Несущий Свет - рассказ

Вначале была тьма. И создал Бог феникса. И озарил феникс своим светом тьму. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет - днём, а тьму - ночью. И был вечер, и было утро. И назвал Бог феникса - Люцифер - Несущий Свет...


 Глава Первая

 
   Я стоял, скрестив руки на груди, и рассеянно слушал Михаэля, припавшего на одно колено перед Троном Господним.
- Это все он! Он! - Кричал Михаэль, полуобернувшись и тыкая пальцем в мою сторону. Краем сознания я отметил что у него грязный ноготь. Я знал, что казалось грязью, была засохшая человеческая кровь.
- Он наплевал на все правила, на сами законы мироздания! Он сместил баланс вселенной! Он ослушался тебя, Создатель!
"Он, он, он.. ".- Эхом отскакивало от колонн цвета небесной лазури. Я поднял глаза к центру купола, где через отверстие проникали лучи солнца, и меня захлестнули воспоминания.

   ...Всё началось с того, что отец... Да, именно отец... Он был известен под многими именами: Создатель, Творец, Великий Скульптор, но мне, фениксу, первому из ангелов, было дозволено называть его отцом. То ли от скуки, то ли в порыве вдохновения, он, впервые за много столетий, создал новое Творение. Небесный дворец вдруг опустел. Не было видно ни надменных престолов, ни рассеянных херувимов, ни вечно заискивающих серафимов. Души различных существ не стояли в очередях за свежими телами. Творец одарил душами множество созданий: ангелов, демонов, населяющие Землю разумных элементалей, животных и растения. Закончив одну жизнь они, нескончаемым потоком, тянулись сюда с просьбами о перерождении.
Дворец накрыла абсолютная тишина. Отсутствие суматохи означало одно: Создатель погрузился в работу. Порой казалось, что само пространство содрогается. Попасть ему под руку в такой момент было не просто огромной глупостью, но и опасно для жизни. Создатель не отличался терпением и был скор на расправу.
   Вроде бы ничего не выходило за рамки привычного, не считая того, что ещё никогда, ни в какое из своих творений, Великий Скульптор не вкладывал частичку собственной Искры. Это был не ангел, не демон, не зверь. Человек - странное название для странного существа. Небожители всё больше и больше приходили к выводу, что Создатель сошёл с ума. Вложив частичку себя в человека, он запретил тому пользоваться данной ему силой, закрыв доступ к Древу Знаний. Поговаривали, что корни Древа Знаний оплетают всю вселенную, впитывая в себя информацию вместо живительной влаги. Круглый год оно приносило большие красные плоды – Гранаты, наполненные сотнями сочных семечек. Каждое из семечек несло в себе новые открытия о мироздании, и все мы когда-то вкусили их в разной степени. Все, без исключения, кроме человека. По необъяснимой прихоти, Создатель, вложив в человека талант к творению, отказал ему в знании, обрекая его на вечную муку. Это было поистине жестоко. Как, если бы, наделив ангела крыльями запретить ему летать. Человек был обречен вести существование, не понимая, что тяготит его целыми днями, что за тоска поедает его изнутри, не ведая, что его жизнь бессмысленна. Райский Сад оказался красивой сытной тюрьмой, но человек не осознавал этого.
   Адам, так звучало его имя, слонялся весь день по Райскому Саду без дела. Ел, пил и насвистывал на стебельке камыша удивительно красивые звуки. Вскоре на него махнули рукой абсолютно все. Все, кроме Лилит. Демонесса ночи, по праву считавшаяся самым прекрасным существом во вселенной, садилась неподалеку от Адама; поджав колени и положив на них голову она завороженно слушала разливающиеся по Райскому Саду необычные звуки.
   О, как она была прекрасна! Словно изящный, но смертоносный клинок из вороненной стали. Если в мире существовало совершенное искушение, то оно носило имя Лилит. Само звёздное небо смотрело из её тёмных, слегка холодных глаз.
