое настроение.
В стихотворении одна доминанта: грозный колокол судьбы зловеще звонит над головой, не убежать, не спрятаться от гула. Ощущение читателя: перелом, начало нового этапа жизни: по ту сторону стены уютный, теплый мир, по эту –  неприкаянность и холод. Антитеза создает зримый образ душевного потрясения. Всё изменилось: вместо живых листьев на деревьях, звёзд, солнца, грёз, ласки – листья, сброшенные в грязь и лужи,  туманы, стужа.
Осенняя стужа, туман – явления природы. Ложь и туман, неопределенность – в реальной жизни Бориса.
Линия раздела – ложь. Ложь, которую юноша бескомпромиссно назвал «грязной, глупой, никому не нужной».
И все же слышится не крик, а вздох: «…Это все так надо».
Там, по ту сторону, – жизнь продолжалась…

***

• 1938-й, 39-й, 40-й – отсчет уже шел: три, два один …
Время взросления, становления личности Бориса Смоленского. Для юноши, наделенного поэтическим даром, художественным воображением, к тому же склонного к размышлениям, «вжиться» в мир не просто.
Выбор сделан: две стихии – море и поэзия, или поэзия и море.
Но остаются вопросы – к себе. Многое нужно успеть: осознать свое место в жизни, испытать свои силы, осмыслить цели, пережить юношескую любовь. Вопреки  жестокой судьбе, сумел.
«Иногда, когда я оглядываюсь назад, я удивляюсь: сколько я успел впихнуть в эти 20 лет, – любому хватит на 30!..» – писал Борис накануне своего двадцатилетия.

 ***
Ленинград, Москва, Карелия.
Нева и Кольский залив.
Друзья давние и новые.
Море и поэзия…
Сколько могут рассказать об авторе его стихи! Читатель не только слышит голос поэта, но и представляет его характер. В восемнадцать-двадцать еще не врут, еще верят в идеалы, еще исполнены душевных сил и ожиданий «все получится!».
Так же, как и автор, лирический герой произведений молод. Прислушаемся к его голосу.

  О СЕБЕ
 Я оптимист, но не из тех, что ныне
 Кричат, что нет ни горя, ни беды,
Кто враг и всех, и всяческих уныний,
Как социально чуждой ерунды».
 .
Переполнен озорною силой,
Щедрый на усмешку и слова.
Полустудент и закадычный друг
 Мальчишек, рыбаков и букинистов».
 
О БУДУЩЕМ
 Я все отдам за взгляд большого неба,
За жизнь, как поцелуи на ветру.
 .
Капитаны, на шхунах-скорлупках
 Уходившие в море без слов,
Берегли, как любимую трубку,
Синий томик моих стихов.
 .
… тоску скитаний утолив,
Дышать, как море,— ровно и глубоко,
Непобедимо, как морской прилив.

МИРОПОНИМАНИЕ:
Не нас уносит, это мы уносим
 С собою все».

НАСТРОЕНИЕ
 Вперед, чтоб землю знать, как глобус,
И чтоб как глобусом вертеть...
 .
Край мой чистый!
 ...
Дай мне силу, дай мне слово сильное
 И не требуй, чтоб вернул назад.
 .
«...Руками раздвинул бы улицу,
Да жалко сломать дома».

Тоска без слов,
Тоска несбыточных желаний
 В тоске несложенных стихов.

  ТОСТ:
Мы солнцем налили стаканы!
… Я пью,
Я пью за удачу тех,
Кто гонит против пурги собак,
Устав как собака сам.
…
За самые северные моря,
В которых идут корабли,
За самые серые глаза,
Которых со мною нет...

 ***

Взрослея, Борис, не изменял себе: «бредил бурями и парусами, мечтал о кораблях и океанах».
Он хотел стать капитаном дальнего плавания и, неудивительно, поступил учиться на судоводительский факультет Ленинградского института водного транспорта:
«И я сказал: "Я буду там!"
Так я решил свою судьбу».

