Голубиная книга

Иллюстрация: Картина Н.К.Рериха «Голубиная книга», 1922г.
***
«Восходила туча сильна, грозная,
             Выпадала книга Голубиная».
                Из сборника духовных стихов «Голубиная книга».

***
Ах, какая ныне весна!
Небеса разверзли глубины.
Вот в такую же, как она,
Птицы с книгою Голубиной

Опустились в поля Руси:
Из немыслимых далей горних
На бескрайность ее равнин,
На безбрежность ее просторов.

Град в небесном сиял венце
Осеняющего знаменья –
Купола в золотом кольце
Бело-облачного свеченья,

Бирюза и ультрамарин,
Красоты несказанной чудо,
Воплотившего миг един,
Дивный дар для земного люда.

Но опять такая весна!
Ветры вести несут по свету
(Вся в движении глубина
Синих высей), – преграды нет им

Между небеси и землей.
Облака венцом разойдутся,
Откровения чередой
Благодатным дождем прольются.

Бирюза и ультрамарин…
Мир цветет, все начав сначала.
За столетия - миг един.
Это ль мало?

***
         
Потом говорили – был ветреный день,
Над градом узорным раздвинулась тень,
Открылась небесность глубинная,
И белые голуби в злате лучей
Спустились из облака с ношей своей,
То Книга была Голубиная.

О диво, о чудо, о блеск, о краса!
Послышались ангельские голоса,
Что песнь выпевали хвалебную.
Да мог ли тот миг не сиять, не звучать?
Ведь Бог, без сомненья, явил благодать,
Явил свою милость целебную.

Расписаны в Книге прекрасной слова
Столь сладки, что кругом неслась голова,
И все повторяли их в радости.
И молвью узорный наполнился град,
И каждый стал счастлив, здоров и богат
И дожил безбедно до старости.

Вот так говорили, забыв без следа,
Как туча нахмурилась грозно тогда,
Над храмом свинцово накренилась;
Как черная бездна разинулась в ней
В мерцании мрачных багровых лучей
И словно бы кровью запенилась.

Не туча накрыла сияющий град,
Но солнце затмилось. Не грома раскат,
Но грохот расколотой вечности
Раздался. И замерло все, не дыша,
И белые птицы из тьмы, трепеща,
Спустились в сиянии млечности.

И Книга открылась, и тяжче свинца
Слова ее были от Аз до конца,
Но нет – в непреложной правдивости,
Объяв необъятное, разве могли
Принять и осмыслить их люди земли
В суетной своей нерадивости?

Отсюда плетется сказания вязь:
Вся Книга чудесная в песни влилась,
Без тайн и загадок пугающих.
Лишь изредка лад нарушающий глас
Тревожил нежданною мыслью подчас
Занятным напевам внимающих.   

Но был в той толпе человек – для него
Доступною Книга была одного.
Бровь к брови сведя соболиные
На ясном челе, он один прочитал
Слова, что нездешний таили накал,
Из Книги из той Голубиныя.

Там были пророчества будущих бед –
И моров, и войн в продолжении лет,
И гладов, и дьявольских ересей.
Там значились мучеников имена,
И сказано было о том, что сполна
Воздастся им после на небеси.

Описано было все то, что пока
Создать не успела людская рука,
Но с Божьего соизволения
Пребудет позднее – и образ, и дом.
И все это люди разрушат потом,
Впадая во грех исступления.

И будет алтарь осквернен пресвятой,
И свечи погаснут, и в церкви пустой
Раденья устроятся бЕсовы:
Где гимн воскресенью, ликуя, гремел –
Там страшные казни, там смертный удел
И тел остывающих месиво.

Пусть божеский облик, замаранный, вновь
От крови отмоет слезами любовь,
От крови второго распятия,
Но встанет из пепла узорчатый град
Затем, чтобы рухнуть в него же назад
Все тою же силой проклятия.

Повторится снова бесчисленно раз
От слова до слова ужасный рассказ
О смертных грехов искуплениях,
И люди обрЕчены будут опять
Творить – разрушать, приходить – умирать
Все в новых своих поколениях.

На буквах горела прозрений заря.
И складка легла на челе у царя,
И принял он гнет откровения.
- «О дети мои, мой беспечный народ,
Быть может, для правды сей время придет,
Ведь правда не знает забвения.

Тогда вы увидите истину там,
Где внять не могли вы бессмертным словам;
Кто знает, сколь щедро оплаченный
Всем ужасом прошлого, сделать вы шаг
Встречь Отче сумеете все же, - лишь так
Рай вновь воплотится утраченный.

Но ныне вам я, причастившийся тайн,
Бальзам от душевных гноящихся ран
Подать не смогу, не взрослеющим.
Прозрения тайну я в гроб унесу:
Не я погубил вас, не я вас спасу,
Сам с вами погублен я Змеищем».

И царь запечатанных уст не отверз,
Но люди почуяли – высших чудес
Он был удостоен касания.
Пусть он никогда не сказал ничего,
Но Мудрым прозвали в народе того,
Кто Богом допущен был знания.

Май 1992г.