   Наверное, один Творец знает все секреты женского сердца. Для остальных это, возможно навеки, так и останется загадкой. Столь явное увлечение Лилит человеком не осталось незамеченным, и ревность пустила в душе Михаэля свои цепкие ростки. Он долго и упорно пытался добиться расположения демонессы, но та держалась с ним ровно и немного отстраненно, впрочем как и со всеми другими ангелами. В конце концов, кто может заинтересовать демонессу ночи, одну из древнейших существ в мире? Ответ на этот вопрос сидел нагишом в тени дерева и наигрывал на камышинке, которую с недавнего времени прозвал "свирель" а звуки, которые она издавала - "музыкой". Божественная частица, заложенная в Адама, находила малейшие трещины в темнице вокруг его разума. Oн создавал музыку, скорее всего сам не понимая, какой силой она обладает. Под напором этой музыки бастионы демонессы ночи пали. Боясь нарушить волшебство звуков, Лилит не решалась заговорить с человеком. Повинуясь неприодолимой тяге любовного инстинкта Адам сделал шаг первым. Райский Сад поистине романтичное место. То их можно было видеть державшимися за руки, идущими вдоль тюльпанов по аллеи Светлых Душ, то они целовались, сидя на влажных камнях у подножья водопада Иллюзий. Ловкие пальцы Адама, отложив свирель, ласкали тело Лилит, и Сад пронзали гортанные стоны бившейся в сладострастном экстазе демонессы. Прижимая Лилит к стволу дерева, Адам, намотав её волосы вокруг кулака, запрокидывал ей голову, впиваясь губами в нежную шею, в том месте, где в такт с влюблённым сердцем, билась тонкая голубая жилка. Он раз за разом, резкими толчками, входил в её разгорячённое лоно. Она закатив глаза, извивалась в наслаждени, и судорожно впиваясь в него ногтями, оставляла на спине длинные, быстро краснеющие полосы.
  Любовь поистине сильнейшее из чувств. Что может гореть ярче новой любви? Пожалуй, только ненависть. И Михаэль вспыхнул. Ревность, зависть и злость разъедали его дух, как пламя поедает сухое полено. Затаив обиду он жаждал отыграться. И ждать ему оставалось совсем недолго.
   Жизнь - это, прежде всего, развитие, - чувства, не исключение из правил. Любые чувства, чтобы существовать, должны развиваться, но Райский Сад не отличается разнообразием повседневной жизни. Отношения между демонессой и человеком потонули в рутине. Лилит ходила мрачной, и ее тихий, низкий голос всё чаще переливался с раздражёнными интонациями Адама. Вскоре Лилит перестала приходить в Сад, и некоторое время спустя появилась та, которую называли Ева. Она была полной противоположностью Лилит - весёлая, лёгкая, живая. От неё веяло теплом и радостью.
   Вездесущий, или как его называли за спиной, Везде-нос-сующий Сплетник Гавриил, рассказывал, что краем уха слышал, как Лилит спорила с Адамом. Причиной ссоры было нежелание демонессы подчиняться прихоти Адама и отдаваться ему лёжа на спине, тем самым показывая свою покорность."Она, дескать демонесса, а не какой-то", тут Гавриил презрительно взмахивал рукой, " занюханый низший ангел".
Гордость присуща всем небесным жителям, а демоны строже других относились к понятиям чести и собственного достоинства. Адам заупрямился, и Лилит ушла насовсем. По словам Вездесущего Сплетника, Адам просил Творца о новой подруге, такой, которая  будет послушна его, Адама, прихотям. Внимая просьбам Творец создал Еву из ребра Адама, ибо плоть от его плоти, да будет ему покорна. И жизнь в Саду приняла свой обычный спокойный ритм. Адам играл на свирели, ел и спал, а Ева отдавалась ему лёжа на спине. И так день за днём, год за годом. Чем больше я наблюдал за ними, тем тяжелей становилось на сердце. Не должны существа, несущие частицу Создателя, томиться в неведении.