Учился, ходил в учебные плавания, но стихи по-прежнему будоражили душу. Перед ним приоткрылся вымечтанный морской простор, заветные дали без горизонта. Достигая полярных широт, скучал по земле, оставшейся далеко за бортом учебного судна.
«Да, вот еще цветов хочется, и чтобы солнце светило не какие-нибудь два-три часа, а весь день».

Стихи и море, хорошо, если бы только это.
Бориса Смоленского дважды (в 1939 и 1940-м) призывали в армию, оба раза он вскоре возвращался домой.
Непростые годы. Непростые судьбы, которые решала анкета. По анкете он «неблагонадежный» – отец арестован.
Дата написания большинства из сохранившихся стихов Бориса Смоленского – 1939-й год. Что волнует Бориса – одним словом не ответить: весьма разнообразна тематика. Мысли, которыми делятся с читателем литературные герои стихотворений, – по сути, мысли, созвучные юноше, впервые осмысливающему мир, частью которого он стал.

 ***

Дорога, движение – символы молодости. Борис спешил: «Дорога ждет. Иди. Пора».
К несчастью, путь оказался недолгим, став фронтовой дорогой. Неумолимый рок войны, собирая кровавую жатву, не сверялся с метрикой. Но разве об этом думают восемнадцатилетние юноши, только начав различать вкус жизни? Постижение мира и осознание себя в нем – непрерывное движение духа, становление личности.
Как и автор, его лирический герой – не наблюдатель:
•И задыхаюсь в праздничной игре я, бегу…»
Для него жизнь – это непрерывное движение: мчится «ночной экспресс» «по черной спутанной ночи», «листает полустанки», «несется ветер», «машут крыльями деревья», «кружит моря ураган», «корабли уходят в поход», «свистом пугает пурга».
Ощущения движения переданы разнообразными, точно использованными художественными средствами.
Выбран ритм жизни, как перестук колес экспресса, дорога вперед и только вперед, за птицами и ветром – все ради наивысшего наслаждения: «И сердце, как солнце, над миром встает».

Лирический герой поэзии Бориса Смоленского – воплощение типичного образа его современника, в чем-то похожий на автора, но не двойник. Подчиненный воле поэта, он не дистанцируется от читателя.
Разве не почувствуешь себя прохожим, подгоняемым весенним ветром, когда «о гулкой мостовой несется ветер,/Приплясывает, кружится, звенит»?
Разве не сожалеешь, что ты не один из тех, кто смотрит из окна мчащегося экспресса?!
• За птицами – в ветер, на север, на юг,
Влюбленные в бурную землю свою.
Не медли! Скорей! Через час уже поздно.
…
• Кому не сидится под крышей – вперед!
Срываются птицы в большой перелет,
Заря за порогом – в дорогу, в дорогу!

Готовый в путь, лирический герой не мыслил жизни без движения. Таким он остался для читателей, ничуть не состарившись. Таким он остался для читателей, ничуть не состарившись.
Восемнадцатилетний автор писал:
«Движение (а жизнь только движение) происходит во всех направления, и те, кто понял направление движения, идут по вагонам к паровозу – стать машинистом. А остальные – так, пассажиры. Ненавижу слово пассажир. Движением нужно управлять, а не подчиняться. Среди множества слов, обозначающих путника, слово пассажир самое отвратительное…»


***

Как и многим юношам, лирическому герою произведений Бориса Смоленского свойственны категоричность и мечтательность:
• «Уют жилья, последний ломоть хлеба,
Спокойный сон, счастливую игру,—
Я все отдам за взгляд большого неба,
За жизнь, как поцелуи на ветру».

Для Бориса детская мечта о море трансформировалась в цель – стать капитаном. Она могла бы осуществиться. Если бы не «большой террор», который не только крушил семьи, обрекая детей на сиротство,  но и безжалостно ломал их «крылья».
Сначала были кораблики в лужах. Позднее грёза обрела образность, наполнилась звуками моря, воображение дорисовывало картины:
• Я капитан безумного фрегата,
Что на рассвете поднял якоря
 И в шторм ушел, и шел через пассаты,
И клад искал и бороздил моря.

Дата написания этого стихотворения неизвестна.
Страстная мечта, о которой поведал читателю лирический герой, присуща подростку. Безумный фрегат в штормящем море, бесстрашный капитан, от которого «норд, как перепуганный, бежал», поиск клада – что может быть еще желаннее, романтичнее?
Простор, бескрайний горизонт, солнце, ветер, жажда дороги – все тревожило душу семнадцатилетнего автора. Жизнь представлялась медленно текущей – поскорее бы стать взрослым. Лирический герой торопится испытать жизнь. Как тут не поддаться мятежному настроению –  хотеть всего и сразу:
не засыпать ночами
 И в конуре, прокуренной дотла,
Метаться зверем …
А днем смеяться
…
И быть несчастным от дурацких снов,
И быть счастливым просто так – от солнца
 На снежных елях.


Жизнь властно звала выйти из будничного круга: корабли не прикованы якорями, птицы летят своими маршрутами. Для них море и  небо – две стихии, влекущие тех, кто духом силен. Элегия, казалось бы, чужда юноше, но как проникновенно, почти интимно размышление лирического героя:
• Корабли уплывают вдаль,
Будет золото на парусах.
А останутся ветер, печаль
 Да о птичьем полёте тоска.
корабли уплывают на юг,
Журавли улетают на юг.

Стихотворению  «Уж на холмах поник овес...» Сказка, бередящая душу. Музыкант-волшебник, по ночам, оставив дом, играл «песенку на вспышках звезд», упавшую в реку звезду «ловил концом смычка и девушкам дарил».

• Когда же солнце, наконец,
Вставало из озер
 И день веселый на коне
 Разбрасывал узор –
Он шел за солнцем молодым.
Дорогой горных чащ,
И праздник улетал за ним,
Как легкий, яркий плащ.

Нельзя не улыбнуться, читая по-сказочному напевные слова:
• Под водой
 Скользят слова.
По воде
 Плывет луна
 И другой завидует она,
Такой
 Высокой!
С берега
 Малыш-курносик
 Видит две луны и просит:
– Ночь, поиграй на серебряных тарелочках!

Несколько строчек – в них изумляющие ассоциации, доступные только детям. Взгляд, словно волшебная палочка, оживляет мир, привычный для взрослых.

Кто так поймет творчество композитора, пианиста, скрипача, если не поэт-лирик?!
Не случайно несколько стихотворений Бориса Смоленского посвящены музыке:  «Уж на холмах поник овес...»,  «Скрипач», «Музыкант».
Их герои – талантливые музыканты.
Скрипач-исполнитель служит людям, даря им праздник:

• К долинам дальних городов
 Сходил он, и тогда
 На башнях флагами его
 Встречали города.
И становилось всем легко -
Пускай и день померк.
До самых синих облаков
 Взвивался фейерверк.

Скрипач-виртуоз, единственное богатство которого – скрипка. Сам третий день не евший – «последний грош отдал за два кусочка канифоли». Насквозь промокший – скрипку завернул в плащ и плотный сверток «прижал к груди, как сына».
Лишь своей игрой он может оплатить скудный ужин и ночлег. Сила искусства, его влияние на человека – главная тема произведения, начатая диалогом скрипача и хозяина таверны:
«– Я музыкой плачу тебе…»

Финал – торжество Таланта над убогостью:
• Все смолкло смолкло...
И скрипач смычок отвел
 Широким жестом. Как свою рапиру
 Отводит победивший шевалье».

Музыкант, собравший зал консерватории, своей игрой  воскрешал «неудобное», что не хотелось помнить:
• А люди, как обвиняемые, сидели
 И боялись вздохнуть глубже.
Но старое вставало, мучило, жгло,
Насильно загнанное,
начинало метаться —
И самым сильным становилось тяжело,
Выходили, чтобы при всех
 не разрыдаться.