   После размолвки с Лилит, Михаэль возненавидел Адама гораздо сильнее, и ненависть эта постепенно перекинулась на Еву. Многие небожители недолюбливали людей за то, что они единственные, кто удостоился нести в себе искру самого Создателя. Так старший ребенок, ревнует родителей к младшему, потому что тому досталось больше внимания. Подогреваемая многочисленными речами Михаэля общая неприязнь начала переходить в открытую враждебность и презрение.

   Однажды, ближе ко второй половине дня, окончив торговые дела в доме ростовщика редкими артефактами, я шёл по улице Медной Уздечки. Лавка Белиаля находилась на Третьем Небе, и, для немногих посвящённых, являлась местом, где можно было купить или продать редкие запрещённые безделушки.
   Был чудесный тёплый вечер, и я решил немного прогуляться. Свернув на проспект Трёх Мечей я увидел небольшую группу, обступившую архангела Гавриила. Он, под гогот низших ангелов, рассказывал, как ущипнул Еву за зад на глазах у Адама. Та, не имея никаких понятий о том, что такое стыд, улыбнулась ему и пригласила почаще заглядывать к ним в гости. Гавриил рассказывал, пытаясь при этом придать тупое выражение лицу, имитируя, как забавно выглядела Ева. Я слушал, и руки сами собой сжались в кулаки. Одним прыжком я оказался возле пернатых дураков. Миг, и я ударил Гавриила в кривляющееся лицо. Брызнула кровь, и стальная перчатка отдалась лёгкой болью в костяшках моих пальцев. Он повалился на спину и, нелепо взмахнув руками, придавил  раскрывшееся крыло. Лицо его было искаженно страхом. Прошло всего мгновение, а я уже стоял лицом к испуганно притихшей толпе, развернув крылья и обнажив Братьев Пламени. Их пылающие лезвия подрагивали в руках, точно живые. Я молчал. Бросая на меня гневные взгляды эти любители глупых историй поспешили убраться подальше, изредка оглядываясь на ходу. Тишина, поглотившая обрывок фразы о том, что Люцифер совсем спятил, оглашалась теперь лишь поскуливанием зажимавшего разбитое лицо Гавриила. Вот она - небесная молодежь. Идиот сидит на идиоте и идиотом погоняет. Противно. Я сплюнул и спрятал Братьев Пламени в ножны.
   ...Я ковал их сам, глубоко под землей. Уникальный в своём роде парный артефакт. Под присмотром мастеров подгорного племени - низкорослого, широкоплечего вида демонов, я вплетал в каждый слой стали искры Первородного Пламени, нашёптывая слова Силы. Называемая Небесной Манной, Сила порождалась душой каждого существа, создавая ауру, которую при должном умении можно было обратить, как на созидание, так и на разрушение. Там, возле самого центра Земли, где Огненная стихия брала своё Начало, перерождались фениксы, способные даже после смерти сохранить свою истинную сущность. Для всех остальных существ попасть туда означало одно: перековка памяти. Подгорное племя издавна занималось тем, что очищало души существ провинившихся перед Престолом Господним. И таких было много.., очень много. Выжигая память у души они стирали саму основу личности, возвращая её в изначальное, чистое состояние. Долгий и болезненный процесс. Прежнee "Я" исчезало навсегда, оставляя пустую, безмозглую оболочку. Для неё всё заканчивалось. Для неё всё начиналось по-другому.

   Резко оттолкнувшись, я взмахнул крыльями и рванул ввысь, с упоением сражаясь со встречным ветром. Большинство небожителей предпочитало передвигаться пешком или через порталы. Долгие полёты отнимали много сил и требовали больших затрат Небесной Манны. Накопители силы служили одновременно основным источником энергии и главной денежной единицей.
   Внизу, окружённый вечно голодным хаосом, мелькал мир упорядоченного. Раз за разом пустота проверяла наши стены на прочность, насылая полчища странных тварей пожиравших материю мироздания. Тысячи лет прошли с последней войны, но пограничные стычки вспыхивали с исступлённой яростью.