Играть, так, чтобы в унисон отозвались струны души множества разных людей — слушателей, нужна особая мелодия, созданная талантливым композитором. Талант и труд не отделимы друг от друга. Сколько терпения, эмоциональных и физических усилий, наконец, времени требует творческий поиск  композитора, пока мелодия не зазвучит, став голосом его души.

• Все было не то. Он, казалось, не мог
 Постичь сумасшедшую власть,
И музыка с бешеных пальцев его
 Взлетала, взвивалась, рвалась.
…
И снова проклятье. И снова не то,
И снова — сгори, но играй!

Композитор – первый, кто оценил свое сочинение:

• Ну что, не гордись. Не понят никем,
Ты все-таки вещь создал.


В творчестве многих поэтов присутствует Поэт, как лирический герой. Поэт, представленный Борисом Смоленским,
– Один из звеньев цепочки, соединяющей тех, кто выбрал Поэзию своей судьбой.
–  Гражданин мира и современник всех веков:

• И я рвусь через ветер постылый,
Через лет буреломный навет.
Я когда-то повешен в Париже,
Я застрелен на двух дуэлях,
Я пробил себе сердце навылет,
Задохнулся астмой в Москве.
В эту ночь я зачем-то Крейслер…

Анафора, повтор местоимения «Я», концентрирует внимание читателя именно на этом слове, как ключевом для раскрытия темы стихотворения:  жизнь поэта не ограничивается  хронологическими  рамками, его творчество – один их мазков на картине мировой культуры. (Будет ли это штрих или образ – проявится лишь с годами).

Однако, вспоминая поэтов прошлого, Борис не упоминает никого из современников.
В поэзии, как и в любом виде деятельности, важна преемственность традиций.  Становление писателя невозможно в отрыве от традиций национальной культуры, ее эстетического кредо. Нужна среда общения, необходим Учитель.
        Большинству молодых поэтов предвоенных лет не повезло: не осталось рядом никого из тех, кто смог бы передать им традиции классики. Отброшены ориентиры – русская поэзия, отмеченная в своей истории золотым и серебряным веком, была уничтожена, как классово чуждая.
Идеологи пролеткульта категоричны: «любое произведение искусства отражает интересы и мировоззрение только одного класса и поэтому непригодно для другого. Следовательно, пролетариату требуется создать “свою” собственную культуру с нуля».
В 1922 году учреждён Главлит – цензура художественных произведений.
Экспериментальные наработки предшественников оказались недоступными. «Молодые не могли воспользоваться примером старших из-за табу, наложенного на все проблемы формы».

• Как лес восстановить по пням?

       В возрасте семнадцати-восемнадцати лет Борис Смоленский впервые написал о своем понимании творчества поэта, как ремесла, так и озаглавив одно из стихотворений.
• РЕМЕСЛО
 Есть ремесло – не засыпать ночами
 И в конуре, прокуренной дотла,
Метаться зверем, пожимать плечами
 И горбиться скалою у стола.
Потом сорваться. В ночь. В мороз.
 ..........
А днем смеяться.
 ..........
И быть несчастным от дурацких снов,
И быть счастливым просто так – от солнца
 На снежных елях.
Это – ремесло.
И твердо знать, что жить иначе – ересь.
Любить слова. Годами жить без слов.
Быть Моцартом и сразу быть Сальери.
И стать собой.
И это ремесло.

Программа? Трудно сказать. Ясно одно: юноша задумался, определяя для себя суть творчества. (Самостоятельные размышления молодого поэта, поиск своего «почерка». Вопреки утвержденному методу соцреализма…)

Быть поэтом – значит, быть готовым к работе от зари до зари. Творчество – всегда работа, при этом поэт может одновременно жить в разных измерениях времени, выступать в разных ролях, но непременно сохранять цельность натуры.
Не случайно автор выбрал прием антитезы, как средство выражения своего понимания поэтического творчества.
Четко сформулирована задача: «И стать собой. И это ремесло».

Ремесло – слово-образ.
Ремесло – не только ручной труд, работа, но и профессия, занятие. Результат работы – в прямой зависимости от профессионализма, мировоззрения и самобытности автора.
Его работа – Творчество. Он – один в нескольких ипостасях: автор замысла и работник «до седьмого пота», «сегодня шут – вчера злодей». К тому же в любой «роли» он должен быть искренним, правдивым, не изменяя самому себе. У него свои критерии оценки созданного произведения, они могут не соответствовать «шкале» читателя или критика и стать «провальными». Но замечательно – поэт имеет возможность создавать новое и новое, не завися от «конвейера». И главное – быть готовым идти дальше:  в путь!

• Но где найдешь дыханье для стиха
 Такое, чтоб развертывало плечи?
…
Пусть для стихов, стишонок и стишат
 Услужливо уже отлиты строфы –
Анапесты мешают мне дышать...
Так в путь.

Тема другого стихотворения – поэт и время. Здесь лирический герой заявляет о неприятии  им «трибунности» в стихах, требований, «чтоб был в них  / Здоровый кумачовый оптимизм».
• Я оптимист, но не из тех,
Кто голосит в стихах, как на собранье,
Подержанную молодость жуя,
Что нам осталось только ликованье,
А грусть оставим мелким буржуям.

Не только лирический герой выходил за границы «допустимого». Раздвигал границы и сам автор, критически относясь к тому, что претило его нраву:
«Сколько ярости у меня сейчас накопилось на косность, на тупость – до черта, до бешенства. Я очень спокойный, только хочется бежать на лыжах по чистому снегу и выполоскать себя в холодном ветре, чтоб снова все было просто». – Писал Борис другу.
 
Смелость, бескомпромиссность, открытость – проявление характера Бориса. Читая его стихи, отличающиеся по тематике, задумываешься: возможно, он сознательно выбрал для себя лирику и не пытался стать «политическим поэтом» в духе времени, как другие.
Возможно, его стихи не печатали и потому, что лирика…
Поэт-лирик в мирное время всегда ближе читателю: в поэзии он ищет созвучное своим чувствам. Спустя десятилетия, все так же волнует любовная лирика Бориса Смоленского, по-юношески целомудренная и яркая.
Запоминаются простые сроки, написанные Борисом в 1937-м году. Сколько ему было: пятнадцать, шестнадцать?
Нет здесь слова «любовь», но «вечер был хороший»! 

• Вечер нас баюкал, словно море — лодку,
Вечер был хороший — ты была со мною…
 
Время, когда приходит любовь,  не дано предвидеть. Однако её ждут, как ждут праздник, и мысли будоражат:

• Но что любовь? Прелестная игрушка,
Иль ветром перерезана гортань,
Или плевок под грязными ногами,
Или мираж над маревом морей,
Иль просто сердце вырывает Гамлет
 Скорее,
чтоб не жгло,
чтоб умереть...

Стихотворение написано верлибром, редким в те годы. Здесь нет рифм, но как мелодия, тревожащая душу, звучат вопросы. Естественна анафора «Или», благодаря которой передается смятенное душевное состояние юноши.
Трудно быть молодым. Еще труднее принять реальный мир, когда он открывается перед тобой без прикрас:
«У меня проклятая способность – привязываться к людям, понимать их больше, чем они показывают, но понимать внутренне, не умом...» – признавался Борис другу.
В стихах – лирический герой так же открыт читателю:

Так как же руки я разжал,
Так как же счастье проглядел?
 .
У мозга в перепутанной траншее
 Залягут мысли, перед тем как в бой.
А я не знаю тяжести страшнее,
Чем сердце, накаленное тобой.

Траншея… Образ, метафора. Кто мог знать, что через год траншеи станут реальностью…  Живя в предвоенном мире, Борис, как и его сверстники, был морально готов выполнить долг мужчины-защитника страны:
• А если скажет нам война: "Пора" –
Отложим недописанные книги.