   Впереди замаячила Цитадель Фениксов. С eё центральной башни, под названием Коготь, открывался удивительный вид на Небесный город внизу. Заполненный бесчисленными обитателями, oн был поистине чудовищен в своих размерах и состоял из семи облачных островов, прозванных Небесами. Отделённые друг от друга пустотой, Небеса соединялись радужными мостами. Город Создателя не входил в Небеса. В центре возвышался Дворец, с примыкающими административными постройками и бараками внутренней гвардии, во главе которой стоял архангел Михаэль. Позади Дворца, под постоянной охраной, раскинулся Райский Сад. Первое Небо кольцом охватывало Город Создателя - Небо аристократии, бюрократов и бесконечных интриг. Здесь, в основном, обитали высокопоставленные ангелы и чиновники. От первого Неба тянулись наружу шесть радужных мостов, соединяющие его с другими островами. Остальные Небеса соединялись мостами с Небесами по соседству. С Четвертого Неба можно было попасть в Пятое, Третье, или снова в Первое. Самое большое из всех, Седьмое Небо, было перенаселено чистыми душами, прошедшими выжигание личности. Унылое, депрессивное место.
   ...Я поёжился. Дрожь, прошедшая по телу, была отголоском чувства тревоги, не покидающего меня в последнее время. Я любил город внизу, но понимал, что он болен. Опасно болен. Казалось, Создатель махнул на всё рукой. Много столетий он не показывался на глаза. О нём ходили лишь редкие слухи. Однако, система работала, как хорошо сбалансированный механизм. Каждый рычаг, каждая шестерёнка, крутились, будто, сами по себе. Верховные ангелы всё больше и смелее брали власть в свои руки, как мыши в доме, где давно нет кота. Анализируя события последних лет я думал, что, возможно, ничто уже не спасёт баланс упорядоченного. Возвращение Создателя и, последующее за тем творение человека, послужило сбоем в привычном мире, что грозило закончиться катастрофой. Нужно слегка помочь, подтолкнуть камешек с вершины, и он сорвёт за собой лавину. В очередной раз нервно сжав и разжав пальцы я прикрыл глаза и, пытаясь успокоиться, сделал глубокий вдох. Решение принято - кости брошены. Прошла пора разговоров, настало время браться за дело. И я знал с чего начать.
 

Глава Вторая

 
   В густой тени ограды Райского Сада, в невдалеке от стражи, я старался сдержать рвущееся из груди сердце. Всё шло гладко.., слишком гладко. Этой ночью Вельзевул, из касты высших демонов и мой старый боевой друг, принял на себя командование Цитадели, прикрывая мой тыл. Никто не мог предположить, чем закончится эта партия, но я должен был сделать первый ход. Политика ли породила шахматы или шахматы политику - этого я не знал, но понимал, что в той и другой игре первыми гибнут пешки. Сегодня на роль пешки я выдвинул сам себя, хотя ввиду врождённого упрямства, умирать не собирался.
   Звонкий женский смех прервал равномерное пение цикад:
- Ой, смотри какой хорошенький! Ну, просто лапочка! Так бы и съела! - демонесса кокетливо прикусила пальчик, начав представление. Её пышные, белые груди едва не выпадали из низко расшнурованного корсета.
- Интересно, умеют ли они пользоваться своими меньшими копьями? - Заливаясь хохотом кокетливо вторил ей голос подруги.
   Это шоу обошлось мне в двадцать кристаллов силы. Я усмехнулся уголком губы. Полусонные, скучающие на страже престолы, не имели ни единого шанса против наигранно-хмельных и вечно похотливых сукубов. В какой-то момент одна из них нарочно подскользнулась, и выдохнув "Аааахх" свалилась на руки престолу, с выбивающимися из-под шлема светлыми кудрями. Обронённое копье сердито стукнуло о плиты, но этого я уже не видел. Прикрываемый вскриком "О, мой златокудрый герой!", я подтянулся и, легко перемахнув через стену, двинулся в темноту Сада.