Восемнадцатилетний, по тому времени достаточно взрослый, по нашему – еще мальчишка, мог предвидеть, что Это случится в его судьбе, как и в судьбах миллионов солдат Великой отечественной?
Вперед – только так. Стихи, новые идеи, творчество – жить для этого. Время сомоопределения, идентификации с поэтом. Об этом его суждения:
«Ручка для меня стала символом профессии, которую я с таким трудом отстаивал внутри себя... То, что я пишу синими чернилами на белой бумаге, то, что любая мысль может быть написанной на бумаге, то, что вообще мысль, моя свобода — осталась такой же, — все это занимает меня и наполняет былой уверенностью. Итак — вперед, вперед!»

За неделю до начала войны Борис писал о будущем:
«У меня в голове растут новые замыслы, перед которыми все, что было раньше, бледнеет... Только б не сорваться».

Среди произведений, опубликованных в сборнике «Моя песня идет по свету», – музыкальные пейзажи («Лунная соната», «Снова вижу ели я…»), «философские» стихи («Гулливер», «Светлые часы невозвратимы...», «Но все пройдет…», «Пошел не спеша…», «Это было всегда…»), отрывки из неоконченной поэмы («Январь»), шуточные песни («Одесса-мама), в воспоминаниях Л.С. Рудневой (знаменитая Любка Фейгельман) упоминается перевод Бориса Смоленского из Ш. Руставели – «Штурм Каджети». Сохранился отрывок из вольных переводов Ф.Г. Лорки:

• Как  на башне жёлтой долго
 Колокол бьет тяжёлый,
И на ветер жёлтый долго
 Раскрываются звоны.
Но на башне жёлтой гулкий
 Колокол сник тяжёлый.
Только ветер пылью света
 Одевает голых.
По дорогам горе бродит,
Созывая к бою.
Горе, коль народ в разброде,
А страна в разбое.

Большинство произведений Бориса Смоленского – сочинения двух предвоенных лет. Притом, что Борис не был «вольным» поэтом», подрабатывал, где мог. Не простодушный юнец, если уже понял, какое место отведено поэзии в современном ему обществе: «Теперь, поди, стихами прокормись…»

Известное, часто цитируемое стихотворение, написанное 1939-м году, кажется пророческим.
• Я сегодня весь вечер буду,
Задыхаясь в табачном дыме,
Мучиться мыслями о каких-то людях,
Умерших очень молодыми,
Которые на заре или ночью
 Неожиданно и неумело
 Умирали, не дописав неровных строчек,
Не долюбив,
Не досказав,
Не доделав... 
 (1939)
И тут же вспоминается сказанное другим поэтом – Николаем Майоровым:
• Вы в книгах прочитаете как миф
 О людях, что ушли не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
 (1940)

Совпадение или закономерность? Очевидно, второе: перекличка поэтов, детей одного времени. Слова одного – удивительно – дополняют сказанное другим. Отличительная особенность приведенных стихов: «непрерывность», общность мысли, словно авторы ведут общую беседу, находясь рядом.

«Пророчество» приписываем авторам мы, знающие о Великой Отечественной войне. Только вряд ли они чувствовали себя провидцами: мысли – отражение их времени, их личностей. Время – камертон поколения.


3.

Не хочется писать о последних месяцах жизни Бориса Смоленского. Трудно соединить смерть с юностью.
Стихи военного периода не сохранились, пропала подготовленная рукопись сборника, который он надеялся издать в Петрозаводске. Без стихов – как воссоздать образ поэта, путь к которому обычно открывает лирический герой? 
Писать о поэте, не читая его стихов, – вероятность перейти на сухой язык фактов.
Воспоминаний, документальных свидетельств о военных действиях в Карелии, мало, как мало и тех, кто не погиб в той «стратегической операции».
Сохранились немногие из писем Бориса Смоленского. Возможно, так и угодно было судьбе: напоследок, словно прощаясь, вместо лирических героев «говорил» сам поэт. Личная переписка (когда «корреспондент» в жестких руках судьбы) воссоздает достаточно достоверный образ человека.
 
 ***
Впервые Борис Смоленский увидел Карелию в 1939-м году и был очарован красотой «белой сосновой страны». Места сказочные:  высокие леса, камы, моренные гряды, Онежское озеро, одно из двух самых больших в Европе. И тысячи озер поменьше, так же талантливо созданных природой. Порожистые реки – как нити с нанизанными на них бусами, многочисленными озерами. Как не восхищаться и не мечтать вернуться сюда?! Под впечатлением увиденного Борис написал:
«Ночью въехали в Карелию. Ехали пять суток, так что я успел полюбоваться этим краем здорово. Мы с тобой когда-нибудь поедем туда – это замечательная страна».

 ***
Спустя два года, «замечательная страна» стала последним маршрутом, последней меткой жизни, здесь он остался одним из тысяч, похороненных в братских могилах…

Весна сорок первого года.
О ней нет песен, как о весне сорок пятого. До войны оставалось всего ничего.
21 июня 1941-го года. Карелия.
У Бориса Смоленского «первый свободный от работы день». В письме о заветном:
«В ушах у меня все время звучит музыка,  истосковался по стихам!»

21 июня. Германия.
В 13.00 по берлинскому времени в войска передан сигнал: «Дортмунд». Он означал: операция «Барбаросса» начнется 22 июня, согласно плану

22 июня, 1941-й год. Начало Великой Отечественной войны.
До победы нужно дожить – впереди 1418 дней и ночей. Будут праздновать, но не все. До Победы – миллионы погибших, дети, мужья, братья, сестры, всех возрастов…

С началом военных действий Борис Смоленский все так же оставался «тыловиком».  Не в его характере, но снова «это все так надо».
Наступил девятнадцатый день войны – начало обороны Карелии. Хотя фронт приближался, строительство военного аэродрома продолжалось. Желание Бориса – попасть в действующую армию:
«…В любую минуту я совершенно спокойно пойду в бой, и в бою буду стараться, как можно лучше драться за страну, за интернационализм, за нашу работу, за наше счастье...» – писал он 25 июля 1941 года.
Не в силах поэт запретить себе стихи, строчки рождаются независимо от времени и обстоятельств, выстраиваясь одна за другой.
«Изредка отбросишь лопату, вытащишь из кармана записную книжку, нацарапаешь две строки — и снова за работу. Так я написал песню нашего батальона... и сейчас все роты ходят на работу под мою песню». – Кратко сообщал он в письме.
Текст батальонной песни не сохранился.

В одном из карельских писем – о поэте, стихи которого оказались нужными Борису:
«Я не расстаюсь с томиком Хлебникова, таскаю его в кармане шинели — издание «Библиотека поэта». Очень полюбил его, как никогда. Когда не читаю — часто во время работы, дороги, перебираю в памяти его стихи!»

Почему из всех поэтов Серебряного века, в то время, – именно Велимир Хлебников?  Форма стихосложения? Фонемы? Тематика?
Борис-поэт не только повторял по памяти чужие стихи, но и писал свои. Обещал: «...В следующем письме пришлю стихи».
Двустишие. Сожаление и умозаключение зрелой личности: «Но листья, сны и голоса / Не возвращаются назад...»

***
Только двадцать четыре строки, «горячие», из-под пера, напечатаны при жизни Бориса Смоленского. О первой публикации он сообщил в письме:
«Сегодня  испытал  забытое  наслаждение, читая на всех углах «Окно Карелофинского ТАССа» — здешнего РОСТА. Посредине — сводка Совинформбюро, по бокам — две больших… карикатуры с 24 строками, а подписи — мои. Я был, когда «Окно» выходило из-под типографской машины, радовался по-щенячьи.»
Вознаграждение Борис перечислил в фонд обороны.