   Мне не стоило никакого труда отыскать Древо Знаний, и, спустя несколько минут, я пробирался сквозь заросли с плодом Граната в руке в поисках Евы и Адама.
Ева стояла на цыпочках посреди поляны, пытаясь сорвать сладкие фиги с цветущего дерева. Улыбаясь самой дружелюбной улыбкой, на которую только был способен, я приблизился к ней и замер на мгновение, любуясь контурами её обнажённого тела, озаренного бледным светом звёзд.
- Здравствуй. - Приветствовала меня Ева, обернувшись на звук треснувшей под моей ногой сухой ветки. Её глаза лучились теплом.
- Давно к нам никто не приходил.
Она не удивилась появлению гостя в столь поздний час, несмотря на то, что Сад давно закрылся для посетителей извне. Удивление, как и большинство остальных эмоций и чувств, были недоступны ни Еве, ни Адаму. Сегодня ночью я планировал изменить эту несправедливость.
- Здравствуй, прекрасная дева. - Я двинулся вперед и нагнул ближайшую из ветвей, увешанную спелыми фигами. Несколько из них, сорвавшись вниз, покатились по траве.
- Что не спишь ты в эту дивную ночь?
Улыбнувшись, Ева вместо плода сорвала листочек.
- Душно мне тут.
Она взмахнула рукой, будто хотела охватить весь Сад. Тень грусти пробежала по её лицу.
- Меня посещают странные видения. Мне снится, что я качаю на руках маленькое существо, очень похожее на моего Адама. Просыпаясь среди ночи, я не могу вновь сомкнуть глаз до рассвета.
- Прекрасные девы должны хорошо высыпаться, чтобы оставаться прекрасными.
Я говорил с ней, как с наивным ребенком, стараясь придать голосу интонации заботливого порицания. 
-Мне думается, я сумею тебе помочь.
- Как?- Ева обронила листочек.
Вместо ответа я протянул ей Гранат, стараясь, чтобы моя рука не слишком дрожала.
- Один - два глотка сока этого фрукта, и я обещаю - ты избавишься от того чувства, что тяготит тебя долгими ночами.
Ева взяла плод обеими руками. В её маленьких ладонях он выглядел огромным. Крепкие зубы проткнули кожуру. Брызнул сок, и пухлые губы окрасились ярко-красным цветом. Укусив мякоть второй раз она дернулась всем телом и осела, прикрыв глаза. Её высокая грудь судорожно вздымалась.
- Доброй ночи. - Раздалось слева.
Кончики моих крыльев слегка дернулись от неожиданности. Погрузившись в игру с Евой, я утратил бдительность. Повернув голову я встретился глазами с Адамом. Он тихо подошёл и стал рядом с Евой. Всё ещё сжимая в ладонях надкусанный Гранат она неожиданно всхлипнула, и, похожая на кровь, капля побежала вниз по её подбородку. Я развернулся, не ответив ему, и растворился в ночи. Дело было сделано.

   На утро возле входа в Райский Сад было не протолкнуться. Я протискивался сквозь толпу, пробивая себе дорогу с помощью локтей. У всех на устах было одно и тоже - люди внезапно взбесились. По обрывкам встревоженных фраз я смог составить примерную картину происшедшего.
На рассвете, гвардейцы несущие почётный караул у ворот Сада, остановили Адама и Еву, пытающихся выйти наружу. Не сталкиваясь до сих пор с таким явлением, солдаты были обескураженны. Нелепость ситуации усугублял тот факт, что оба человека были облачены в какое-то подобие набедренных повязок, сделанных из фиговых листьев. Растерянные стражи отступили, успев вызвать начальство.