В трудовой армии все по-прежнему: "бери больше – кидай дальше".
Работа каторжная. Не жалуется! Голова занята будущим, зреют замыслы, а с ними и новые стихи. Двадцатилетний юноша одержим поэзией, несмотря ни на что:
«Борис мне казался иногда упавшим с Луны, он даже и на марше наборматывал стихи. Когда не удавалось долго ни поесть, ни попить, и мы зарастали густой щетиной, он заскорузлыми пальцами вытаскивал свою тетрадку и что-то кропал...» – вспоминал Ярослав Смеляков, сосед по котелку.

 ***
Сентябрь. Финны на подступах к Петрозаводску.
Срочно сформирована 2-я лёгкая стрелковая бригада (в основном – ополченцы, остатки запасного полка НКВД), которая вошла  в состав 7-й армии, подчиненной непосредственно Ставке. В эту бригаду был зачислен Борис Смоленский. Морально он почувствовал себя наравне с другими, кто уже воевал.
«Все в порядке. Война с Германией, я в армии. Ты ведь знаешь, у меня никогда не было желания отсиживаться за чужими спинами. Борис». (Из письма)

 ***
«...такое состояние бывает только раз в жизни...» – В сентябре Борис Моисеевич Смоленский  принял присягу.
Н.В. Крюков, как и Борис, работал на строительстве аэродрома, затем они оба оказались в одном взводе. Сохранилось его свидетельство:
«Мы строили аэродром в Бесовце. Пришел приказ: срочно сформировать легкострелковую бригаду. На складах остались только винтовки образца 1912 года. Самый неудачный образец. Но что поделаешь? В том бою у нас был один танк. Только один. Он ходил по шоссе».

 ***
Карельский фронт начала войны  – "мясорубка".
Всю последнюю неделю сентября шли кровопролитные бои под Петрозаводском.
«30 сентября положение защитников Петрозаводска резко ухудшилось. Финнам удалось прорвать оборону … и перерезать последнюю шоссейную дорогу, идущую от Петрозаводска к Кондопоге.
3 октября в Петрозаводск, объятый пламенем пожаров, вошли три финские дивизии».

После отхода из Петрозаводска 2-я легкая стрелковая бригада воевала на  рубеже реки Шуя, далее – Кондопога. Последние дороги Бориса Смоленского – в составе Медвежьегорской оперативной группы:
«Военный совет быстро перебросил от Кондопоги на Медвежьегорское направление 37-ю стрелковую дивизию и 2-ю легкострелковую бригаду».
 
Стратегическая операция на Карельском фронте в 1941-м году – трагедия, описанная уцелевшими. Воспоминания спустя десятки лет, трансформированные временем.
Впрочем, сама война – человеческая трагедия.
Борис и его однополчане были обречены на смерть: задержать продвижение противника – приказ Ставки для 7-й отдельной армии.
Ежедневно гибли сотни солдат...

 ***
Наступил 148-й день войны.
«16 ноября 41-го года 2-я легкострелковая бригада заняла рубеж от Кумсы до озера Круглого».

Для Бориса – последняя дата, которой отмечена жизнь: 1921 – 1941 гг.

«Смоленский Борис Моисеевич, 1921 г. рождения, уроженец города Новохоперска, призванный в С.А. райвоенкоматом г. Москвы, значится погибшим 16 ноября 1941 г. Похоронен: н/п Падун Медвежьегорского района, Карело-Финской ССР».



• «Когда умирают солнца — они гаснут,
Когда умирают люди — поют песни».


П.С.
В середине декабря 1941-го года 2-я стрелковая бригада расформирована вследствие безвозвратных потерь.

 ___________

 (1) Здесь и далее Б. Смоленский, "Моя песня бредет по свету", стихи, «SVETEZ’Ъ», 2009 г.

«Моя песня бредет по свету…»
песня на слова Б. Смоленского "Гулливер" 
http://www.youtube.com/watch?v=ZFx9VtWT-To

«Одесса – мама»
Песня написана Б. Смоленским в соавторстве с Е. Аграновичем
http://www.youtube.com/watch?v=hQi7MQVXpSA