 Михаэль, сопровождаемый гвардейцами и довольно приличной толпой зевак, нагнал людей за три улицы от Сада. Многочисленные пешеходы обходили их по широкой дуге, удивлённо перешептываясь. Михаэль был крайне раздражён тем, что его разбудили в столь ранний час; к тому же, испытывал не самые тёплые чувства по отношению к людям. Резким возгласом он приказал им вернуться на территорию Сада. Адам бросился на обидчика, но Михаэль был не просто разодетым в роскошную броню, как павлин, ангелом. Рефлексы воина делали своё дело. От молниеносного удара в живот Адам согнулся пополам, хватая ртом воздух. Командующий гвардейцев наносил ему удары быстро и зло. Издав стон, человек свалился ему под ноги. Ева со вскриком бросилась к Адаму, но получив затрещину тыльной стороной ладони, упала на руки к быстро скрутившим её ангелам.
   Выбравшись из давки, я направился в сторону радужного моста. Меня переполняло воодушевление, - чувство которое я не испытывал уже много лет. Примерно шагов через двести, я нос к носу столкнулся с пятью "павлинами" внутренней гвардии. Их пёстрые, отливающие синим, мундиры, резко выделялись на фоне серой улицы. От неожиданности они встали, как вкопанные. Сделав пару шагов я занял позицию на середине дороги, оставляя себе пространство для манёвра. Привычные к дисциплине, они выстроились открытым треугольником, направленным в мою сторону. Впереди стоял совсем молодой престол с нашивками сержанта. По его настороженно- расширенным глазам, было понятно: он знал, кто я такой, и это не придавало ему храбрости.
- Многоуважаемый, ваше присутствие требуется в тронном зале!
Он выбрал вежливый, но строгий тон. Хороший приём, однако прозвучало это до комичного плохо.
- Сдайте оружие и следуйте за нами!
На последнем слове его голос сорвался на визг, и я не смог сдержать ироничной ухмылки.
- Юноша. У вас явные пробелы в образовании. Только чистые души не знают о том, что фениксы никогда не сдают оружие.
Моя ухмылка расползалась всё шире и шире.
- Исключения делаются разве, что для прелестных дам во время постельных битв, да и то потому, что там мы используем совсем другой вид оружия.
Я фривольно взмахнул рукой и продолжал:
- А вы, хоть и довольно изящны, смею заметить, не слишком похожи на прелестную даму. Повинуясь законам логики я вынужден отказать вам в данной просьбе.
Насмешка хлестнула, как звонкая пощечина. Сержант покраснел и набрал в грудь воздуха, но я не дал ему ответить. Если уже взял инициативу в свои руки, то её надо развивать, тем более, когда ты один против пятерых.
- По счастливому совпадению, я как раз направляюсь во Дворец по личному делу. Почту за честь, если вы соблаговолите составить мне компанию.
Я слегка наклонил голову и, не дожидаясь ответной реакции, пошёл прямо на гвардейцев, как будто, они были бестелесные духи. Замявшись всего на долю секунды, престолы раздались в стороны, давая мне пройти, и тут же их дружный топот раздался у меня за спиной. Я шёл, создавая иллюзию беспечности, поддразнивая вконец смущённого сержанта вопросом, занимался ли он когда-нибудь любовью с двумя женщинами одновременно.

- Люцифер!
Голос отца, казалось зазвучавший со всех сторон, вернул меня в реальность.
- Правда ли то, в чём обвиняет тебя Михаэль? Это ты дал людям плод Знаний?
Он видел меня насквозь. Я пожал плечами. Бессмысленно врать тому, кто задал этот вопрос, но отвечать на прямую мне было не выгодно.
- Этот разодетый шут,- кивнул я в сторону Михаэля,- только и может что пить вино по кабакам, да лапать низших демонов по борделям. Его слова пустая болтовня, не больше. Я не вижу ни одного факта.
Если взглядом можно было убить, то я сейчас лежал бы сражённый Михаэлем. Он резко встал во весь рост и кивнул кому- то у меня за спиной. Послышался звук открываемых дверей, и в тронный зал ввели Адама и Еву. Их провели по обе стороны от меня, вытолкнув на центр зала. Не удержавшись на ногах, Ева свалилась на пол и стала на четвереньки. Её глаза наполнились слезами. Набедренная повязка из фиговых листьев, взметнувшись, запрокинулась ей на спину, открывая взору полные, округлые ягодицы. Я заметил, как на лицах гвардейцев, стоящих вдоль стен тронного зала, появилась насмешливые улыбки. Я до боли сжал зубы. Последние сомнения в правильности моих действий растворились без остатка.
   Казалось, прошла целая вечность, прежде чем отец заговорил вновь. Он выглядел отрешённым, и глаза его смотрели в никуда.
- Я устал.
Выдохнул он упавшим голосом.
- Устал от ваших постоянных внутренних дрязг, интриг и дуэлей, от жадности и предательства среди тех, кто должны быть лучшими из лучших.
Это было совершенно не то, что я ожидал услышать. Перед нами сидел не Создатель вселенной, не существо, которое отвоевало пространство в самых глубинах первозданного Хаоса. Нет. Перед нами сидел разбитый и сдавшийся старик.
- Я ухожу. Разбирайтесь сами.
У меня перехватило дыхание. Если бы сейчас чёрная дыра возникла посреди тронного зала, эффект был бы не настолько леденящим душу.
- Мое последнее слово будет обращено к людям. В наказание за нарушенный запрет я изгоняю Адама и Еву из Небесного города на Землю. Отныне их судьба будет в их собственных руках. Пусть сами отвечают за свои поступки. Никто и никогда из небожителей не сможет навязать им свою волю.
Он взмахнул рукой, и оба человека исчезли в сиянии звёздного портала. Создатель поднялся с трона, сделал шаг и растворился в воздухе, оставив нас осмысливать происшедшее.
  Я опомнился первым и метнулся сквозь отверстие в куполе. Позади раздался дикий рёв Михаэля. Оглянувшись я увидел его перекошенное от ярости лицо. Развернувшись к нему и выхватив Братьев Пламени я завис в воздухе. Не самая лучшая идея. Я принял энергию его движения, вложенную в удар жезла, на скрещённые лезвия Братьев. Взметнулся сноп искр, и меня отшвырнуло назад. Михаэль, по инерции, провалился вперед, подставляя под удар спину. Коротко размахнувшись я ударил. Лезвие рассекло ему левое крыло. Вскрикнув от боли и пытаясь здоровым крылом затормозить падение он рухнул вниз, оставляя за собой кружащие, как снежинки, перья.
   Сбоку засиял портал, выплюнув из себя престолов в синих мундирах. Я узнал пятерку тех, кто сопровождал меня ко дворцу. Боевые жезлы в руках не оставляли никаких сомнений в их намерениях. Много.., слишком много для открытого боя. Там, внизу, я бы смог с ними справиться, но здесь, где атаку можно ожидать с любого направления, это было на пределе моих возможностей. Я устремился в сторону, равномерно ускоряясь и давая им возможность растянуться в линию. Добившись желаемого я не спеша погасил скорость, делая вид, что выдыхаюсь. Они настигали меня. Охотничий азарт гнал их вперёд. Глупцы! Хищником здесь был я, и они один за другим рвались в расставленную ловушку. Когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, я вывернул крылья и развернулся через левое плечо. Боль стрельнула вниз по спине, до предела натягивая готовые порваться мышцы. Сержант, летящий первым, не успел вскинуть свой жезл для защиты. Оставляя за собой огненную дугу мой меч, разрубив ему голову вместе со шлемом, увяз в грудной клетке. Поджав ноги я ударил его ступнями в живот, одновременно высвобождая лезвие. Рассыпая брызги крови, его тело тараном вломилось в подоспевших гвардейцев создавая суматоху. Оставшиеся попытались перестроиться в боевой порядок. Поздно. Слишком поздно. Я уже был среди них, рисуя пылающими мечами смертоносные фигуры. Перья брызнули в стороны, словно ураганный ветер трусил цветущее дерево вишни. Я ударил снизу вверх, и последний из противников полетел к земле, пытаясь удержать вываливающиеся из распоротого брюха внутренности.
   Смахнув тыльной стороной ладони собравшийся на бровях пот, я устремился к Цитадели Фениксов.
Надо спешить. По моим следам летела война.